Очерк подросткового быта
Начиная в отделе молодежных проблем собирать подростковый жаргон, мы, конечно, предполагали, что этот жаргон поможет, понять образ жизни той части ребят, которая не стремится к телекамерам «12-го этажа», не горит желанием исповедываться перед взрослым миром. Мы догадывались, что выйдем на болячки, которые еще ждут от общества обеззараживающего прикосновения пинцетом ли, просто смоченной в зеленке ватой, что выйдем на опухоли, в которых юноши и девушки еще не видят зловещих метастазов. Словом, эпиграфом к этой работе могло послужить перефразированное «СКАЖИ, и я скажу, кто ты!»
К тому времени, когда мы углубились в филологические изыскания, в жизни подростков многих городов выявились опасные тенденции. Наши эмпирические наблюдения за ростом подростковой преступности подтвердила недавно опубликованная статистика. Но не столь количественный скачок преступлений тревожил, сколь их качественные изменения. На примере Казани многие увидели, что подростковая преступность напрямую связана с уголовным миром. «ЛитеОчерк подросткового быта ратурная газета» опубликовала статью Ю. Щекочихина «Экстремальная модель», в которой делается однозначный вывод людей, осведомленных в «казанском феномене»: «…Причина явления… в длительном замалчивании организованной и профессиональной преступности, которая тем временем НАЧАЛА ВОСПРОИЗВОДИТЬ СЕБЕ ПОДОБНЫХ в молодежной среде». Эксперты «Л Г» сделали вывод, что Казань — не исключение, а лишь экстремальная модель того явления, которое наблюдается по всей стране. Модель показывает: если в наличии молодежное волнение, если периодически повторяются крупные драки — район на район, и смысл этих драк в контролировании денежных поборов,— значит, логичнее всего предположить, что в подобных драках и подобных поборах прежде всего заинтересованы преступники-профессионалы.
Правда, экспертами «ЛГ» оговаривалось, что «сейчас в группировках растут тяжкие преступления корыстной направленности (рэкет, вымогательство, картежные игры,., фарцовка) », тем самым не исключались полностью и иные модели, но все же акцент сделан на территориальных «княжеских уделах подростков», на крупных драках, и этот акцент внес определенную дезинформацию в общественное мнение.
А если город не сотрясают подростковые войны? Если казанская модель не накладывается на существующую в другом городе реальность — что это значит? Мир и благодать? «В Багдаде все спокойно»? Нет, это может значить, что работает иная модель, и для воспроизводства себе подобных преступниками выбран иной вариант. Но как его разгадать, если он, как несозревший чирей, еще не взорвался казанским гноем? Ждать, когда созреет, когда проявится?
Вот здесь, надеялись мы, должна помочь палочка-выручалочка под названием «жаргон». У подростков конкретное мышление. Отсюда и жаргонное творчество, и жаргонное самообучение направлено, как правило, на конкретные, реально существующие явления.
Уверен, казанский взрыв жестокости и насилия можно было бы предсказать, обрати взрослые внимание на многочисленные термины — «горох», «шелуха», «скорлупа», «коробки», «кусты» и т. д.,— которые щедро разбросаны сейчас по газетно-журнальным страницам, посвященным столице Татарии. В этих жаргонных речениях ясно просвечивают ответы на вопросы: какова структура группировок? соподчинение? кто лидеры? какова степень ориентации на уголовную романтику? каковы ценности? — на любой вопрос есть ответ.
Может, когда-нибудь группы специалистов, занимающихся подростковой преступностью, да и просто подростковым самочувствием, пополнятся филологами-«жаргонистами». Ибо зачастую сленг — это горячечный бред тяжело больного мальчика. И этот бред может помочь поставить диагноз, помочь исцелению.
Казанского мальчика упустили (кто ответит за погибших там детей?). Теперь не упустить бы свердловского.
Если вы помните наш прошлогодний «Диалог-клуб» (№ 11, 88), экспресс-анализ криминогенной ситуации в Свердловске показал, что территориальные войны для свердловских ребят не играют решающей роли, хотя предпосылки (подростковая топонимика, редкие стычки меж районами и т. д.) есть. Что это значит? — что свердловский народ особый (уральская закалка?), и преступный мир не желает вербовать его в свои ряды? Наивно надеяться на уникальность свердловчан. Это может означать, что мы пошли иным путем.
В начале февраля этого года в редакции раздалось несколько тревожных звонков от девочек: «Правда, что наши свердловские каталы ездили в Казань и проиграли там в карты всех свердловских девушек, их невинность? Правда, что казанские лидеры теперь здесь, и девушкам на улице лучше не появляться?» Оказалось, неправда. По крайней мере, местная печать так разъяснила. Но обратим внимание на факт сравнения Казани и Свердловска. Да, сами слухи — скорее всего чуть овзросленный вариант детских страшных историй, но не будем забывать, что любое мифотворчество подростков ограничено конкретностью их мышления. Значит, подростки знают силу, которая реально сопоставима с преступным казанским миром. Впрочем, она уже обозначена, уже прозвучало сленговое «каталы». Но начнем по порядку.
1.
Начнем, пожалуй, с денег. В нашем словаре это одно из самых крупных «гнезд». Наряду с объяснимыми «музыкой» и «сексом». Существуют .общие обозначения понятия «деньги»: бумага, филки, лавэ, фишки, бабки, башли, изящно-пренебрежительное «мусор». Виртуозно представлено различие по достоинству купюр. Рубль — это рябчик, рваный, кожаный (если речь идет о металлическом рубле), фэрц. 5 рублей— петрофан, петровский. 10 рублей — дэкан, чир, чирик. 25 — угол (т. е. четверть сотни). Можно было бы допустить такое разнообразие обозначений наличием у ребят суммы «на карманные расходы», если бы не дальнейшее продолжение ряда… 100 рублей — катя (от устар. «катеринка»), стоха, стоит, стольник. 1000 рублей — косарь, тонна, штука. Миллион — лимон. Активное хождение этих слов не объяснить наличными, не у каждого же папочка — «лимонщик». Что же тогда это: навязчивые грезы, мечта о «лимонном» Эльдорадо? И так, и не так. Не будем забегать вперед.
Все человечество делится для того подростка, о котором мы рассказываем и речь которого так тщательно фиксируем, на две категории людей — денежных и безденежных. Первая категория обозначена каскадом неторопливых синонимов. Хрустящий дядя. (Он звенит и хрустит.) Полный чайник. Лох с реальными. На последнее слово можно обратить внимание: знающие английский язык поймут, что лох — это простодушный, простодыра. Этому типу предстоит сыграть в нашем повествовании немалую роль. Безденежные люди обозначены не менее выразительно. Нулевой чувак. (Пустой, как барабан.) Они нам с подростком-творцом жаргона не интересны.
Количество денег обозначается красноречивой парой антонимов. С одной стороны — крупняк, то есть большие деньги. С другой стороны — слёзы.
Не случайно, ох, не случайно такое внимание к деньгам… Наш подросток обувается в пошитые «Ураллаптем», простите, «Уралобувыо» сапоги, а вспоминает «бундовские колеса» своего друга. А заодно — и его финский плащ, купленный в «лесу», то есть на «толкучке», считай за бесценок — 200 рублей… Наш подросток месит сапогами весеннюю грязь свердловских улиц, подходит к киоску, обиженно смотрит на кустарную черно-белую фотографию Игоря Саруханова ценою в 1 рубль 60 копеек… Допрашивает невозмутимую продавщицу ЦУМа, куда подевались недорогие компактные кассеты, спешит по указанному ею адресу… В ближайшей грамзаписи видит обилие этих кассет с броскими ярлычками: «Водопад им. В. Кикабидзе», «Ласковый май», «Кабинет» и «Наутилус Помпилиус», но видит и отрезвляющие ценники… Наш подросток бормочет: «Нормально это, нет? Мы жили богато, но нас обокрали!» — и идет дальше. В кармане позвякивают «фартинги» — мелочь. Можно купить мороженое, но такому крупному человеку — такому качку, шайбе, пилораме семь на восемь — жевать на улице мороженое… Картинная галерея. Еще вчера взрослый билет стоил здесь 30 копеек, а сегодня уже 50… Самоокупаемость и хозрасчет. Билет для учащихся ПТУ ему по карману, но он забыл в общежитии свой «ученический»… Он стоит на плотнике, над загаженной Исетью, и думает про свои «слезы»… Ищет способа превратить их в «крупняк». Его взгляд упирается в ресторан «Космос». Он знает, что там собирается катка, каталы — картежные игроки высокой профессионализации. «Катало-мотало», — задумчиво шепчет наш подросток, и можно уже не сомневаться, что он будет… нет, не совсем там. Он будет около катки. В «Космос» его пока не пустят, он — в молодой катке. Они собираются в небольших кафушках типа «Пингвин», «Метро». Летом — в парках, очень любят затихшие вечером беседки детских садов. Пока он проходит «прописку» — процесс приема новичка в неформальный коллектив, мы его оставим. И совершим небольшой экскурс в прошлое. Мы процитируем Сергея Васильевича Максимова, известного русского писателя, этнографа, ученого-историка. Да будет его не только познавательная, но и изысканная речь передышкой для тех, кто уже утомился от сленговых речений, крикливых, отрывистых, как движения подростка…
С В. Максимов «Крестьянские календарные праздники»: «До сих пор мы останавливались, главным образом, на святочных забавах деревенской молодежи. Но и взрослое население в эти веселые вечера не любит сидеть дома и предается свойственным его возрасту развлечениям, в ряду которых едва ли не главное место занимают хождение в гости, взаимные угощения и отчасти азартные игры. Последние, с развитием путей сообщения, проникли даже в такие медвежьи углы, как Вологодская губерния, где играют и ребятишки, и парни, и взрослые мужики. Ребятишки, конечно, играют на денежки из тонко обструганной березы, а взрослое население на настоящие деньги. Любимая игра — «хлюст», «мельники», «окуля» (окуля — дама бубен, она ничем не кроется и ничего не кроет). Масти на крестьянском языке носят несколько иные названия, чем в образованном обществе: трефы называются «крести», пики — «вини», дама — «краля», валет — «холоп», король — «бардадым», козырной туз — «необыгримка» и пр. Игра сопровождается большим воодушевлением и нередко переходит в такой азарт, при котором крестьяне забывают все, бранятся и жестоко дерутся, нанося друг другу тяжкие побои.» При игре на деньги азарт доходит до того, что некоторые занисные игроки не только проигрывают большие деньги (до 10 руб. и более), но оставляют своим счастливым соперникам даже одежду, так что возвращаются домой почти нагишом, в одной рубашке. Есть деревни, где почти все крестьяне обратились в страстных игроков, сражающихся в карты даже летом, в сенокос и жатву».
Как видите, карты — открытие не нашего века. Этнографические очерки, словари, рассказы и повести о быте прошлого широко свидетельствуют: азартные игры имели, как говорится, место. Например, Владимир Даль зафиксировал в своем собрании «живого великорускаго» словечко, имеющее хождение в духовных семинариях: «святцы». На жаргоне молодых церковников оно обозначало не что иное, как «карты»… Уж если будущие святые отцы не гнушались, что говорить о мирянах. Но прошлый век, слава богу, не сумел создать вокруг азартных игр той широкой преступной системы, которая существует нынче.
Игры, которые перечислил Максимов в своем очерке,— капля в море по сравнению с теми, в которые играют современные ребята. Вот арсенал среда ей руки профессионала: Дурак (подкидной или переводной); Очко; Бура (маленькая и большая); Дэберц (длинный, короткий или разовый); Терц; Рамс; Кинг; Покер (обычный, королевский, французский); Акулька; Бридж (французский, обычный); Вист; Винт; Преферанс (синонимы — преф, пулька); Тысяча; «Красное и черное» (карточный кидняк — т. е. игра-ловушка); Стос; Храп; Свара.
Что же послужило причиной картежного многоводья? Развитие путей сообщения, как предполагал для своих обстоятельств С. Максимов? Во многом, как ни странно,— да!
Свердловск — аэроворота в Азию. Отсюда расходятся пути на Тюменский Север, в золотоносные районы Дальнего Востока, здесь можно встретить и лесоруба, прожигающего северные надбавки, и охотника, честно заработавшего капитал на соболях. Естественно, уголовный мир это знает и самыми разными способами пытается экспроприировать заработанное, обычно — в шулерской картежной игре. А в межсезонье, когда иссякают потоки с «материка» или на «материк», каталье обращает взоры на местное население. Не знаю, страдают ли подростки Монте-Карло в период туристского затишья, а вот свердловские ребята, знаю наверняка, страдают. Одни — как явные жертвы картежных махинаций. Другие — сами не осознавая этих страданий, ибо они, попав в молодую катку, чувствуют себя хозяевами положения. Но любой преступник — это, в принципе, тот же пострадавший, пострадавший от чьей-то злой воли, для которой существовал резон обратить молодого человека в свою веру. Пострадавшие — ибо трудно оказаться в молодой катке, но еще труднее покинуть ее.
Но давайте вернемся к нашему герою, взор которого однажды обратился к «Космосу». Зная, кто в основном общается в катке, можно допустить, что это —юноша 15—17 лет. Учится в ПТУ, но не потому, что «дорога лишь сюда», а из каких-то конъюнктурных соображений. Например, после вдумчивого анализа доходов автослесарей. Он интеллектуально развит, боек на язык, владеет, что называется, базаром, то есть умеет поставить в тупик противника одним лишь словом. Это умение ему и пригодилось при прописке. Да у него, конечно, есть погоняло — кличка. Но без оттенка уничижения. Например — Виртуоз.
2.
Как рождается сленг? Как распространяется? Языковеды, думаю, еще скажут свое слово. Но один из законов существования этого «подъязыка» назовем: сленг воспроизводится в силу того, что придает говорящему особый социальный статус в подростковой среде. Подростки учат его специально, как иностранный язык. Есть здесь и успевающие, есть и отстающие. Причем преуспевание зависит не только от хорошей памяти, а более — от неких психических качеств и черт характера. Кто более раскован, более темпераментен, менее стеснен общепринятыми нравственными нормами — тот не растеряется в пиковой ситуации и противнику, даже сильному, ответит так, что у того пропадет всякое желание нащупывать за пазухой нунчаки или кастет. Эту жаргонную тарабарщину между соперниками можно сравнить с боевыми руладами двух, например, тетеревов в период токования. И если вы услышите следующий диалог:
— Ты что базар на стену мажешь?
— 3алепи дуло! Ты пролетаешь, как фанера над Парижем!
— Ты сам, в натуре, дубовый по самые гланды!
— В натуре — только друг в адвокатуре! — и т. п.— не пытайтесь найти здесь глубинный смысл. Это ритуальные восклицания, не более. Хотя они, в отличие от глухариного токовища, могут сказать очень многое о современном подростке.
Чем фарцеватее фарцовщик и катальнее катал — тем жаргоннее его жаргон. Подростки это слышат и, уже давно сменив идеалы, на которые равняют собственную жизнь, пытаются этому языку подражать. Одни для того, чтобы подняться на вершину фарцо-катальной пирамиды, не догадываясь, что язык здесь вторичен, первичны — личностные качества. Другие — просто так, зарядиться «необычностью». Приведу монолог одного молодого человека:
— Хожу с девчонкой, и чувствую, что стал ей скучен, пресен. Тогда иду к знакомым фарцовщикам. Я ненавижу то, чем они занимаются, но все равно ползу к ним… Провожу с ними день-другой и смело возвращаюсь к своей подруге. Теперь меня словно подменили: я болтаю без умолку, я вставляю в речь крутые словечки, рассказываю анекдоты. Из нашего разговора исчезают томительные паузы, хотя, если подумать, о чем мы говорим? Ни о чем. Но девушка смеется, она довольна, и я тоже.
Наш знакомый Виртуоз — малый не промах. Он изучал жаргон не для утех жаждущей крепкого словца подруги. В силу своей наблюдательности он видел, что жаргон может использоваться не только для психологической атаки на противника, не только для обозначения собственного статуса в жестком мире ровесников… Слово врачует, слово ранит, но слово еще и выколачивает деньги. Это свойство слова особенно интересовало Виртуоза. Он, были времена, стирался на автовокзале, присматриваясь к тому, как цыганки-гадалки обирают доверчивых приезжих. Опыт гадалок дал ему немногое: как правило, на их словесные хитросплетения попадались юные девочки, озабоченные прогнозом на жениха, да люди пожилого возраста. Цыганки, как истинные психологи, очень хорошо использовали особенности старческого возраста — мистицизм, неумеренные мысли о собственном здоровье. Виртуоз хохотал, наблюдая, как какая-то бабка — божий одуванчик — пытается вырвать из рук гадалки собственный седой волос, мысля рамками экзотерической магии: будет худо волос у— будет худо и бабке. А потом задумчиво смотрел, как старушка, подчиняясь канонам первобытного племени Рота-Тига-Дрыга-Дрыга, выкупает свой собственный волосок за пять полнокровных рублей. Нет, народ помоложе на этом не поймаешь… Нигилисты мы, товарищ гадалка, нигилисты. Нас скорой смертью не испугаешь. Нам нужно действовать на логику, на разум, а не на чувства. С большим интересом Виртуоз относился к рассказам однокурсников, где, у кого, как и сколько сняли денег… Из этих рассказов вырисовывалась система.
Свой первый визит в «Пингвин» нанес не простачок, но энциклопедист, в совершенстве знакомый с течениями передовой подростковой мысли!
3.
Виртуоз надел «скафандр» — ту одежду, которая должна была вызвать у окружающих определенные представления о его материальных доходах. Ему требовалось выглядеть «хрустящим дядей», поэтому он попросил у друга «Аляску». Он был не настолько наивен, чтобы, войдя в «Пингвин», спрашивать у метрдотеля: «Который из столиков ломберный?» Картами катка занималась, конечно, не здесь. Здесь лишь вычисляла лохов, и он прикинулся таковым. Выпив фруктовый коктейль (о времена, о цены!), вышел в туалет, неторопливо поджидая хозяев. Они не замедлили явиться, трое парней, настроенных достаточно решительно. «Будут брать базаромI» — отметил про себя и сосредоточился. Сейчас решающее значение имело каждое его слово, потому что «взять базаром» — значит поймать противника, собеседника на какой-либо логический крючок. Большинство этих крючков он знал. Но все-таки, во Избежание неожиданности, сосредоточился до предела. Неожиданности не получилось. Его решили купить на примитивнейший вопрос: «Где живешь?»
— На Бардина,—осторожно ответил он.
— Подписываешься на пятикатку, что живешь на Бардина?
«Все правильно,— подумал он.— Другой бы на моем месте «подписался», согласился, что живет НА УЛИЦЕ… И задача этих молодцов заключалась бы лишь в том, чтобы доказать неверность ответа, его неточность. А потом — снять «проигранные» 500 рубликов. Поскольку наличмана при нем нет, они бы сделали вид, что идут на уступку и готовы взять выигрыш натурой — «Аляской» то есть. И я бы радовался, что легко отделался, без стрелок, без восстановления долга. Не на того напали…»
— Нет, не подписываюсь! Я подписываюсь, что живу на улице Бардина, в доме номер (назвал), в квартире номер (назвал).
Ох, скольких ребят подводила здесь языковая небрежность. «Живу на улице…» Кто же тебе поверит, что ты на улице живешь. У нас не гражданская война, чтобы беспризорником жить на улице.
Трое удивленно переглянулись.
— А задачку решишь?
— Что ты, обкрался? Я же не булка с маслом! Не хочу решать задачку.— Виртуоз тщательно разделил слово, в котором таилась опасная игра.— Иди ежиков паси с такими задачками.
— Блатной в натуре? — поинтересовались у него.
Он тут же нашелся:
— В натуре только медведь на самокате. Будем за дело говорить или салям би-би?
— Попрощаться успеем, давай сначала за дело,— без вывертов ответили ему.
И он без вывертов предложил:
— Могу лоха выцепить (т. е. ввести в катку.— Ред.). Лох по жизни! «Аляска» его.
Новые друзья Виртуоза посовещались и согласились.
4.
Вернемся к словарю сленга, ибо рассказ об одном герое может навести читателя на мысль об исключительности этого героя, словарь же — детище многих — свидетельствует о типичности явления.
Итак, люди, которые противостоят катке за игровым столиком,— это лохи. Синонимы к слову лох — капуста, бык (бык не въезжает!), чмо, чмошник, чухан, братья приезжие (вы — братья приезжие; ваша песенка спета — вы приехали, т. е. проиграли). Грабить лохов на жаргоне звучит так: стричь лохов (стрижка лохов), бомбить лохов, т. е. грабить открытым образом.
Способов «стрижки» зафиксировано десятки и десятки. Совсем не обязательно сразу же тащить денежного простачка к карточному столу. Можно предложить незатейливую игру жмэн (от сжимать, выжимать?). В руке зажимается купюра, и лоху предлагают назвать, в каком порядке он будет складывать цифры серийного номера (например, первую цифру, вторую и третью). Оставшиеся в серийном числе цифры складывает «водящий» Десятки отбрасываются. У кого больше результат — тот выиграл, забирает купюру себе.
Здесь, мошенничество основано на том, что играющий знает, при какой купюре большая вероятность выигрыша. Такая купюра называется «колхозной капустой». И молодой катал, получая стипендию, не преминет каждую бумажку «проверить на колхоз», выяснить, можно ли будет использовать ее для жмэна.
Существует несколько однотипных игр в спички. Например «13» или «3, 5, 7». В последней игре спички выкладываются в три ряда, по три, пять и семь спичек в одном ряду. Проигрывает тот, кто возьмет последнюю спичку. Нужно ли говорить, что существует несложный алгоритм, благодаря которому можно ни разу не проиграть.
Но такие игры для катала — лишь разминка, в которой, впрочем, может происходить неплохое наращивание оборотного капитала. Более крутая стрижка происходит во время картежной игры. Способов мошенничества много. Каждый имеет точное обозначение на сленге.
«Игра на маячок». Это азы мошеннической науки. Возможно, наш Виртуоз, который — помните? — ввел своего Наивного Друга в молодую катку, этим способом и воспользовался. Он просто встал за спиной своего Доверчивого Друга и сигнализировал партнерам-сообщникам, какие карты на руках простофили. Маета, конечно, целый вечер заглядывать в дрожащий от волнения веер карт и пытаться не перепутать условные сигналы, не забыть, какой жест, какую масть обозначает, но прибыль от этой маеты будет такой, которая и не снилась знаменитому трудяге — Фаросскому маяку. Ведь Фаросс маячил перед глазами древних греков бесплатно. Наш же «маячок» — Виртуоз — с теми, кто выигрывал, состоял в сладкой доле, то есть получал определенную часть выигранного сообщниками. Безусловно, когда-нибудь Наивному Другу откроется истина и, возможно, он даже не огорчится, поскольку вспомнит, что предан далеко не за тридцать сребреников.
Но «маячок» — как уже сказано — это для лохов по жизни, для самых неприспособленных к нашему жестчающему миру ребят. «Адидасом» же (т. е. высшей степенью) в мошенничестве служит исполнение, исполнительская игра. Приведем соответствующую картежу со всеми производными и вспомогательными словами, полагая, что можно обойтись без комментариев.
Исполнение (картеж.) — складывание колоды нужным игроку образом, мухлеж, фокусы. «Лягушка» иди «вольт» — исполнение, при котором меняется лишь верхняя (как правило — невыгодная) карта, а остальные остаются в предвиденном порядке. Вариант исполнения: если врезать (врезка — способ тусования колоды) пять раз «одна в одну», карты оказываются в прежнем положении. Исполнительская игра — игра, рассчитанная на то, что раздающий сумеет незаметно передернуть карты.
Сложить колоду нужным образом помогает и коцка — метка. Коцки бывают разные. Колода за 1 руб. 20 коп. имеет фабричную коцку, т. к. черные и красные масти печатаются на разных фабриках и для искушенного взгляда отличны друг от друга. Такая цветная коцка — для лоха по жизни. Другие типы коцек: запил на боку, запил на рубашке, запил на одной масти.
«Скрипка» — закоцанная (меченная) определенным образом колода карт. Закоцать скрипку (под дэ берц, под буру и т.д.). Хорошая скрипка есть не у каждого авторитета. Хорошая скрипка стоит рублей 200, а на лоха — 10. Авторитет выкупит любую скрипку.
5.
Вернемся к Наивному Другу, нашему Другу, ибо назвать его другом Виртуоза уже не поворачивается язык. Наивный Друг озабочен сейчас проигрышем. Озабочен — не то слово. Он встревожен, он в панике, он бегает по городу, пытаясь раздобыть необходимую тысячу. Он делает глупость за глупостью, приберегая главную из них — суицидную — напоследок. Он пока еще надеется, что свою страшную проблему можно решить без самоубийства. Он пытается занять деньги у взрослых друзей и на закономерный вопрос «для чего?» отвечает, ничего не скрывая. Он не понимает, что лучше ему солгать, что под покупку магнитофона мотоцикла — чего угодно — взрослые скорее одолжат ему деньги. А картежный долг… Легко прогнозирую ответы взрослых: «Неужели ты, Наивный Друг, всерьез воспринимаешь такой долг?» О, наивная взрослая неосведомленность!
Ровно десять лет назад к автору этих строк привели двух десятиклассников, и автор, специализировавшийся на подростковой тематике и мнивший себя знатоком, благосклонно ответил на просьбу ребят помочь. Но им требовался не мудрый отеческий совет и не желание поспорить о смысле жизни. Десятиклассникам нужны были деньги. Одному, Аркаше, пятьсот рублей. Другому, Олегу, восемь сотен.
Ребята рассказали свою нехитрую историю. Очарованные предвыпускной эйфорией, шатались по городу. Наткнулись на невзрачненького женоподобного студента, который пригласил их к себе в гости. Выпили вина. «Он все доканывался до нас, как мы относимся к мужеложству… Потом оставил эту тему и предложил сыграть в карты. Результат вам уже известен».
— Неужели вы всерьез восприняли этот долг? — патетически воскликнул автор.— Кому? Какому-то плюгавому,..
— Неужели вы не понимаете? — Как хорошо помнится этот затравленный взгляд Олега.— Студент — только шестерка. За ним стоят крутые каталы. А у них — беспредел. Если завтра мы не придем на стрелку и не принесем долг, нам включат счетчик: долг будет расти в геометрической прогрессии. Нас будут избивать и шантажировать. По пьяне я исповедался перед тем студентом, как перед… Рассказал, что буду поступать в театральный. Что уже подготовил роль Джордано Бруно. Они мне устроят театральный… Они мне характеристику сделают… Достаточно позвонить директору школы и сказать, что я пил вино и играл в карты… Они мне так разделают физию, что не только в театральный…
В те, десятилетней давности времена был бы у Автора словарь подросткового жаргона! Открыть бы его на слове «долг»… Сделаем это сейчас. (Хотя бы для тех взрослых, наивность которых — в «беспредел».
В первую очередь в нашем словаре зафиксировано «гнездо» с определениями и фразеологизмами, связанное с материальным выражением долга. Вместо денег за проигрыш можно рассчитаться: брюлликами ‘(бриллиантами), кровью, красными (рубинами), беленькими (серебром), гайкой (кольцом-печаткой), болтом (перстнем), ушами (серьгами). Уши желательно рыжие, т. е. золотые. Вообще в этой системе ценностей золото — рыжики, рыжее, рыжье, ржавье — на особом счету. С ним связан целый ряд устойчивых словосочетаний, свидетельствующих об устойчивости интереса к предмету вербализации. Например, обрыжеть — надеть на себя золотые украшения. Рыжиками с…ать— выплачивать проигрыш золотом.
Уже предчувствую несокрушимо наивное: «Откуда у подростков могут быть такие ценности?!»
А загляните в статистику уголовных преступлений подростков, вспомните, что кражи стоят на первом месте нашего отечественного пьедестала позора. Жаль, статистика Не показывает, какая часть этих краж — вынужденная, спровоцированная иными преступлениями, в том числе и азартными играми, вымогательством. Есть ли в жаргоне подтверждение о «вторичности» некоторых краж? Есть. «Паленое или чистое?» — могут спросить на стрелке у проигравшего, имея в виду принесенное, например, кольцо. Это означает, ворованное оно или нет? Можно ли его продать открыто или требуется «отмывание»?
В «долговом» гнезде нашего словаря зафиксирован целый ряд слов, связанных с процедурой выколачивания долга.
Это почти литературные, общеупотребительные уже «стрелки» — обязательная встреча выигравшего с проигравшим, нет, лучше — с потерпевшим, и само место встречи. Отсюда такие выражения: назначить стрелки, прийти на стрелки, перевести стрелки (изменить место встречи; название популярного фильма в переводе на арго звучало бы так: «Стрелки перебить нельзя»). Горе тому, кто проколол стрелку — не явился в назначенное место в назначенный час, ибо это означает, что проигравший двинул сроки, т. е. не принес вовремя денег. Горе, потому что каталье включает счетчик, проявляя такую активность, которая и не снилась напористым бальзаковским ростовщикам. Если долг раскинут для проигравшего по срокам, т. е. проигравшему снисходительно предложено растянуть выплату денег на несколько месяцев, а то и — если везуха — лет, и в один из сроков проигравший проколол стрелку (гриппом, например, заболел и не смог явиться) — ему восстанавливают долг. Что это значит? Все деньги, выплаченные раньше по предыдущим срокам, не засчитываются. Картина «Вновь у разбитого корыта». Нашим *бы заводским кассам, задерживающим выплату законной зарплаты, навязать такое условие! Но пока легче представить, что такое условие будет навязано нашему Наивному Другу. Если Наивный Друг проколет несколько стрелок и, невзирая на побои, шантаж, ужесточение условий выплаты, не вернет долга и выведет из себя молодую катку из какого-нибудь «Пингвина», те смогут прибегнуть к последнему способу воспитания: перевести долг на крутое каталье… У юных творцов жаргона из Свердловска это звучит: перевести долг на «Космос». Почему на «Космос»? Такой милый ресторан, такие обходительные официанты, швейцары и гардеробщики. А публика… Но жаргон упрям, словно испытывает превратности переходного возраста. «Крутое каталье» и «Космос» — синонимы, утверждает он. Так вот, перевод долга на «Космос» для нашего Наивного Друга будет обозначать: им займутся не картежная мелюзга, а киты… Виноват, для обозначения крупного авторитета в картежных махинациях подростки пользуются знаниями не по ихтиологии, а по энтомологии: жук… Теперь возле Наивного Друга завьется более опасное кровососущее (Не пей кровушку — раскинь по срокам. Кровь не пей — пустой, как барабан. Кровососушка, кровь пьет из копья в копье, т. е. требует весь долг сразу,— стон стоит в молодежном жаргоне).
Причем в переводе долга есть Свои хитрости. Может случиться так, что подойдет к Наивному Другу угрюмая личность, скажет: «Я из «Космоса». Ты знаешь Виртуоза? Он перевел на меня твой долг. Плати из копья в копье, иначе…»
Осознавший опасность положения, наш Друг активизирует свою деятельность по добыванию денег и —вдруг так случится — выплатит все. И напрасно! Потому что окажется. Виртуоз ничего никому не переводил. Виртуоз обижен. Виртуоз по-прежнему требует вожделенной штуки. Потому-то подростковая молва предостерегает: долг переводится лишь при свидетелях, желательно — при жуках.
Ах, если бы десять лет назад попала в руки Автора словарная статья «Долг». Но две пятилетки назад Автор трактовал «долг» единственно как высокую этическую категорию, определяющую отношение личности к обществу. Поэтому он даже обиделся, что не желают ребята проявить свои гражданские обязанности и вывести на чистую воду мошенника.
Когда подростки ушли, Автор сел за очерк.
6.
«…Разгорались в небе горячие, как угли, звезды. А на горизонте вместо закатного поднималось новое зарево — зарево Костра. Великий Ноландед медленно ‘брел по степи к этому своему костру и был спокойнее, чем охранявшие его инквизиторы…»
Такую роль мечтал сыграть Олег. Теперь, наверное, не сыграет.
— Ты понимаешь, что если отдашь им деньги, то тем самым утвердишь их в мысли о безнаказанности? Дашь зеленый свет новым преступлениям?
— Понимаю. А вы понимаете, что всех их не пересажают. Те, кто останутся на свободе, будут мстить. Я жить хочу.
— У страха глаза велики. Ты все, мне кажется, преувеличиваешь. Ты оправдываешь этими преувеличениями свою трусость перед двумя-тремя негодяями.
— Мне лучше знать меру опасности.
— Как же ты сыграешь роль Джордано, Великого Ноландца?
— Никак. Я буду играть Чижика-Пыжика, например. В этой роли нет строгой заданности. Нет вашего пресловутого долга перед кем-то и перед чем-то… Разве я должен обществу, которое поставило меня в такие условия?
Горели тусклые фонари и в их неверном свете семенил невысокий человек. Фрак, цилиндр, остроносые ботинки. Он поводил глазами, в которых не было «строгой заданности». В них вообще ничего не было, кроме страха. Но разве не заданность — страх?…»
Тот давний очерк остался лежать на столе. Вскоре стало известно, что Аркаша свой проигрыш вернул. Деньги раздобыла его мама, работавшая юрисконсультом. Этот факт заставил Автора насторожиться и не торопиться с выводами о «двух-трех негодяях». Юристам все-таки виднее степень опасности… Как расплатился Олег — до сих пор тайна, но если вспомнить разговор, предваряющий картежную игру с женоподобным студентом, можно предположить, что вместо денег Олегу пришлось пожертвовать большим — собственным достоинством.
Не раз мерещился Автору отсвет далекого инквизиторского костра. Не раз казалось, что внутренне он уже готов двинуться к жаркому пламени, которое отпугнуло когда-то Олега. Но величественная походка вдруг сбивалась в ритм выплывающего невесть откуда мотивчика: «На фонтанке воду пил» — и шаг становился короче и нервнее, уводил в сторону. Но вот теперь, верится Автору, путь к Костру открыт и неизбежен. И нет в этом ничего печального, ибо то — не костер мафиозной инквизиции, а Костер гласности, разгорающийся все сильнее и заглядывающий все дальше в паутинные углы. Задача автора же теперь несоизмеримо проще — пустить в оборот редакционные накопления подросткового сленга. Авось кому-то пригодится. Кто-то, глубоко освоив опыт других, не станет ломать голову, как бы половчей обозвать свой картежный проигрыш. А кто-то, узнав от младшего о сумме его долга, не хмыкнет: «Не воспринимай всерьез…»
7.
На этом мы оставим наших героев. Наших «братьев приезжих». Они оба — и Наивный Друг, и Виртуоз — из одного Ордена. Ордена приезжих. Как сюда попал преуспевающий Виртуоз? Очень просто. Пройдет еще немного времени, и он с ужасом обнаружит, что на каждую резьбу есть свой винт. Однажды в уютной «фестивальной» обстановке обставят и его. Он будет метаться по городу в поисках денег. Неизбежность расплаты толкнет его на преступление. На какое? Перед ним раскроется богатый арсенал правонарушений. Помните принцип «воспроизведения себя подобных в преступной среде»? Вряд ли есть «воры в законе», которые производят обучение из чувства тревоги за снижение количества правонарушений. Нет, работает корыстный интерес. Нужно стрясти с проигравшего деньги, и его обучают, как деньги раздобыть. «Пусть меня научат!» — воскликнет однажды наш Виртуоз. Ему подскажут ряд мошеннических вариантов.
Виртуоза научат швырять лохов через «сквозняк». Лоха-фарцовщика наведут на Виртуоза с целью сбыть дорогой товар. Тот выйдет к лоху с мокрыми, например, волосами, в домашних тапочках — якобы живет в этом доме. Виртуоз возьмет товар, попросит начинающего фарцовщика подождать и исчезнет будто бы для примерки. Но исчезнет навсегда — через черный ход. Потом — спекуляция. Но этот вариант — «скорпион на скорпиона».
Научат, как обирать и честных граждан. Способ «Тяни-толкай». Дадут Виртуозу напрокат «Жигули». Естественно, не за просто так, рублей за 150 в час. Виртуоз сделает вид, что занимается частным извозом. В аэропорту возьмет пассажира с большим багажом. В пути машина заглохнет или застрянет в луже. Виртуоз попросит пассажира подтолкнуть легковушку, и лишь пассажир выйдет из кабины — только и видели нашего Виртуоза. Исчезнет вместе с багажом, прикидывая по пути, выручит ли на Шувакише за эти шмотки столько, чтобы расплатиться за прокат машины и вернуть хотя бы часть долга…
Закрывая сленговый словарь, мы обещаем еще не раз к нему вернуться. Надеемся и для того, чтобы рядом со многими арго-словами поставить такое желанное примечание: (устар.) — т.е. устаревшее, ушедшее навсегда в прошлое. Но… Цитирую газету Вечерний Свердловск», 18.11.88, «Из оперативных сводок милиции»:
«Трое подростков, пытавшихся продать на Центральном рынке импортную дубленку, золотые вещи, привлекли внимание работников милиции. Проверили: это были пятнадцатилетние Н. Данченко — учащийся ГПТУ № 3, лаборант УПИК. Парфенов, семнадцатилетний А. Степанов — работник кооператива «Ромашка». Задержанные оказались картежниками, которые выиграли в карты у В. Буршко, газоэлектросварщика предприятия тепловых сетей, 1000 рублей. В счет уплаты долга Буршко отдал подросткам свою дубленку, золотое кольцо и цепочку жены, да еще остался должен 200 рублей. Подростки и В. Буршко привлечены к административной ответственности.
Картежные игры среди подростков приобретают все большее распространение. Только за девять месяцев этого года 100 подростков-картежников взяты на контроль работниками милиции».
Как видите, внимание профессионалов наконец-то привлечено к картежникам, но пока —к самым нижним ступеням мошеннической системы, к Наивным Друзьям да Виртуозам. Остается самое главное — подняться по этим ступенькам к вершине преступной пирамиды и отвести от ребят те грязные руки, которые мерещатся подросткам в самых кошмарных снах… Те руки, по вине которых Свердловск стал одним из лидеров по подростковым самоубийствам. Те руки, которые до сих пор лепят из подросткового материала свое подобие…
«Время настанет — катки не станет!» — гласит одна из пословиц юных свердловчан. Кто поможет осуществить проглядывающую в словах надежду?
