Чем лечат часы

Об ангарской коллекционере часов Павле Васильевиче Курдюкове не раз рассказывали газеты и журналы у нас в стране и за рубежом, в том числе «Уральский следопыт» в 1972 году. Более 30 лет он разыскивает старинные хронометры, изготовленные известными и неизвестными мастерами часового дела. Более двух тысяч его находок хранятся ныне в ангарском музее часов, в Московском политехническом музее, в омском краеведческом: часы старинные и современные, русские и японские, китайские и из стран Западной Европы.
Мне довелось увидеть в домашнем музее Курдюкова еще одну уникальную коллекцию: на этот раз часовых инструментов.
— Если коллекционированием часов во всем мире занимаются десятки людей,— рассказал Павел Васильевич,— то часовой инструмент в собрании встретишь не часто. Признаться, я и сам не ожидал, что у себя дома найду такой клад. Уже давно перевалило за тысячу экземпляров количество мною собранных и отремонтированных хронометров. В то же время, где бы ни пришлось побывать, я приобретал часовые инструменты. С годами у меня скопилось их изрядно, а когда я решил привести их в порядок, то обнаружил, что, оказывается, собрал полнейший набор всевозможного часового инструмента и приспособлений швейцарского, немецкого и отечественного производства…
Разглядывая внимательно это уникальное собрание, можно заметить, что и возраст экспонатов самый различный. Имеются даже такие, которыми пользовались в XVII, XVIII, XIX веках. К примеру, зубонарезной станок с большим маховым колесом, с полным набором фрез сделан в Швейцарии примерно в конце XVIII века, в то время еще не было нержавеющей стали и потому он изготовлен из никеля. Или нитбанки — так называются стальные пластины со множеством отверстий. Полный комплект пуансонов, насчитывающий 60 единиц, изготовлен известной швейцарской фирмой «Болей». Любой часовщик мечтает иметь их у себя.
В домашнем музее Курдюкова все эти необычные экспонаты разместились под витринами в стеклянных шкафах, на полочках. Среди молоточков, наковален больших и маленьких, среди токарных станочков и отверток различных размеров, всевозможных кусачек, круглогубцев, пассатижей вдруг вижу старинный микроскоп и старинные весы. Оказывается, на весах взвешиваются химикаты для обработки деталей, а в микроскоп можно разглядеть самые мелкие детали и дефекты на них, невидимые простым глазом. Имея опыт и такой инструмент, часовщику можно спокойно браться за лечение часов любых марок.
— А что вы скажете об инструменте отечественного производства? — задал я вопрос, который давно вертелся у меня на языке.
— У нас в стране подобный инструмент изготавливается в Харькове, и должен заметить, что в последние годы продукция харьковского завода намного улучшилась…
И все же, что будет с коллекцией? Не в правилах старого коллекционера держать такое собрание под спудом. Как я выяснил дальше, он намерен выставить их в ангарском музее для всеобщего обозрения. Такая экспозиция привлечет к себе внимание посетителей.
На снимках: это лишь немногие предметы уникальной коллекции.
Фото автора

Виталий ПАШИН
МИЛЛИАРДЕР
Жителя Костромы Александра Николаевича Соболева в шутку называют миллиардером. Сумма цифр, обозначающих рубли на бумажных денежных знаках его коллекции, превысила пять миллиардов. И такие «крезы» есть во многих городах страны, имя им — бонисты, иначе — собиратели бон, вышедших из употребления бумажных денег.
В начале 20-х годов за проезд на трамвае взималось пятьсот целковых, а номер газеты «Правда» стоил две с половиной тысячи рублей — Финансы молодой Советской республики были вконец расстроены. Количество бумажных денег, находившихся в обращении с 1917 по 1923 год, увеличилось в двести тысяч раз и достигло астрономической цифры — одного квадриллиона (единица с двадцатью четырьмя нулями) рублей.
Диапазон номиналов, представленных в коллекции денежных знаков, поистине огромен: от копейки до одного миллиарда рублей. В Закавказье в начале 1924 года выпускались банкноты достоинствам десять миллиардов рублей.
Рынок наводнили всевозможные ассигнации, не имевшие обеспечения золотом. Наряду с государственными казначейскими билетами в ходу были деньги, выпускаемые отделениями Госбанка в различных городах, предприятиями, кооперативами, даже частными лицами. Кредитные билеты печатались на оберточной и обойной бумаге, на игральных картах, на шелковых лоскутах…
Самые оригинальные деньги ходили в Якутии. Здесь даже обошлись без типографского способа печати. С обратной стороны красочных винных этикеток, большой запас которых обнаружили на складе одного купца, от руки был написан тот или иной номинал, скреплен печатью и личной подписью народного комиссара финансов Якутской республики А. Семенова. Неграмотные якуты быстро научились ориентироваться в номиналах «винных» денег: этикетка от мадеры — рубль, от портвейна — трешка, от кагора — десятка, от хереса — 25 рублей.
Это самые редкие денежные знаки. Коллекционеры знали о них только понаслышке и поэтому не очень верили в существование «винных» денег. И вдруг сравнительно недавно эти ассигнации были обнаружены в… личном архиве Максима Горького. Дело в том, что А. Семенов был приятелем писателя, гостил у него на Капри, вел с ним переписку. В одном из писем Алексею Максимовичу, зная неравнодушие Горького ко всякого рода курьезам из области коллекционирования, Семенов и послал несколько экземпляров «винных» денег разных номиналов.
А вот еще один забавный случий из истории денег.
В середине 20-х годов в Шадринске один нэпман открыл маленькую кондитерскую фабрику, которая производила конфеты-тянучки. Для них требовалась Обертка, а бумаги достать было не так просто.
Хозяин фабрики узнал, что в подвалах местного казначейства хранятся стопы отпечатанных Временным правительством бумажных денег. Эти не бывшие в обращении, но уже потерявшие цену кредитные билеты только занимали место. Поэтому нэпману не составило большого труда уговорить местные власти продать ему денежную макулатуру оптом, а затем надпечатать на обороте каждой «керенки» два слова: «конфета-тянучка».