«Сказание о сибирском хане, старом Кучуме» впервые было напечатано в петербургском журнале «Наблюдатель» (1891, № 11). Этот текст мы и перепечатываем в нашем журнале. Затем «Сказание…» вошло в сборник Мамина-Сибиряка «Легенды» (СПб.,1898), а также в т. 12 Полного собрания сочинений писателя, изданного А.Ф.Марксом бесплатным приложением к журналу «Нива» в 1917 году.
Горько плакала Сайхан-Доланьгэ; плакала вместе с ней шаманка Найдык, а когда две женщины сойдутся вместе, то они непременно что-нибудь придумают. Снарядили они старого шамана Кукджу и послали его в Искер, чтобы старик разыскал там батыря Махметкула и заговорил его сердце, — все знал шаман Кукджу и все мог он сделать. Он выгнал злого духа из Лейле-Каныш, когда ханская дочь совсем умирала, и вернет Махметкулу его храбрость. Сто лет шаману Кукджу; желтая борода у него росла от самых глаз, точно мох на старом пне, но мурза Карача доржал его «в своем улусе, как дорогого гостя. Хитрый Карача и столетний шаман молились еще старым богам, -святой Оби и буйному Иртышу.
— Хан Кучум оставил старых богов, и старые боги его оставили, — говорил Кукджу мурзе Караче. — Хан-Сеид со своим пророком не спасает хана Кучума… Вот что видели столетние глаза Кукджу: каждую ночь, на Иртыше с татарской стороны выходит белый волк, а с московской — черная собака, и дерутся они до белого света. Кровью покрывается вода, Иртыш мечет огненные искры, а над Искером встает московский город с белыми церквями. Вот что видят столетние глаза Кукджу! Еще ранее пришло в Сибирь белое дерево, а с ним придет и белый царь… Вот что сделали старые боги, которых оставил хан Кучум!
Мурза Карача думал одно, а вышло другое. Не боялся он за свой улус и даже жалел мурзу Атика, которого разорит Ермак, — одна дорога по реке у казаков, а Карача-Куль останется в стороне. Позорит Ермак других мурз, награбит богатств, может быть, и до Искера доберется, а по заморозкам уйдет с добычей за Камень, как делал Махметкул с закамской стороной. Останется тогда старый Карача богаче и сильнее всех, а Кучум стар, сыновья у него еще молоды, счастье переменчиво, и если Сайхан-Доланьгэ не суждено быть ханшей, то она будет дочерью нового сибирского хана. Не успел старый мурза додумать своих хитрых мыслей, как на Карача-Куль налетала гроза. Пока сам Ермак отдыхал у бабасанских юрт, атаман Кольцо бросился с казаками на карачинский улус, точно степной вихрь, который засыпает песком целые города в вырывает столетние деревья с корнем. Не было времени даже подумать о защите, а ноги сами бежали… К утру, где вчера стоял карачинский улус, не осталось даже дыма от пожара, а валялись одни трупы убитых да выли собаки. Сам Карача едва успел спастись на одной лошади с Сайхан-Доланьгэ. Они опомнились только в Искере, куда народ сбегался от казаков со всех сторон.
