Немногие знают, что А. С. Пушкин был под судом, и только смерть спасла его от угрозы виселицы…
По действующему в XIX веке «Воинскому сухопутному уставу» дуэль преследовалась как тяжкое преступление/ Одна из статей устава гласила, что «все вызовы, драки и поединки наижесточайше запрещаются таким образом, чтобы никто, хотя бы кто он ни был, высокого или низкого чина, прирожденный здешний или иноземец, словами, делом, знаками или иным чем к тому побужден и раззадорен был, отнюдь не дерзал соперника своего вызвать на поединок, иже с ним на пистолетах или на шпагах биться. Кто против сего учинит, оный, как вызыватель, так кто и выйдет, имеет быть казнен, а именно повешен, хотя из них кто будет ранен или умерщвлен, или хотя б оба неранены от того отойдут. И ежели случится, что оба или один из них в том поединке останется, то их и по смерти за ноги повесить».
Так суров был закон. Поэтому из штаба отдельного гвардейского корпуса ушла секретная бумага. «Государь Император по всеподданнейшему докладу Его Имлераторскому Величеству донесения о дуэли, происшедшей 27-го генваря между поручиком Дантесом-Геккереном и камер-юнкером Пушкиным, высочайше повелеть соизволил судить военным судом, как их, так равно и всех прикосновенных к сему делу…»
Военно-судное дело о дуэли поэта с поручиком кавалергардского полка бароном Дантесом длилось с 11 по 18 марта 1837 года. Оно являет собой образец фарисейства, типичного для тогдашней судебной системы.
Произнеся перед священником особую клятву, военная комиссия принялась за работу. Судебный трибунал затребовал письменное свидетельство о смерти поэта и допрос его убитой горем жены. Допрашивались свидетели и подсудимые: 25-летний Дантес, приемный сын нидерландского посланника при русском дворе, полковник Данзас и другие. После семи дней разбирательства был оглашен такой приговор:
«…Комиссия военного суда, соображая все обстоятельства, подтвержденные собственным признанием подсудимого поручика барона Геккерена-Дантеса, находит как его, так и камер-юнкера Пушкина виновными в произведении строжайше запрещенного законом поединка, а Геккерена и в причинении пистолетным выстрелом Пушкину раны, от которой он умер,— приговорила поручика Геккерена за таковое преступное действие по силе 139 артикула «Воинского сухопутного устава.» повесить, каковому наказанию подлежал бы и подсудимый камер-юнкер Пушкин за написание дерзкого письма министру нидерландского двора и за согласие принять предложенный ему противозаконный вызов на дуэль, но как он уже умер, то осуждение его за смертью прекратить…»
К повешению приговорили и секунданта поэта полковника Данзаса. Николай I смягчил приговор, заменив обоим повешение разжалованием в рядовые. На деле он приписал: «Рядового Геккерена, как нерусского подданного, выслать с жандармами за границу, отобрав офицерские патенты…» Проступок же самого камер-юнкера Пушкина, подлежавшего равному с подсудимым Геккереном наказанию, было всемилостивейше повелено «по случаю его смерти предать забвению».
Так уже мертвого и тайно похороненного на кладбище в Михайловском поэта судили и даже определили ему меру наказания. История, как мы знаем, вынесла по этому делу свой приговор… _
г. Свердловск
