Коротко о многом
«Будильник» у сердца…
Подхожу к дому, осторожно стучу в дверь.
— Входите, не заперто!
Жестом правой руки хозяин приглашает в горницу, а левую осторожно придерживает у пояса. Мне только что рассказали об этом человеке. В годы войны — снайпер стрелкового полка младший сержант Петр Бычков. Теперь Петр Григорьевич, конечно, на пенсии.
Острый взгляд бывшего снайпера примечает, что я невольно слежу за его движениями, походкой.
Петр Григорьевич раскатисто смеется:
— Да не смотрите вы на меня так! В эти дни я здоров, как никогда за последние сорок лет…
Но затем фронтовик смущенно теребит ухо:
— Хотя этот «будильник» и средь ночи часто меня поднимал. Днем-то я его слышал постоянно, все сорок три года.
А случилось вот что.
Отдельная рота лейтенанта Владимира Юрова штурмом отбила у фашистов один из райцентров Белоруссии. Одной, хоть и крупной, части удержать райцентр — дело, понятно, малонадежное. Но бойцы знали: надо продержаться хотя бы сутки. Более крупные силы должны были подойти вот-вот.
Но и фашисты поняли, что поселок удерживает только одно подразделение смельчаков. И осенним утром открыли кинжальный огонь по советской позиции.
Тогда и застряла вражеская пуля в груди двадцатилетнего парня. То, что это была пуля, младший сержант понял сразу. Огонь фашисты вели из стрелкового оружия, и взрывов поблизости не слышалось.
Сознание от пулевого ранения снайпер не потерял. Только каменно-тяжелой стала левая сторона груди и рука. Бычков увидел проход в заграждении из колючей проволоки и пошел в нашу сторону. Взрыв мины почти не оставил шансов выжить: осколками изрешетило правую ногу. Сил хватило переползти за колючую проволоку и плюхнуться в воронку с водой. Тут и обнаружили младшего сержанта санитары из соседней седьмой роты…
Полгода кочевал по грспиталям. И новый, 1944-й, встретил в госпитале.
Раны с засевшими в ноге осколками разорвавшейся мины военврачи залечили, а вот с пулей все оказалось сложнее. Ранение не сквозное — значит, пуля где-то в груди и осталась.
А вот где?
Военные хирурги хоть и были асами своего дела, но искать смертельный металл, засевший в груди, побоялись: рядом сердце.
О рентгенаппарате тогда и речи быть не могло. Какой рентген в военно-полевом госпитале?
Пришла пора младшему сержанту Бычкову выписываться из госпиталя. Демобилизовали, что называется, подчистую.
— Благодари судьбу, сержант, что на ноги поднялся. А с фашистской пулей уж после войны как-нибудь разберешься,— напутствовали снайпера товарищи по палате.
После войны фронтовику не себя уже, а семью на ноги поднимать надо было. И инвалид первой группы, затем — второй, скрывал свою инвалидность, чтобы просто работать, как все, кормить семью. Слесарил, был мотористом на речном катере, механиком в мастерских…
Но боль под левой лопаткой не стихала ни на один день, и ночами этот смертоносный «будильник» все чаще поднимал с постели бывшего снайпера.
Когда стало совсем невмоготу, фронтовик поехал к профессору-хирургу. Объяснил: так и так, с пулей в груди живу. За двадцать лет эта железка мне крепко надоела. Нельзя ли ее удалить?..
Профессор долго изучал рентгеновский снимок.
— Тяжело жить, солдат?
— Видите, пока живу.
— Тогда не торопись. Опасно убирать.
…Декабрьским утром 1986 года Петр Григорьевич собирал внука Сережу в школу. Вдруг, что-то пламенем полыхнуло в груди. Потерял сознание. Но внук был рядом, не растерялся.
Неужели, опять, сердце так резануло? Бычков потрогал левую сторону груди и нащупал твердый инородный комок…
Сложную операцию блестяще провел белоярский хирург И. А. Мухлынин.
Спрашиваю Игоря Александровича: встречалось ли у него в практике подобное?
— Нет, никогда не приходилось удалять из груди фронтовую пулю. Ведь через сорок три года! Что и говорить, редчайший пациент.
Мой собеседник внимательно рассматривает рентгеновский снимок, зловещее белое очертание пули на темном негативе. Сорок два праздника Победы встретил старый солдат со смертоносным грузом у сердца. А сейчас эта стальная ржавая пуля лежит перед ним, уже безопасная. Петр Григорьевич, разминая левую руку, пока неуверенно двигает плечом:
— Даже непривычно, свободно-то как стало…
В. СТАХЕЕВ
Из сороколетнего плена
В центре Южно-Сахалинска стоит трехэтажное здание восточного типа: крыша в два яруса с выгнутыми вверх краями, узкие вертикальные окна, японский орнамент на стенах. Здесь областной краеведческий музей. Рядом с домом, на специальной площадке, необычный экспонат — бывшее «военнопленное» артиллерийское орудие.
Это русская 11-дюймовая пушка. В переводе на современные метрические меры калибр ее 280 мм, дальность стрельбы 11 км, вес снаряда 125 кг. Казенную часть орудия, утолщенную особым слоем стали, едва охватят руки взрослого человека; длина ствола около четырех метров. Лафет представляет собой могучее сооружение.
Удивительна судьба этого, ныне музейного, экспоната. Пушка была изготовлена в 1875 году в Петербурге. Она предназначалась для стрельбы по броненосцам. Вот почему ее отправили на Дальний Восток, на берег Тихого океана. Когда началась русско-японская война 1904— 1905 годов, это орудие использовалось при обороне Порт-Артура, отражая огнем набеги японской эскадры, вступая в артиллерийскую дуэль с кораблями. А после того, как крепость пала, была сдана противнику; одиннадцатидюймовая пушка — вместе с другим военным снаряжением — попала в японский плен.
К слову сказать, военно-морская крепость Порт-Артур была в не просто сдана, а продана японцам! Пока обороной руководил генерал Р. Кондратенко, защищавшие крепость русские войска почти год героически сдерживали натиск врага, отразив четыре штурма, и так же стойко собирались драться дальше. Но после гибели Кондратенко командование Порт-Артуром принял начальник укрепленного района Стессель, и японцы предложили ему три миллиона йен «отступных» — советская пресса в тридцатые годы публиковала фотокопии этих документов. И участь крепости была решена. Генерал-предатель Стессель приказал отступить, оставить Порт-Артур. Это было в феврале 1905 года.
Сорок лет пробыла в японском плену русская одиннадцатидюймовка. Вызволили из него пушку, ставшую исторической реликвией, советские войска, которые в ходе Маньчжурской операции 1945 года разгромили Квантунскую армию и освободили Порт-Артур. К празднованию 10 летия Победы наши войны-артиллеристы доставили уникальное орудие в Южно-Сахалинск и установили его на территории музея.
В. ДЕБЕРДЕЕВ
Тайна дамасской стали
По преданию, одним из первых использовал оружие из дамасской стали Александр Македонский. Позже саблями из Дамаска вооружались армии арабских стран и стран Юго-Восточной Европы и Азии. На Западе издавна делались попытки ковать клинки такого же качества, но безрезультатно. Если в поединке скрещивали клинки закованный в латы рыцарь и воин на арабском скакуне, то сабля из дамасской стали при первом же ударе перерезала рыцарский меч.
Несколько лет назад два ученых из Стенфордского университета в США заявили, что раскрыли тайну дамасской стали.
Главное отличие, считают они, в размере зерен, образующих кристаллическую решетку металла. «Восточная» сталь образована из «кирпичиков», которые, примерно, в 200 раз меньше, нежели зерна обычной стали.
Ученые утверждали, что сумели изготовить дамасскую сталь в современных условиях. Сообщение прозвучало сенсацией, но… дамасская сталь в «торговую сеть» так и не поступила.
Пять лет назад за дело взялась группа специалистов западногерманского концерна Круппа. Была попытка создать оружейный сплав, не уступающий дамасской стали. Но если дамасский клинок с легкостью рассекает военную стальную каску, то сабля из крупповского металла, при аналогичной силе удара, оставила на каске лишь глубокую царапину…
В. РОЩАХОВСКИЙ
