На перекрёстке забвенья и вечности
Восемь лет назад в журнале «Уральский следопыт» была опубликована большая подборка стихов членов поэтического клуба «Светунец», который работает при Челябинском обкоме комсомола и областной писательской организации. Эта подборка была признана лучшей поэтической публикацией журнала за 1980 год. Редакция журнала наградила молодых поэтов ценным подарком. Подсвечник из уральской яшмы уважительно хранится в писательской организации.
В 1982 году за коллективный сборник «Светунец», посвященный XIX съезду Ленинского комсомола, и за большую общественную работу по воспитанию молодежи клубу присвоено звание лауреата областной комсомольской премии «Орленок».
Члены клуба стали авторами многих коллективных сборников, изданных в Москве и Челябинске, вышли в свет и отдельные книги молодых поэтов. Владимир Носков стал членом Союза писателей СССР.
Много за эти годы было всякого. Были подъемы и падения. Радости, горести и разочарования. Многие члены клуба нашли свои тропинки к читателям. Некоторые заблудились на этих тропинках. Кто-то не выдержал «тернистого пути». Кого-то не поняли, и он замкнулся. Кому-то вовремя не помогли, и он ушел.
Поэты народ дерзкий и ранимый, отчаянный и обидчивый, а в конечном счете, не защищенный. Это и помогает нам дружно работать. Главное в нашей работе — гражданская озабоченность. В своем творчестве мы свято относимся к великим традициям русской литературы, а стало быть, и к правде жизни.
В «доперестроечный период» нас нередко упрекали в дерзости. Мне часто говорили: «Ты с ними доиграешься». Неучастие во лжи было, мягко говоря, не безоблачным. «Не хлебом единым жив человек». Это тогда, когда хлеб в достатке. Готовимся к переходу на полный хозрасчет в рамках Фонда социальных инициатив, который создан при горкоме комсомола. Не только ради хлеба. Больше все-таки для высвобождения творческого развития. Будем проводить платные литературно-музыкальные вечера, писать сценарии молодежных праздников, вести литературные кружки, оформлять читательские уголки в библиотеках, писатьпесни для районов и предприятий области.
Пришло время демократизации и гласности, выстраданное нами. Пришло время «не дерзать — дерзить», а спокойно осмыслить — что есть поэзия. А чтобы это стало нормой, нужны память, совесть и ежедневная борьба за достоинство человека.
Мы это хорошо понимаем.
Геннадий СУЗДАЛЕВ, руководитель клуба «Светунец»
Елена ЩУКИНА
Дочь моя, кровь моя,
жизнь моя, Анна!
Ты ль исцеляешь меня непрестанно?
Ты ли мое воплощенье — от бога,
Ты ль мне —
звезда — поводырь — дорога?
Что принесешь ты
в мир обездоленный?
Чем обернешься —
болью, любовью ли?
Будет ли сердце твое неустанно?
Анна!
Ветер качал колыбель твою, Анна!
Травы стелили постель твою, Анна!
Море — крестило,
Солнце — взрастило.
Да не содеешь во зло — колыбели,
Да не отметишь рубцами на теле
Ветхого мира — свое пребыванье,
Боль моя, кровь моя,
жизнь моя, Анна!
Девочка светлая! Что твоя тайна?
Жизнь твоя — что это? —
дар ли случайный
Или святое пред начертанье?
Девочка светлая! Что твоя тайна?
Факел, зажженный юной любовью,
Промысел вышний,
загаданность нови,
Будет ли сердце в добре неустанно?
Анна!
Борис МАРИНИН
ЖГЛИ ЛОДКИ СТАРЫЕ
Их шалашом составили в песок.
Облили сверху донизу соляром.
Огонь взметнулся, весел и высок,
И распалился беспощадным жаром!
Он пожирал их с жадностью хорька.
Смола слезами черными сбегала
В песок по стертым днищам. И река
От искр кругами мелкими дрожала.
Из лап костра, из судорог и корч,
В простор,
где облака степенно плыли,
Взвивался дым, растаскивая в ночь
Их остовы и пройденные мили.
Они сражались с ним до уголька.
Всего-то лодки старые… Но все же
Я утром вдруг заметил: облака
На лодки эти старые похожи.
Виталий САВЧЕНКОВ
ЦЕРКОВЬ В НИКУЛИНО
В свете березок,
туманом окуренных,
из разнотравья
тревожного лепета
белая-белая
церковь Никулина
в ясную высь
поднимается лебедем.
И тишина,
навсегда потрясенная,
звон колокольный
доносит из прошлого.
Словно мне видятся
хаты сожженные,
словно мне слышатся
песни острожные.
Ветер.
Бурьян — — по деревне
заброшенной,
солнце плывет
в глубине бесконечности.
Долго стою я
один-одинешенек
на перекрестке
забвенья и вечности.
Галина ЧЕРЕПАНОВА
Вечно дерзкая, непреклонная,
неподвластная грустным речам,
как пойду да в местечко укромное,
как раскину печаль по плечам!
Не узнать ни друзьям и ни ворогам,
не услышат отец мой и мать,
как я в пуще
под лиственным пологом
в первый раз буду горько рыдать.
Страх не в том,
что былое все мглистее,
страшно в нем вдруг остаться
одной
и понять —
кто был счастлив мной истинно,
никогда не был счастлив со мной.
Не вернуть, не поправить и малости,
состраданьем натешившись всласть.
И взойдет моя воля над жалостью,
той, что поздно в душе родилась.
Владимир МАКСИМЦОВ
НОЧЬ, ВОКЗАЛ
Ночь. Вокзал. Зеленые скамейки.
Женщина в малиновом пальто
Дремлет стоя, опустивши веки.
Не уступит место ей никто.
Душно. Тесно. Воздух раскаленный.
Голуби снуют у потолка.
Треплет карты парень возбужденный:
— Может быть, сыграем в «дурака»?
Не умею. Не люблю азарта.
Кажется, уеду через час…
Женщина, спасительная карта,
Кто же потерял однажды вас?
Или вы кого-то потеряли,
Уступив другой судьбу свою?
Как мы одичали на вокзале!
У свободы мнимой на краю.
Юрий АНДРЕЕВ
ЧУДАК
На уральском отроге избушка,
чудака воплощенный каприз,
машет белым платочком девчушка
поездам, убегающим вниз.
К ней приходят доверчиво звери,
погостить у хозяйских собак,
без замков там сосновые двери,
и хозяин не курит табак.
По плечу ему древние горы,
нет соседей, ни пьянки, ни драк…
И спешу я в грохочущий город,
Удивляясь: живет же чудак?!
Ольга СИРОТКИНА
Ночь убывает.
Прибывая,
ветвями вздрагивает тень,
И звезд редеющая стая
Благословляет новый день.
Ликующий, неосторожный,
Под флагом солнца в облаках,
Влюбленный в первый куст
дорожный,
Что птиц качает на руках!
Лилия КУЛЕШОВА
СЛУЖБА ЗНАКОМСТВА
Счастье в том, чтобы его желать,
В поисках защиты и покоя
Женщина научится вязать,
Модно шить и разное другое.
И об этом сообщит с тоской,
С болью от стыда и невезенья,
О своих достоинствах с лихвой
В брачном объявлении газетном.
— А еще… могу создать уют…
Сломленная гордость
в каждой строчке.
Я стою почти что на краю,
Есть жилплощадь, но для одиночки.
Не востребована до сих пор любовь,
Не востребованы доброта и ласка,
Разучилась плакать —
Плачу вновь,
Разучилась верить —
Верю в сказку.
Ну а та, что создала семью,
В поздний час домоет
чашки, миски…
Так устанет, что любовь свою
Забывает выразить для близких.
Людмила СОСНОВСКАЯ
Ты ничем меня не обидел,
Разве тем, что не разглядел…
Для меня тишина — обитель,
Для тебя суета — удел.
Светлый день у зимы не долог;
Ты на память его возьми.
Я — царица волшебных полок
С полдесятого до восьми.
Затихает библиотека,
Чуть синеет проем окна,
И с героями каждого века
Я опять остаюсь одна.
Затерялась, смешно и странно,
Среди судеб их и забав
Не похожая на романы
Моя собственная судьба.
Пусть нелепы мои укоры,
Не тревожь ты меня, не рань!
У окна, что глядит на город,
Расцветает моя герань.
Владимир КУРБАТОВ
ЖИЗНЬ МОЯ
Жизнь моя —
эксплуататор:
все плачу и все в долгу.
И давно уже экватор
проскочил я на бегу.
Жил, как видно,
под проценты,
под высокие, и вот
передвинулись акценты —
думать стал наоборот.
Чувствовать, похоже, тоже.
Чересчур серьезным стал.
Долгом стало
даже то, что
раньше радостью
считал.
Эльмира ГАЛИУЛИНА
ПРОШЛОМУ…
По наитию чужому,
По совету и по зову
Различаю в мире тени,
Тени прошлых поколений.
Современники проходят,
Тени места не находят,
От стены к стене мотаясь,
Не касаясь, не касаясь.
Проходите, проходите.
Не смотрите, не смотрите.
Разве мало вам признаний?
Разве мало покаяний?
По велению чужому,
По примеру и по слову
Осуждаю эти тени,
Тени прошлых поколений.
Современники проходят,
Тени места не находят,
От стены к стене мотаясь,
Прикасаясь, прикасаясь.
Посмотрите. Оглянитесь.
Убедитесь. Убедитесь.
И запомните их лица.
Повторится. Повторится.
