Мы стоим на пороге, у входа в последний приют.
Пахнет глиной сухой и сырою травой молодой.
Ждем, когда два замотанных ангела тихо придут,
заберут твою душу, а тело придавят плитой.
Мы стоим на пороге — не гости, не плакальщики,
а свидетели жизни отвесной, обрушенной заступом вниз.
Только божья коровка гуляет пониже щеки.
И меха разрывает напившийся вдрызг баянист.
