ЗАГАДКА ЗЫБУЧИХ ПЕСКОВ
Резкий дребезжащий звонок судового телефона прервал шахматную партию в каюте.
— Поднимитесь на мостик. Мы на подходе к Дуврским утесам. Я покажу вам Песчаного хамелеона, о котором мы вчера спорили,— сообщил Джон Финли, капитан кувейтского, теплоход а «Ал Сабахиа».
Я был страшно обрадован. Еще бы! Наконец-то представилась возможность воочию увидеть одно из самых удивительных мест на Земном шаре — фантастическое кладбище кораблей, будоражившее мое воображение еще в детстве.
С левого крыла ходового мостика, почти прямо по курсу, белели на фоне мрачного неприветливого неба Британии отвесные меловые скалы Дувра.
— Смотрите вправо от того мыса, где стоит красный плавучий маяк. Вот оно, проклятое моряками всех стран место,— сказал капитан и протянул мне двенадцатикратный бинокль.
Сквозь мощные линзы отчетливо был виден скалистый мыс Саут-Форленд и за ним — обширная песчаная отмель. Как раз начинался прилив, и мутные струи воды с одной стороны дружно наступали на серо-желтые пески. То и дело в поле зрения бинокля попадали чернеющие над водой, похожие на могильные кресты мачты с реями, ржавые трубы и наполовину занесенные песком корпуса стальных сухогрузов. Это и были знаменитые Гудвин Сэндз — мели Гудвина,— самое большое кладбище кораблей на Земном шаре. Оно находится в шести милях к востоку от юго-восточной оконечности Англии, простираясь по меридиану на тринадцать миль, достигая в ширину примерно пять миль. Фактически — это обширная группа песчаных банок, которые местами мелеют, обнажая двухметровый слой песка. С наступлением прилива, который идет здесь со скоростью восьми миль в час, пески начинают «оживать». Они меняют свою форму, постепенно передвигаясь то в одну, то в другую сторону. Говорят, что за последние тридцать лет они «прошли» на юг две мили.
— Эти коварные пески напоминают хамелеона,— продолжал Финли,— похоже, что они приспосабливают свой цвет к цвету моря… Эх, сколько обманутых и сбитых с толку капитанов привели свои суда на верную гибель!
За год плавания на кувейтских теплоходах «Ал Сабахиа» и «Ал Джабариа» между портами Персидского залива и Северной Европы мне удалось побывать четыре раза близ этого морского кладбища. Я расспрашивал английских лоцманов, беседовал со многими капитанами и не упускал возможности достать и прочитать все, что попадалось по истории этих гигантских мелей. Старинные лоции Английского канала, хроники страхового «Ллойда» и многие описания былых кораблекрушений позволили воссоздать в какой-то степени мрачную родословную Гудвинских песков.
У англичан нет единого мнения, почему на самом оживленном месте мировых морских путей неожиданно образовалась эта чудовищная мель. Геологи считают, что она возникла в результате эрозии дна моря. Гидрографы объясняют ее появление в данном месте встречей сильных приливно-отливных течений океана с течениями Английского канала, Северного моря и Темзы. Один из известных английских геморфологов Чарльз Лайал утверждает, что несколько столетий назад на месте мелей был остров, который в 1099 году опустился ниже уровня моря.
ВЕЛИКИЙ ПОЖИРАТЕЛЬ КОРАБЛЕЙ
Английские морские хроники свидетельствуют, что на протяжении тысячелетий Гудвинские пески являлись местом постоянных кораблекрушений. Еще в середине века моряки дали этим мелям очень меткое определение — «Великий пожиратель кораблей». Оно как нельзя лучше характеризует крутой нрав этих обманчивых песков. О них не раз упоминает и Вильям Шекспир. Например, в «Венецианском купце» говорится, что корабль Антонио с ценным грузом «потерпел крушение в этих стесненных водах, называемых Гудвинами, очень опасными, плоскими и смертоносными, где остовы многих судов покоятся».
Страховщики «Ллойда», который уже почти три века ведет учет всех морских аварий, давно сбились со счета погибших 4 здесь судов. Стоимость застрахованных ими кораблей, погибших на Гудвинских мелях за последние двести лет, они определяют в 250 миллионов фунтов стерлингов, а число пропавших здесь людей — в 50000.
Лоцман, который проводил наше судно в устье Темзы, утверждал, что в чреве Песчаного хамелеона покоятся боевые триремы Юлия Цезаря, который в 43 году нашей эры не совсем удачно высадился к северо-востоку от Дувра, покорил обитателей коварного Альбиона. Английские капитаны рассказывали мне, что над триремами римлян лежат останки острогрудых людей, «жителей моря» — викингов Скандинавии. Они навечно прижаты дубовыми остовами тяжелых галеонов «Непобедимой Армады », разгром которой, начатый королевским пиратом Фрэнсисом Дрейком, довершил в 1586 году сильный шторм.
Над испанскими галеонаии, в песках, мирно спят вселявшие когда-то ужас в сердца ганзейских и венецианских купцов пиратские бригантины и корветы. Где-то рядом с ними покоятся английские фрегаты и барки XVI века, набитые черным деревом, слоновой костью и драгоценными камнями, награбленными в Индии и Африке. Вся эта канувшая в Лету армада парусников сверху прижата стальными корпусами современных сухогрузов и танкеров.
Песчаный хамелеон не считался ни со временем, ни с размерами кораблей. Он проглатывал свои жертвы без разбора, пожирал все, что попадало ему в пасть. А попадало немало пищи, столько, что он даже не успевал ее переваривать. Рассказывают, что в 1959 году английские геологи взяли с Гудвинских песков образцы грунта и сделали анализ. Оказалось: извлеченные пятнадцатиметровые столбы грунта содержали песок, перемешанный с полусгнившими деревянными кусками корабельных частей и ржавого железа…
«Почему корабли оказывались на мелях? Разве они не могли их обойти?» — вправе спросить читатель.
Было и есть три основных причины попадания судов в ловушку Гудвина: штормы, которые выносили беспомощные парусники на пески, туман, лишавший судоводителя видимости и возможности точной ориентировки, и сильные течения, сносившие корабли с курса.
Если судно оказывалось на мели и его до наступления отлива не удавалось снять, то оно навечно оставалось в плену Великого пожирателя.
Парусные корабли имели полукруглое днище и, оказавшись на суше, не могли оставаться без подпорок на ровном киле: они валились набок. Когда такой корабль попадал на мель и с отливом пески осыхали, он, ложился на борт. С наступлением прилива, когда мели покрывались пятиметровой толщей воды, течение заливало обреченное судно, прежде чем оно успевало принять нормальное положение. Обычно на третий-четвертый день зыбучие пески засасывали парусник полностью. Если судно оказывалось на мели будучи выброшенным штормом, то его участь решалась еще быстрее: волны и прилив опрокидывали и заливали корабль мгновенно.
С пароходами и теплоходами дело обстояло немного иначе. У этих судов плоское днище, и, попав на мель, в отлив они оставались на ровном киле. Но с первым же приливом течение намывало с одного борта корабля гряду песка, вымывая его из-под другого борта. На третий-четвертый день судно опрокидывалось на борт, вода заливала его Помещения с палубы. Если пароход оказывался на мели носом или кормой по направлению к течению, то песок вымывался из-под днища в районе носа и кормы: корпус судна провисал, и пароход разламывался пополам. Это обычно происходило с тяжело загруженными пароходами.
ДАНИЭЛЬ ДЭФО ПОЛУЧАЕТ ПИСЬМО
Британский остров от Гудвинских песков отделяет довольно широкий и судоходный пролив — Галл-Стрим. В южной части этого пролива, напротив городка Дил, есть удобный для якорной стоянки рейд, носящий название Даунс. Издавна на этом рейде, в ожидании благоприятного ветра, отстаивались суда, направлявшиеся из Лондона в Атлантику, или суда, шедшие в столицу Англии. Они ждали на этом рейде очередного прилива для прохода в устье Темзы.
Когда дули восточные ветры, мели Гудвина служили надежным естественным прикрытием для стоявших на якорях кораблей. Но стоило ветру задуть с запада, как морякам грозила опасность оказаться в объятиях зыбучих песков. И, как правило, если при начавшемся западном шторме вовремя не удавалось поставить паруса и выбрать якорь, корабль оказывался жертвой Гудвинских песков.
Так в ночь с 26 на 27 ноября 1703 года здесь погибла эскадра английских кораблей под командованием адмирала Бьюмонта. Это случилось в ту ночь, когда на Британские острова обрушился один из самых сильных ураганов, когда-либо известных англичанам. Особенно пострадал район между Бристолем и Лондоном, где число человеческих жертв составило тридцать тысяч человек. О том, что творилось в ту страшную ночь на Гудвинских песках, известно из письма, которое спустя несколько дней после катастрофы получил автор «Робинзона Крузо» Даниэль Дефо от своего друга — командира корабля «Шрюсбари» Майлса Норхилла. Вот выдержка из этого письма:
«Я надеюсь, что это письмо застанет Вас в полном здравии. Мы уходим отсюда в плачевном состоянии, ожидая каждую минуту пойти ко дну. Здесь страшный шторм, который по всей вероятности еще продолжится. Рядом с нами стоял корабль контр-адмирала Бьюмонта «Мери». Это судно погибло с адмиралом и 300 моряками. Со всеми людьми погиб корабль «Нортумберленд». Со «Стирлинг Касла» спаслось всего 69 человек. Почти со всей командой погиб и «Ресторейшн». Те немногие, кому удалось спастись, попали на наш корабль. Шторм имел ужасную силу, ветер так ревел, что заглушал выстрелы из пушек, которыми несчастные пытались привлечь к себе внимание. Наш корабль сорвало с якорей и пронесло в 60—80 ярдах от мелей. Если бы наш запасной якорь сдал, то мы бы все утонули. Я благодарю Всевышнего, что по его милости мы спаслись. На мелях мы насчитали около сорока торговых кораблей — покалеченных и полузатопленных. Мы с ужасом смотрели, как их моряки карабкались на мачты, взывая о помощи. Но их всех смыло волной и они погибли. Все это я видел своими собственными глазами и никогда не забуду».
Известно, что Дефо, получив это письмо, отправился осмотреть место разыгравшейся драмы и позже написал об этом урагане очерк.
ЖЕРТВЫ ПЕСЧАНОГО ХАМЕЛЕОНА
На протяжении многих веков Гудвинские отмели не были ограждены ни буями, ни маяками или, как выражаются моряки, оставались без навигационного ограждения. Достоверность большинства морских карт XVI — XVIII веков являлась весьма сомнительной. Да и как эти мели можно было точно нанести на карту, если они беспрестанно меняли свою форму!
Английские купцы не раз обращались к своей Короне с просьбой поставить в районе смертоносных песков маяк. Отдельные изобретатели предлагали Адмиралтейству на рассмотрение свои проекты по укрощению «пожирателя». Так, некий Гоуэн Смит разработал план осушения зыбучих песков, превращение их в «зеленый остров с деревьями и пастбищами». За все это он просил у лордов Адмиралтейства тысячу фунтов стерлингов, доказывая, что если с проходящих судов брать маячные сборы, то затраты окупятся в течение года. Но проект Смита остался на бумаге.
Британское Адмиралтейство расщедрилось лишь в 1795 году, поставив на мысе Саут-Форленд маяк. Вернее, это был не маяк, а деревянная вышка, на площадке которой по ночам жгли костер. Однако пользы от этого сооружения было немного: огонь лишь приблизительно указывал место мелей.
В 1802 году на мелях оказался заблудившийся в тумане большой трехмачтовый корабль Голландской Ост-Индской компании «Фрегейда». Он исчез в песках на третий день вместе с 454 пассажирами и моряками.
Трехсот моряков не досчиталось Британское Адмиралтейство в 1805 году, когда в песках Гудвина завяз военный транспорт «Аврора». Эта утрата вызвала в Англии негодование общественности. Возмущенные лондонцы потребовали у парламента укротить Великого пожирателя, и в том же году Адмиралтейство вынуждено было поставить на отмелях плавучий маяк. Он ограждал Гудвинские пески с севера и получил название «Норт Гудвин». С трех других сторон мели оставались неогражденными и число кораблекрушений почти не уменьшилось.
Английский адмирал Кохрейн выдвинул идею поставить мощный маяк в центре Гудвина, но попытка возвести на столь зыбком грунте каменный фундамент маяка окончилась провалом: Гудвин поглотил две баржи с гранитными глыбами и железными сваями. Английским гидротехникам ничего не оставалось, как поставить еще один плавучий маяк — «Вест Гудвин».
Но все равно Великий пожиратель продолжал неистовствовать. Наиболее тяжелыми утратами в то время были крушения в 1814 году английского линейного корабля «Куин» и одного бельгийского почтово-пассажирского пакетбота. Ненасытный Гудвин засосал в свое чрево вместе с этими судами всех находившихся на них людей.
Укрощение Гудвинских песков шло удивительно медленно. Третий плавучий маяк «Саут Гудвин» поставили спустя лишь почти четверть века после второго — в 1832 году, а четвертый — «Ист Гудвин» — только через сорок два года после третьего маяка. За это время Англию не раз потрясали сообщения о разыгравшихся на Гудвинских мелях трагедиях. Наиболее ужасной из них была катастрофа английского королевского парохода «Виолетта». Это судно, имея на борту несколько сотен пассажиров, скрылось в зыбучих песках на глазах подошедших на помощь спасателей…
В Лондоне, в штаб-квартире страховщиков «Ллойда», я просматривал старинные, в тяжелых сафьяновых переплетах книги, где зарегистрированы погибшие суда. В этих мрачных хрониках человеческих трагедий часто встречаются даты, в которые пожиратель кораблей поглощал сразу несколько судов. Зарегистрированы здесь и корабли с одинаковыми названиями, но погибшие в разное время. В 1909 году парусно-винтовой пароход «Махратта» погиб, следуя из Индии в Лондон. А в 1939 году второй, уже более крупный пароход «Махратта» завяз в Гудвинских песках в 200 метрах от своего несчастного тезки, на пути из Лондона в Индию…
ГОДОВОЕ МЕНЮ ГУДВИНА— 12 ПАРОХОДОВ
Окончилась вторая мировая война. Зажглись огни плавучих маяков Гудвина и его десяти буев, оборудованных мощными туманными ревунами и подводными колоколами. Казалось, что в мирное время миролюбиво проявит себя и пожиратель кораблей. Аппетит же песчаного хамелеона после войны разыгрался не на шутку. За один лишь 1946 год он проглотил дюжину судов. Причем не каких-нибудь рыбацких суденышек, а новых океанских пароходов водоизмещением более десяти тысяч тонн каждый.
Первой жертвой Гудвина в 1946 году стал американский военный транспорт «Ларей Виктори». Он направлялся с грузом пшеницы из Балтиморы в Бремен. В Английском канале судно попало в густой туман и-продолжало свой курс по счислению, то есть руководствуясь гирокомпасом, лагом и картой. «Ларей Виктори» сел на мель чуть ли не в самой середине Песков и через несколько часов переломился пополам. Экипажу парохода удалось спастись.
Более драматичной была вторая .катастрофа того злополучного года — в пасть пожирателя попал пароход «Гелена Моджеска» с ценным грузом в три миллиона долларов. 12 сентября 1946 года это судно прочно застряло в песках у южной оконечности Гудвина. В течение четырех дней восемь мощных спасательных буксиров стаскивали его с мели. Но вырвать 10-тысячетоиное судно они не могли. «Гелена Моджеска» переломилась пополам на пятый день, груз ее спасти не удалось. А капитан застрелился.
Нет необходимости перечислять все погибшие суда. Стоит лишь заметить, что из этой дюжины десять переломилось пополам.
Гудвин проглотил двенадцать современных транспортов! Как такое могло случиться? Отчасти в этом было повинно как Британское Адмиралтейство, так и капитаны торгового флота, особенно США (из 12 погибших судов шесть были американскими).
Оказалось, что еще во время войны Адмиралтейство обязало капитанов всех английских торговых судов и судовсоюзников, направлявшихся со стороны Атлантики в Северное море, заходить на рейд Даунас. Здесь, на рейде, капитанам судов под личную расписку вручались пакеты с секретными инструкциями для прохождения минных полей Северного моря. Этот порядок, известный под названием «Правила получения маршрутной информации для плавания в водах Северо-Восточной Европы», действовал и в 1946 году. Таким образом, все суда, проходящие Ла-Манш с запада, вынуждены были почти вплотную подходить к пожирателю кораблей, хотя их курс был проложен вдалеке от этого морского кладбища. Правило это отменили после того, как были уничтожены многочисленные минные заграждения Северного моря.
Часть вины в кораблекрушениях на Гудвинских песках лежит и на капитанах погибших судов. Они, ведя свои корабли с Атлантики, стремились не упустить время прилива и сразу же войти в лондонские доки. Поэтому они прокладывали курс проходом Галл-Стрим, что сокращало время прибытия в устье Темзы на два часа по сравнению с более безопасным курсом вокруг восточной оконечности Гудвинов. При этом они не брали лоцмана и шли на свой риск этим опасным путем ночью и во время тумана.
Старый английский лоцман, который проводил наш теплоход проходом Галл-Стрим в устье Темзы, рассказывал, что ни на одном из шести погибших американских судов не было лоцмана.
ПРОГЛОЧЕННЫЙ МАЯК
Дюжины проглоченных пароходов оказалось недостаточно для пожирателя кораблей. За последующие годы он скрыл в своей утробе еще добрую полсотню больших и малых судов. Наиболее трагичная из этих катастроф произошла ночью 27 ноября 1954 года.
В эту ночь в Английском канале свирепствовал сильный шторм. Десятки судов терпели бедствие. В эфире то и дело слышались призывы о помощи. В Ирландском море разломился пополам либерийский танкер «Уорлд Конкорд» водоизмещением свыше 35 ООО тонн. Потом чья-то радиостанция передала, что погас огонь плавучего маяка «Саут Гудвин». Попытка радистов спасательной станции Рамсгейта выйти на связь с маяком ни к чему не привела. И только тогда сигнальщики мыса Саут-Форленд сквозь штормовую пелену брызг заметили, что плавучий маяк исчез со своего штатного места.
На рассвете, когда шторм стал стихать, Гудвинские пески облетел самолет. Его пилот увидел «Саут Гудвин» в северной части отмели опрокинутым на правый борт и наполовину затопленным водой. Гигантские волны, смешанные с песком, свободно перекатывались через погибший корабль. На борту плавучего маяка пилот заметил человека, отчаянно размахивавшего рукой, взывавшего о помощи. Через пятнадцать минут над растерзанным маяком повис вертолет и выбросил вниз проволочный трап. Человека спасли.
Наутро центральные английские газеты вышли под такими заголовками: «Великий пожиратель не унимается!», «Новая драма на Гудвинских песках», «Песчаный хамелеон Гудвина начал жрать самого себя!», «Зыбучие пески Гудвина съели свой маяк!», «Саут Гудвин» в ненасытном чреве Великого пожирателя!».
Морским специалистам казалось невероятным, что катастрофа произошла с плавучим маяком— сооружением, специально рассчитанным на ураганной силы ветер и самый сильный шторм. Ведь два его огромных грибовидных якоря могли удержать на месте не то что тридцатиметровый маяк, а настоящий линкор. Катастрофа произошла так быстро, что команда «Саут Гудвина» даже не успела передать по радио в эфир сигнал бедствия.
«Авария якорного устройства?», «Внезапная потеря устойчивости?», «Злой умысел?» — эти вопросы мучили специалистов. Но они так и не получили ответа. Единственный очевидец трагедии — Рональд Мартон — не смог им помочь. Он не был членом экипажа «Южного Гудвина». Его командировали на маяк для наблюдений за перелетом птиц. Он был орнитологом.
