Заметки о современном молодежном движении
ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ
В детстве я, как и большинство моих сверстников, отчаянно бредил индейцами. Эх, как хотелось вскочить на полудикого коня и ловко, по-индейски завалившись на бок, помчаться по прерии, сжимая в руке винчестер или томагавк…
Примерно в шестом классе я понял, что индейцем мне никогда не стать. Красным конником или неуловимым мстителем — тоже. В кино или книгах отважные мальчишки то и дело совершали подвиги, а нам лишь оставалось гонять на велосипедах по небольшому дворику.
В школе — та же история. На классных часах основная тема — «В жизни всегда есть место подвигу», а на «Зарницу» бдительные учителя водили нас парами… Дома вокруг не горели, в реке никто не тонул, а до границы так далеко, что трудно разоблачить хотя бы одного шпиона.
Лично я нисколько не сомневаюсь, что когда среди одноклассников началась эпидемия фарцовки,— не жажда денег заставляла их топтаться с «пластами» у магазина «Мелодия». Они тогда брали реванш за то, что не пришлось промчаться с винчестером по прерии… Не пришлось уходить от погони «бледнолицых» — так хоть через заборы уйти от погони оперотрядовцев…
Директор или полковник?..
Может быть — нет, может быть — да,
На нашем месте должна быть звезда.
Ты чувствуешь сквозняк оттого,
Что это место свободно.
«Аквариум»
Реформа школы сегодня стала неизбежной. И не столько «сверху», сколько «снизу». Нынешних школьников учить как прежде — нельзя. Они смело спорят и ничего не принимают на веру — требуют, чтобы их убедили, доказали истину, а не заставляли вызубрить. .
Чтобы не навредить своему герою, я утаю номер школы и изменю его тмя. К сожалению, опыт говорит, что публикация подобных фактов зачастую приводит к последствиям, прямо противоположным желаемым.
Итак, Костя в девятом классе очень увлекся литературой и историей. Причем больше всего он заинтересовался периодом культа личности, тем более что современная литература дает по этому вопросу куда больше фактов, чем учебник историй. Почти одновременно на парня обрушились Шатров, Бек, Рыбаков, Гранин, Дудинцев есть от чего закружиться голове. Вопросов масса. К кому с ними идти? — к учителям!
Но как, скажите на милость, молоденькой учительнице истории отвечать на вопросы ученика, если она сама училась по тем же учебникам? Можно, конечно, честно признаться, что у нее в голове тоже сумбур, и попытаться вместе разобраться; но молоденькая учительница посчитала, что от признания своей некомпетентности она потеряет учительский престиж. Это во-первых. А во-вторых, придется жертвовать личным временем, последний факт оказался решающим — ребенок, работа, тетрадки и т.д. …Где уж тут по библиотекам ходить, журналы читать. Попробуй поспорить с умным видом о том, чего не знаешь…
И как всегда при подобных безвыходных положениях пошел в дело отработанный ход конем: «Ты мешаешь вести урок. Выйди немедленно из класса!»
Такая же ситуация сложилась у парня и на уроках литературы. А с математикой и физикой у Кости нелады еще с седьмого класса: его тянули на тройках, отчего он вконец запустил материал. Теперь, когда была затронута цеховая честь, тройки сменились двойками.
Но все это были только цветочки. Ягодки начались, когда в борьбу со строптивым учеником включился директор школы, заслуженный учитель республики. Поскольку Костин интерес уже превратился в иронию, существовала и на этот случай отработанная тактика: раз мешаешь учителю вести урок — значит, ты хулиган. А хулиганами у нас занимается милиция. Костя задавал свои «вопросики», его вышибали с урока, а затем домой приходила повестка из милиции. На первый раз предупредили, затем поставили на учет…
Директору школы можно, пожалуй, выдать патент на социальное изобретение: он соединил органы народного образования с правоохранительными. Присвоить учителям звания (самому директору дать полковника), а школу опутать колючей проволокой — все дела. «Вопросики задаешь— в карцер!»
Я встречался с Костей. Хороший, толковый парень, правда, немного нигилист. Но и тут ничего удивительного нет, если принять во внимание, как он познавал интересующую его тему на практике. Удивительно другое: как он вообще веру в разумность и справедливость не потерял. Сейчас у Кости все нормально, с учета его сняли, он собирается получить аттестат и поступать в институт. Но на уроках больше не спорит, старается свое мнение держать при себе. И главное — не иметь никаких дел с милицией…
Можно недоумевать, почему в райотделе милиции так легко пошли на поводу у директора. Но что тут такого, экстраординарного? Спросите любого подростка, и он вам расскажет массу историй, Как милиция активно включается в воспитательный процесс…
В городе Ишиме милиционер Астахов заметил явное нарушение порядка в кафе «Шашлычное» — у одного из посетителей была …косичка! Непозволительно длинные волосы Петра Земляных сзади были перехвачены резинкой. На требование снять резинку нарушитель порядка ответил отказом — наглое неподчинение. После Того как милиционер сорвал резинку, Петр возмутился и тем самым оскорбил представителя власти. А поскольку на столике у молодых людей стояло шампанское, сержант милиции препроводил всех троих — Петра Земляных, Галину и Сергея Дюгаевых — в медвытрезвитель.
Из показаний П. Земляных: «При спуске по лестнице шедший впереди Астахов ударил меня кулаком в лицо три-четыре раза. Когда я пришел в себя, то увидел на полу Галину, лицо которой было в крови, кровь сочилась из разбитой губы. Когда я стал помогать ей подняться, Астахов взял нас за волосы и ударил друг о друга головами…
Молодые люди оказались строптивыми, за что и получили свое. Но, к великому удивлению сержанта Астахова, сразу после вытрезвителя пошли на медицинское освидетельствование и подали в суд. Хоть и с большим трудом, но правда восторжествовала — Иван Астахов был осужден на четыре года лишения свободы. Вот только, как сообщает газета «Тюменский комсомолец», недавно Галину встретили на улице два милиционера. «Как, ты еще живая?» — удивились они.
А ведь ребята читают про культ личности и про времена Гулага… И почему бы им не додуматься до того, что не в одном Сталине дело? Сколько таких вот ретивых исполнителей было на всех кругах ада культа личности… Можно заблуждаться, но оставаться людьми, и были, конечно, и такие, что помогали, делали снисхождение. Но были и другие — кто упивался даже маленькой властью, кто усердствовал в жестокости, кто находил упоение в том, чтобы унижать…
Может быть, как раз на этот вопрос искал ответа Костя: а сам-то он как бы поступал; а те люди, которые сейчас вокруг,— что они обо всем этом думают? Кем бы стал каждый в тех обстоятельствах? И что значило, и чегостоило — остаться человеком…
«Во, придумал, а?..»
Мирослав НЕМИРОВ, панк:
— Летом 1986 года, в поисках «где оскорбленному есть чувству уголок» я уехал в Уренгой, строить газопровод и зарабатывать миллион денег. Весной следующего года вернулся в Тюмень с целью «поддать жару». Миллион так и не заработал. Основным моим занятием в Тюмени было подстрекание (народа) на всемирную рок-революцию и тотальное переустройство Вселенной на основе братства и любви.
Как я стал рокером? Очень просто. Одному быть не сильно здорово, так? А кругом — первая половина восьмидесятых… И тут я услышал — это было в 83-м, весной — «Аквариум»:
В этом городе должен быть кто-то живой.
В этом городе должен быть кто-то еще.
Я слышу голоса, они поют для меня…
В марте 85-го я совершенно случайно оказался на ленинградском рок-фестивале. Ни на один концерт я попасть так и не смог, но активно тусовался. Гребенщиков произвел на меня очень большое впечатление. «Аквариум», весна, город Ленинград и общее ощущение, что тут и сейчас происходит нечто небывалое, невиданное. Иная жизнь и берег дальний! Что тут сейчас осуществляется то, о чем мы даже думать себе не позволяли, не то что сказать это вслух: СВОБОДА, ТВОРЧЕСТВО, БРАТСТВО, ЛЮБОВЬ!
Я и в самом деле обладаю талантом подстрекать людей. Вернулся тогда в Тюмень и сразу начал организовывать рок-клуб. Стал даже его администратором. Был у меня тогда еженедельник — такой гроссбух, в который я всякие дела записывал.
И вот как-то приходит к нам в рок-лабораторию некий молодой человек.
— Я,— говорит,— художник, зовут меня Авдей. Хочу оформить ваш рок-фестиваль. Вообще-то я рок не люблю, но помочь могу. Нужно будет только полотна какого-нибудь метров пятьсот да договориться с табачной фабрикой (или с кондитерской, или со швейной), чтобы набрать у них всякие обрезки, отходы — всякий, значит, не пачкающий мусор.
— Мусор-то тебе зачем? — спрашиваю его.
— Как зачем? Ведь у вас же рок! Ты только представь себе: приходят люди на концерт в ДК, а тут все чисто, сверкает, мраморные лестницы, кожаные диваны… Ну, и результат: все сразу надувают щеки и изо всех сил стараются делать умный вид. Чинно сидят в зале, интеллигентно хлопают, потихоньку зевают… Вы этого хотите? Нет? Значит, надо завалить помещение мусором! Представляешь, как классно — приходят всякие девчонки, губки бантиком, прически, шпильки, и бродят среди ящиков?!
Во придумал, а?…
Запротоколировано…
Никто мне не поверит,
Но, может, я взрослею
И становлюсь, соответственно, толще,
Ниже, глупей, а также бессовестней.
Ведь раньше я был гораздо моложе,
Раньше было совсем другое время…
«Наутилус Помпилиус»
Почему-то детство принято вспоминать с иронией. Вроде бы приглашаешь посмеяться вместе над тем, каким ты был когда-то наивным и глупым.
Наверное, ирония — это бастион, глухая стена, которая защищает тебя, сегодняшнего, от твоего же детства. Ведь есть что защищать? Если начать измерять сегодняшние достижения теми, детскими, мерками, то может оказаться, что ты неудачник. А как же? Великим путешественником не стал? Открытие, которое перевернуло бы весь мир, не совершил? Гениальную книгу тоже не написал.
Нет уж, лучше добродушная ирония по отношению к своему детству и детским претензиям тех юнцов, которые собираются переустраивать Вселенную. А наиболее шумных переустраивателей следует отвести к участковому.
Вот только, в конце концов, любая, пусть даже самая добродушная ирония оказывается путем бесперспективным. Как ни крути, а вера в друга была тогда самой сильной. Отношение к женщине — самым светлым, когда ты впервые пригласил одноклассницу на танец, и настоящей любовью была только та — первая. Суметь бы сегодня так любить и верить…
Все-таки инфантильность — не такое уж ругательное слово. Вы не замечали, что инфантильными мы стали называть не только тех, кто чуть ли не до пенсии сидит на родительской шее, но и тех, кто продолжает любить и верить, несмотря на то, что он уже вышел из детского возраста?
…Это так просто — сочинять песни.
Но я уже не хочу быть поэтом.
Это так просто, я хочу быть —
Всего лишь…—
поет группа «Наутилус». Чувствуете, в какой угол загнали молодежь? Вот уже и они не хотят быть поэтами.
Впрочем, я не верю, что Слава Бутусов совершенно искренне поет эту песню. Правда, сегодня группа «Наутилус Помпилиус» на волне и входит в десятку сильнейших. Так что опасность перестать быть поэтами у них очень велика.
Пережив годы подполья, доморощенный советский рок стоит сейчас у края пропасти. То, чего не могли сделать отделы культуры, в короткий срок успешно завершает ее величество Коммерция. Радио и телевизионные программы буквально ломятся от кричащей, гремящей и визжащей пошлости.
Сквозь стену запретов рок прошел по эстафете — от магнитофона к магнитофону. Теперь картина иная: средства массовой информации повернулись к советскому року дидом, протянув к нему сразу две руки — бьющую и берущую. Сначала берущая рука тщательно просеивает все магнитофонные альбомы, отбирая то, что соответствует понятию «кассовый». Затем рука бьющая громит молодежную музыку за пошлость и асоциальность.
Между тем сегодняшние магнитофонные лидеры как раз и завоевали популярность в результате повышенного интереса к социальным проблемам. Значит, правая рука не ведает того, что творит левая? Громить-то надо не самодеятельные группы, а музыкальную редактуру… Александр Градский с интонациями старого доброго зазывалы раз в неделю выкрикивает названия групп, получивших высокие места в отечественном хит-параде: «По-прежнему высоко держится свердловская группа «Наутилус Помпилиус»! Ее по праву называют открытием сезона! А сейчас послушайте песню в исполнении группы «Рондо»!..»
Да, песни «Наутилуса» пока еще трудно услышать по радио. Видимо, держатся ребята. Хотя, я уверен, они сегодня стоят перед жестоким выбором: «Хотите денег, концертов, славы? Пожалуйста! Только перестаньте быть поэтами. Забудьте идеалы, и мы вас сделаем идолами!»
А идолы сегодня в цене (я имею в виду рок-идолов). Дети всегда стараются как можно раньше повзрослеть. И им кажется, что для этого не обязательно быть похожими на отцов. А между тем повторяют все ошибки отцов и болеют теми же болячками…
Передо мной лежит очень интересный документ —«Протоколы заседаний неформального объединения любителей тяжелого металла». Можете себе представить? С одной стороны — «металлисты», самое эпатирующее, самое ниспровергающее, звенящее цепями молодежное направление, с другой — «протоколы заседаний», кошмарный символ бюрократизма…
Как-то не укладывается в голове картина: рука в зашипованной перчатке тщательно выводит: «На заседании был заслушан доклад…» Но все именно так: и шипы, и цепи, и «заслушан доклад».
Можно подумать, что это один из парадоксов перестройки комсомола. Но нет — сказано же: объединение «металлистов» — это самое что ни на есть «неформальное». На учете нигде не состоят, собираются в подвале, слушают музыку. Зачем же им-то все эти бюрократические замашки?!
Я не перестаю удивляться. Мы тоже слушали музыку и тоже не могли найти себе места, кроме подвалов. И компании у нас были. Не было только тяги обязательно навесить на себя и на других ярлыки: мы—-«панки», вы — «металлисты», а они — «фанаты». Виктор Цой поет: «Перемен мы ждем, перемен». Так что же, это и есть те «перемены»?
Боюсь, что да.
Юные нигилисты водружают на флаг музыку — чаше ту, что больше раздражает их отцов. «Вам не нравится?А нам нравится! Потому что мы другие!»
И после столь объехмного, программного заявления идут дорожкой, тысячу раз топтанной, «Мы не хотим жить так, как живете вы»,— заявил на том памятном заседании в подвале бряцающий цепями «революционер».
И секретарь с оранжевым гребешком занес его слова в протокол….
То, что становится смешным, перестает быть опасным
Сергей ЛУКАШИН, рок-группа «Водопад»:
— Первые раскаты грома донеслись до нас в образе знакомого верхотурского обэхээсэсника-меломана, который конфиденциально сообщил, что «Водопад» ходит на Шувакише (свердловская барахолка), и хорошо ходит — 30 рэкатушка.
В воздухе пахло грозой.
Она налетела стремительно. Новый первый секретарь райкома комсомола Павел Тренихин, озабоченный перестройкой, страстно искал новых форм работы с верхотурскими оболтусами. Эти трудные мысли привели его в один из отделов Свердловского обкома комсомола.
— Мы бедные, сермяжные, неперспективные! — взмолился Паша.— Дайте нам рок-команду на районное мероприятие!
Обкомовский товарищ, курирующий рок, внимательно разглядывал Пашу:
— Слушай, ты чего дурака из себя строишь? Тут весь Свердловск на ушах ходит из-за какого-то верхотурского «Водопада», а ты, здрасьте-пожалуйста, на бедность жалуешься!
Обескураженный Паша прямо с электрички полетел в районный Дом культуры…
Это была самая большая удача верхотурского комсомола со времен декабристского восстания.
К черту конспирацию! К черту подполье! Трепещите, аппаратчики, это идет «Водопад» имени Вахтанга Кикабидзе!
И вот ежевечерне, с 19.00 до часу ночи, дымились «Караты» и «Электроники». Сильно мешали разные девчонки, шпана, зав. отделом культуры и работники райкома ВЛКСМ. В час ночи вываливались очумевшие и восьмикилометровой прогулкой пытались проветрить головы. Господи, кто только не сотрудничал с «Водопадом» в то время! Брат Юрки Радисева, две десятиклассницы, Серега Лумпов, залетный шабашник и местный бард Дулевич. По вечерам у кинобудки, где до одури репетировали, собирались кучки любопытствующих.
К первому августа магнитофонный альбом «Панк- съезд» был закончен. Была создана довольно хлесткая карикатура на этот нелепый мирок горлопанов, большинство из которых понятия не имели, что им надо в этом мире. Давным-давно известно, что первым же ветерком жизни без мамы с них напрочь сдует все эти дурацкие регалии, и остаток своих дней они посвятят борьбе с женой и погоне за «бабками», тряпками и прочей дрянью. ,
При этом «Водопад» показывает, что большинство этих «свирецых» панков и «металлистов» всего лишь обыкновенные пацаны, играющие в свои странные игры лишь потому, что эти занятия до недавних пор были гораздо интереснее. Герои «Водопада» не были страшными.
Видимо, возражая этой тенденции, Николай Грахов, президент свердловского рок-клуба, позднее сказал: «Плохо вы еще этих панков знаете!»
Да, это так. Но речь-то прежде всего идет не об убежденных идеологах движения, разочарованных до абсурда, а о тех желторотых, которые тянутся к ним, привлеченные яркой атрибутикой и внешней независимостью. «То, что становится смешным, перестает быть опасным». А если этот смех окрашен еще состраданием, то это уже не смех, а дружеская рука, протянутая пацанам. И с этой точки зрения «Водопад» со своим «Панк-съездом»проделал работу за целый аппарат комитета комсомола.
Если не жиряк — значит, ты митёк
Когда наступит время оправданий,
Что я скажу тебе?
Что я не видел смысла делать плохо,
И я не видел шансов сделать лучше…
«Аквариум»
Бывают такие упорные дети, которые никак не хотят исправляться. Когда их ставят в угол, они стоят и стоят там, не желая произнести одну-единственную фразу: «Я больше не буду!»
Больше того, наступает момент, ког^да этим вредным детям начинает даже нравиться . стоять в углу. Проходит озлобление, и они вдруг замечают, что в углу вовсе неплохо — никто не мешает, не дергает, не заставляет делать что-то такое, что тебе не по душе.
Вот только скучно… Но и это до тех пор, пока не понял, что кроме окружающего мира существует еще и другой— таинственный и не менее интересный, твой личный, внутренний мир.
«Начинай делать революцию там, где стоишь»,— первая заповедь, которую я услышал от тюменских митьков.
Впрочем, сначала следует объяснить, кто такие митьки. Слухов на их счет в молодежной среде ходит много.
Митьки —это русские народные хиппи…
Митьки ходят в рванье, много пьют…
Митьки — монахи: алкоголь и женщины их не интересуют…
Митьки ходят в тельняшках, матросских брюках и с октябрятскими звездочками на шапках…
Митьки —это люди, уставшие от жизни…
Митьки —это люди, которые хотят наконец начать жить полной жизнью…
Митьки пьяницы… Митьки трезвенники… Кретины… Умнейшие ребята..
Неудивительно, что, узнав о появлении митьков в Тюмени, я побежал за билетами на поезд.
Кстати, никаких тельняшек, рванья, лаптей и прочих якобы обязательных регалий я не увидел. Так что — никакой экзотики. Митьки действительно равнодушны к одежде, но это равнодушие не показное нравится тебе ходить в телогрейке и болотных сапогах — ну и ходи себе; любишь одеться щеголем — одевайся. Главное, чтобы одежда не стала для тебя смыслом жизни.
— Значит, так — начал объяснять мне мироустройство «по-митьковски» Слава Бакулин.— Существуют на свете жиряки и братишки. Если ты не жиряк и не стремишься им стать, то ты митёк и, стало быть, братишка нам.
Вот и вся премудрость. Не подумайте только, что митьки — примитивные ребята. У них «в братишках» значатся и Аристотель, и Писарев, и Достоевский..,
Попробую объяснить, как я сам понял суть «митьковства». Окружающий мир (не умозрительно, а на личном опыте) видится им жестоким. Но в отличие от настроенных нигилистически «металлистов» и панков их не устраивает позиция обличителей социального зла. Они хотят созидать.
Но — что и как? Митьки решили сохранить самих себя. Главное — не стать жиряком! «Ты видишь зло — важно, чтобы твоя душа не стала от этого черной». Сохранить в себе веру, доброту и тягу к творчеству — вот главная задача митьков.
А для этого не надо дать друг другу озлобиться. Чтобы оставалась вера, необходимы рядом настоящие друзья. Вот еще одна, тоже главная задача—-быть верным, суметь в любую минуту помочь братишке.
Поэтому их сравнивают с хиппи. Вспомните лозунг «Любовь спасет мир». Но. митьки не хиппи. Они не надеются спасти мир. Они пытаются спасти себя. А может быть, спасая себя — спасут и мир.
«Надоело поодиночке!»
Оксана ВАСИЛЬЕВА, митёк:
— Бывает, что и митьковская ласковость — показное или просто игра. А на самом деле мы действительно просто очень любим друг друга.
У меня апатия была, кризис жуткий. Я работала на заводе, друзей тем не менее — никого. Потом еще несчастье произошло — у меня погибла единственная подружка Ленка… Очень-очень плохо было, жить не хотелось. По утрам просыпалась с одной мыслью: «Господи, зачем?!»
А когда мы познакомились, замечательно стало жить!
Мне не нравится, что все — митьки да митьки… Вот вы узнали, что есть такие митьки,— приехали. А если бы мы, скажем, не назвали себя, а просто существовали — Слава Бакулин, Оксана, Оля Трофимова, Володя Медведев,—, вы бы приехали? Да никто бы даже не подозревал, что мы на свете существуем!..
Это тенденция такая — молодежи надо как-то закрепиться, заявить о себе. «Ага, явление! Ага, митьки!— будто шар такой огромный. А потом, когда Начинают интересоваться, то оказывается, что внутри этого шара есть какие-то лабиринты, сложности,..
Мы и раньше были между собою братки. Просто не знали, что мы братки. Когда, скажем, Славке плохо, он звонит: «Ой, сестренка, тоскливо, приезжай!» У всех бывают сложности в жизни, а вот у всех ли есть кому позвонить?
Тяжело народу жить. Я не знаю, то ли это болезнь всеобщая, то ли какой-то психоз? Человек не может себе места найти. Надоело поодиночке существовать! Ну, рисуешь себе картины, помираешь с тоски. Картинки-то, может, и хорошие получаются, но хочется общения какого-то.
Были у нас выставки. Только все наши попытки взбодрить как-то публику, в шок привести, а то она спит и ничего не видит,—„все это заканчивалось плачевно. Доходило даже до скандала. Я принципиально забрала все свои работы, потому что большинство делает лажу и это большинство почему-то имеет склонность руководить.
Мы что-то пытаемся делать» и пусть нас как угодно называют. Мне все равно — митёк я или не митёк. Я человек, я живу и мне хочется что-то делать.
Достоевский в «Дневниках писателя» рассуждает о самоубийстве и приводит такой пример: две девушки покончили с собой. Одна, дочь знаменитого писателя, эмигрировала и там на Западе, от тоски, от одиночества или еще от чего пропитала вату хлороформом и вдохнула. Перед этим она оставила записку: если я нечаянно проснусь, то встретьте мое появление на этот свет Клико, Игра какая-то с жизнью и смертью! А второй случай — девушка выпрыгнула из окна с иконой на груди;
Понимаете? Из-за чего человек умирает? Из-за того, что он пустой, или из-за того, что вокруг пустота и никому не нужна его духовная наполненность?
То, что делается в Тюмени,— это, я считаю, пустота. Даже родители нас не понимают, У одной девочки мама работы увезла на дачу вместо половиков. Я работы дома пыталась повесить, а родителям надо, чтобы там ковер висел. Главное, чтобы человек был сыт, одет, обут, и это подавляет. Протест какой-то возникает против пустоты,
И какая разница, как нас называют? Ну митьками —так митьками. Суть не в этом. Суть в том, что ты делаешь, как делаешь и вообще — зачем живешь.
Сохрани свое лицо
Мне уже скоро за тридцать —
Самое время мечтать:
О далеких мирах,
О волшебных дарах,
Что когда-нибудь под ноги мне упадут,
О бескрайних морях,
Об открытых дверях,
За которыми верят, и любят,
и ждут меня..,
«Зодчие»
…Митьки, рокеры, панки, «металлисты», люберы, фанаты, телогреечники — это то, что вспоминается с ходу. Теперь сделаем усилие: хайлайфисты, пацифисты, новые хиппи, волновики, брейкеры, попперы… Можно уже становиться коллекционером.
Но в какой-то момент это замятие теряет смысл. Если откровенно» то все молодежные группы делятся на два лагеря. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что критерием этого деления является усталость. Суть в том, махнул или не махнул ты рукой..,
Молодежь активно ищет идеалы. Не отвлеченные, не абстрактные — способные наполнить жизнь не словами, а делом. Ради чего жить? Когда ответишь на этот вопрос — сама собой решится проблема: как жить.
Вот та застава, у которой река молодежной жизни делится на два рукава. Для старших они как близнецы: этот в цепях, с крашеным гребешком, и этот в цепях с крашеным гребешком… Но если первый ищет ответ на вопрос: «Как жить?», то второй, устав от поисков, заменил идеал идолом «Буду жить ради «металла». Или: «Буду жить ради футбольной команды». Или: «Буду жить ради группы «Секрет».
Это то, что разделяет молодежь. Объединяет же — стремление быть вместе, рядом. Сегодня опять всплывает и наполняется новым, конкретным содержанием мечта наших дедов, родившаяся в семнадцатом и погибшая в Двадцать девятом — мечта о коммуне. И многие сегодняшние «неформашки» — это маленькие коммуны.
А вот заявка посерьезнее.
Я читаю «Положение о производственно-жилом комплексе в сельской местности»: «…комплекс представляет собой небольшое экспериментальное автономное поселение, разумно сочетающее индивидуальное и коллективное потребление, постепенно вводя принцип общности имущества». Вы думаете, это архивный документ?! Ничуть не бывало! «Положение» написано в 1987 году. «…Производственно- жилой комплекс имеет полную юридическую и экономическую самостоятельность на принципах хозрасчета, самоокупаемости и самофинансирования».
Что же это как не коммуна?
Конечно же, не попперы и не брейкеры пытаются сейчас построить коммуну в Пермской области. Строят те, кто «болел» биттлами в конце шестидесятых, «хипповал» в семидесятых, пытался устроить спокойную жизнь и сделать карьеру в начале восьмидесятых. Нет, мое поколение все еще принадлежит к славному племени молодых! Все- то нас волнует, ни от чего не хотим оставаться в стороне…
Например, проблемы мясного животноводства. Оказывается, в нашей стране оно развито очень слабо. На мясо забиваются либо бычки (а у них мясо жесткое), либо дойные коровы.
Между тем существуют специальные мясные породы крупного рогатого’ скота. Когда на Алтае стали создавать заповедник генофонда животных, дирекция закупила таких коров. Порода называется «головеи». За небольшой промежуток времени эти коровы набирают до тонны весом, а качество мяса!..
Да только мало напоминают головеи наших родных буренок. Мощные, с большими рогами, они держатся стадом и имеют очень плохой характер — злые неимоверно.
Чтобы как-то окупить затраченную валюту, дирекция заповедника передала стадо головеев местному колхозу. Импортным коровам пришлась по душе сибирская травка, и вскоре стадо заметно увеличилось. Пришла пора сдавать мясо.
Колхозники на своих кобыленках поехали управляться со стадом. Вот тут-то головеи и показали свой буржуазный нрав!.. Колхозное воинство было наголову разбито, а поляна залита лошадиной кровью. Не потехи ради, оказывается, американские ковбои показывают свою ловкость на родео… Без сноровки с такими коровами не справиться.
Ситуация складывалась критическая: по району гуляет неуправляемое стадо диких коров, справиться с ними никто не может . Даже самые отчаянные головы предпочитали Не выходить на эту «корриду». Поползли даже слухи, что для помощи животноводам будут вызваны автоматчики.
В это тяжелое время в кабинет председателя райисполкома явились молодые люди в затертых джинсах и с длинными, до плеч волосами. Представились «индеанистами», то есть поклонниками философии североамериканских индейцев, и предложили свою помощь в укрощении диких и страшных коров.
Трудно было поверить, что эти «волосатики» что-то смогут сделать. Но, говорят, утопающий за соломинку хватается. Председатель махнул рукой и произнес: «Делайте, что хотите!»
Последователи индейской философии под дружный смех колхозников обрядились в кожаные штаны с бахромой и в перья» достали лассо…
Финал такой: сегодня группа молодых людей в 15— 20 человек дает солидный процент в план района по сдаче мяса, причем мяса высшего сорта. Районное начальство скрипит зубами, но терпит этих непонятных «индейцев»: еще бы, в кои годы перестал ходить район в должниках!
…Если свернуть с Чуйского тракта, то через несколько километров лесной дороги откроется удивительная картина: стоит среди глухой сибирской тайги настоящее индейское поселение. Летом ребята живут в «типи» (разновидность вигвама), зимой перебираются в восстановленную своими силами заброшенную деревеньку.
Есть среди этих ребят скульпторы, Художники, инженеры, слесарь шестого разряда и даже бывшая стюардесса международных авиалиний. Много было в их жизни удач и неудач, но все брошено ради этого житья в тайге, здоровой работы, дружеской атмосферы и крепких детей. Они собрали в деревеньке прекрасную библиотеку. Спорят, думают, творят. Чего еще желать?
Вот только «индейским детям» туго приходится в местной школе — слишком развиты они, некоторые на нескольких языках читают. Учителя их не любят. Да и родителям временами приходится не сладко — ведь как бельмо на глазу в обычном, ничем не выделяющемся районе. Какие могут быть у нас индейцы?! Абсурд!..
А для жителей поселения время компромиссов уже прошло. Слишком многим пришлось бы им пожертвовать, если бы они только понуро выполняли все предписания и не отстаивали бы свою автономию, со всем соглашаясь. Они, например, отказываются вести бухгалтерскую ведомость: «Мы дело делаем, а если вам бумажки нужны, то сами их и пишите». Но ведь работа выполняется, платить за нее надо. Что поделаешь, приходится колхозному начальству раз в месяц засылать на «враждебную территорию» бухгалтера.
Что касается индейской философии, которая больше всего пугает районное начальство, то самая «страшная» суть ее заключена в поговорке: «Индийские старики самые красивые в мире, потому что за всю жизнь у них было только одно лицо!»
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
…Историю о сибирских индейцах рассказал мне один знакомый режиссер. Я задумался: а сколько лиц у меня было с тех пор, как в шестом, примерно, классе я понял, что индейцем мне никогда не стать? Сколько лиц у меня сейчас —дома, на работе, среди друзей, перед начальством или когда я один?.. Какое из них действительно мое?
Если мой знакомый кинорежиссер рассказал все правильно, а я правильно понял — то, пожалуй, я тоже хочу быть индейцем. Это самое главное сегодня — сохранить свое лицо.
В подвалах и на чердаках, в аудиториях и классных комнатах, в квартирах и актовых залах, с пеной у рта, до хрипоты спорят рокеры с брейкерами, панки с «металлистами». И пусть сегодня они говорят одно, а завтра будут утверждать совсем обратное. Пока они искренни в поисках, они не теряют своего лица. Только не пришлось бы им потом мучительно вспоминать — какое же оно было?.
«Перемен мы ждем, перемен…» — поет Виктор Цой.
