Я был на практике, по направлению от Сусуманского горного техникума, в котором учился на техника-геолога. Направили на сезон на Чукотку, в Билибино. В Чаунскую геологоразведочную экспедицию. Вертолетами нас забросили в еще только разворачивающийся отряд, искавший золото и тяжелые металлы.
Отряд работал двумя группами: первая разбивала профиля и отбирала пробы по ним, а вторая (наша) ходила по ручьям и брала пробы на наличие золота и тяжелых металлов. В нашей группе был главным Тимофей, он вел, так сказать, организаторскую работу. То есть, орал на нас матом, что мы еле телимся, не хотим вкалывать, и что-то отмечал в своих картах. Я кайлил пробы (их надо было брать в руслах ручьев на глубине не менее сорока сантиметров), а Эйвен в своем лотке промывал их, причем так шустро, словно в его руках находился какой-то моторчик. Володя отвозил нас на тракторе к началу маршрута и потом забирал из условленной точки.
Я помню, как Эйвен переменился в лице, когда на следующий день после переезда на новое место мы поднялись на почти плоскую сопочку и поглядели с нее на ждущий нас впереди участок работ. Семен, начальник всего отряда, развернул в руках карту, указал рукой вперед, где тундру внезапно прорывали серые клыки скал.
— Вон! — он махнул рукой в их сторону. — Там тектонический разлом, и из-под него, — это он говорил главным образом мне, — торчит этот батолит.
