Начну е шутки, которую я слышал не раз. Жили в Костромской области Романовы и Большаковы. Романовы пошли в Москву в цари, а Большаковы 400 лет тому назад поселились в лесной глуши около речки, где грибы, рыба, малина и мед. Романовы царствовали, а Большакову выкорчевали лес, расчищали бурелом.
Сергей Большаков, сбежавший в глухомань от притеснений помещика в 1755 году, построил здесь первую избу. Строил одним топором из круглых бревен. Печной трубы не было, в маленьком окне вместо стекла — пузырь овцы. Деревню назвали Дор. В наших местах крупный мусор называют дор. Был бурелом — дор среди леса. Его расчистили для посева и строительства. Говорили: изба на дору, починок Дор, затем деревня — Дор. Дор — древнее русское слово. От него произошло другое — дорога. От Сергея, первожителя, пошел род Большаковых, и мой отец, «цусимский» моряк Павел Иванович.
В километре от деревни Дор проходил гужевой тракт на Великий Устюг. Предки мои работали по обслуживанию этой большой по тем временам гужевой дороги. Ремонтировали, обслуживали станционные ямские Дома. Подвозили туда сено, овес и сами ездили на дистанцию до следующего ямского дома. Так было до 1891 года, когда построили великую сибирскую магистраль.
Романовых свергли, а Большаковы выпрямились и пошли в люди. В родную деревню отец — матрос II-й статьи — вернулся в 1906 году. Шел ему 33-й год, за плечами 11 лет службы в царском флоте, участие в знаменитом цусимском бою. В костромской деревушке в 116 км от железной дороги жили два его женатых брата, 14 человек ютилось в одной избе. У отца не было никаких средств, кроме крепких рук. Женился и сразу построил себе избу. Не успел закончить строительство, как стали появляться дети. До 1921 года родилось шестеро сыновей: Федор, Иван, Петр, Николай, т. е. я, затем Константин и Василий. Только величайшее упорство, бережливость, воля помогли одеть, обуть, прокормить большую семью. Сами ткали, выделывали овчины, катали валенки, выращивали лен, а из льна и пряжа, и масло, собирали ягоды, грибы. Плели лапти, корзины из ивы, пестери из бересты. Все умели вязать на спицах прикопотки (носки), варежки, шарфики. Матери одной было трудно, и мужчины делали много женской работы.
Отец Павел Иванович и мать Анна Дмитриевна всей душой приняли Советскую власть. В числе первых вступили в колхоз «Муравейник». Жить по справедливости, уважать свой и чужой труд — такую жизненную мудрость получили мы от родителей. Отец, помню, говорил: «плохое плохим и кончается», «всякое ремесло хорошо, кроме воровства»…
Никто из его сыновей не сошел с правильного пути, все выросли честными тружениками, Федор и Иван строили Горьковский автозавод. Потом туда приехал и Костя и Василий. Прошли через бараки и иные трудности, несравнимые с теперешними. Иван вырос от рабочего до начальника ОТК цеха автоматов. Младший Василий стал шофером первой легковой машины, появившейся в нашем Вохомском районе. Шофер тогда звучало почти как космонавт.
Но вот «сорок первый ударил огнем». Все шестеро братьев оказались в шинелях. Василий, будучи шофером, с первых часов войны вывозил раненых с границы. В ночь на 22 июня он был дневальным и первый в автобатальоне принял приказ тревоги. Те дни и ночи живут у него в памяти, хотя наездил по фронтовым дорогам Украины, Польши, Германии, Чехословакии тысячи километров.
Войну закончил в Праге. Но работа войны продолжалась. Вывозили из Германии награбленное фашистами имущество, целые заводы. Затем вывозили немецкое по репарации. Много у Василия воспоминаний. Был несколько дней в плену, бежал. Его машину разбивало осколками снарядов, самого ранило. Залечивал раны и снова в строй
Василий до последнего времени работал зав. гаражом Вохомского леспромхоза. Перенес две тяжёлые операции и теперь на пенсии.
Константин тоже служил в армии, рядовым, и тоже рано утром принял первый сигнал о начале войны. Он мечтал быть учителем, поступить в Педагогический институт. Но случилось так, что военная служба заняла в его жизни главное место. Почти 23 года отдал армии. Служил под непосредственным руководством маршалов Крылова, Малиновского, Толубко. Демобилизовавшись, вернулся в Горький, работал инженером. Тоже перенес две тяжелые операции. Сейчас на пенсии.
Я, мой старший брат Федор, третий от роду Петр и его приемный сын Евгений воевали под Ленинградом. После войны вместе с «красными следопытами» я ходил по местам боев, где погибли Федор, Петр, Евгений и ранило меня. Нашел Клубыкика Виктора Ефимовича, командира взвода, с которым служил. Он и рассказал о Феде. Саперный батальон ставил противотанковые мины «Ям-5». Ночью, когда минирование закончили, стали отходить в траншею, а сержант Большаков остался на поле, чтобы проверить маскировку мин и сделать привязку для составления документации. Федор ползал по полю от мины к мине. Немцы его заметили, осветили и открыли по нему минометный огонь… В похоронной сказано: «Погиб на поле боя от тяжелых ран, в госпитале не был. Похоронен на городском Кладбище в г. Колпино». Шел 124-й день войны…
Петр до войны работал директором Сольвычегодской средней школы Архангельской области. Участник войны с белофиннами. 22 июня 1941 года он сдал последний экзамен в Ленинградском заочном пединституте. Случилось так, что мы с Петром, сами того не зная, воевали в 6—8 километрах друг от друга. В августе 1941 года у разъезда Сорокино шел тяжелый переломный бой. В нем погибло много наших, погиб и Петр. Я дважды ездил на места боев. С «красными следопытами» Усадищемской средней школы побывал во многих деревнях, показывай фотографию брата. Нашел дом, в котором он ночевал последнюю ночь перед наступлением. Очевидцы рассказали, что поле у д. Сорокино было усеяно трупами наших воинов в шинелях, шапках, валенках, а поле у д. Куколь чернело морскими бушлатами. Метель трупы замела, и только весной женщины собрали и похоронили их. Рассказывают ещё, что в одной из деревень немцы захватили раненого лейтенанта (может быть, это был мой брат) и распяли его на дверях сельсовета в д. Куколь. На теле вырезали звезду и портупею, приколотили к дверям еще живого. Когда наши освободили деревню, то первые прибежали сюда подростки. Лейтенант был ещё теплый. Кто он, никто не знает…
Приёмный сын Петра Лейтенант Евгений Глушков, командир сапёрного взвода, в августе 1942 года ехал на фронт через разъезд Сорокино не зная, что именно здесь погиб его отец.
Я написал много писем однополчанам Евгения и вот наконец получаю письмо из Москвы от бывшего замполита батальона майора Рыжкова Александра Сергеевича. «Мы стояли в лесу за Выборгом недалеко от озера Лёсноё БолыпОё. Разбитые немецкие и финские части выходили из окружения и оказались в расположении полка. Все проходило ночью. Боевое охранение фашисты вырезали. Они действовали только финками. Санинструктор Анна Картыш Первая обнаружила чужих в расположении полка, закричала и сразу была убита. Лейтенант Глушков услышал крик, схватил автомат и в упор расстрелял несколько фашистов, а сам был смертельно ранен. Благодаря его выстрелам, удалось поднять спящих бойцов и принять бой. Группировка немцев и финнов была обезврежена. Взято в плен более 300 человек. Евгений Глушков, Анна Картыш, а также бойцы, погибшие в эту ночь, были захоронены на берегу озёра».
На берегу озера Лесное Большое я нашёл две хорошо ухоженные могилы Евгения и медсестры А. Картыш. Другие перезахоронены, а эти две могилы остались на берегу живописного озера, где расположены два
больших дома отдыха: объединения «Электросила» и завода «Ижорец». Здесь принимают в пионеры, в комсомол, приезжают молодожены.
Так погибли отец и сын, оба лейтенанты, оба командиры, коммунист и комсомолец. Уезжая на фронт, Петр снял с руки часы и отдал жене. Время трудное, пригодятся. Мария Ивановна Передала часы сыну Евгению. Когда Евгений погиб, она получила посылку. В маленькой коробочке лежали часы и записка: «Евгений Глушков просил выслать часы матери…» Внука Петра и Марии тоже назвали Евгением. Ему и вручили памятные часы.
Теперь одно воспоминание о собственной фронтовой молодости.
Наш батальон 3-й гвардейской стрелковой дивизии получил задание пройти за ночь 10-километровое заминированное болото и утром, когда начнётся общее наступление, захватить дорогу, по которой немцы держали связь тыла с передовой. Всю ночь мы шли по пояс в торфяной жиже, держась за веревочку. Комбат
шел впереди и специальным свистком посвистывал по-птичьи. На рассвете мы захватили дорогу. Держать
её нужно было только сутки. Но основные силы подойти не смогли, и мы держали её трое суток. На вторые
погибли все офицеры. Я остался один с маленькой группой бойцов. Казалось, уже израсходованы все силы. И вот здесь я вспомнил три березы под окном моего деда и прадеда — в центре нашей деревни Паговец (бывшее название Дор) Костромской области. В этом доме жили все мои предки. Березы украшали не только дом, а всю деревню, давали тень и чистый воздух, берегли от молнии и пожара. Думаю, что эта моя малая Родина, все, что связано с ней, и помогли мне выстоять в том бою…
