— Эмиль, а этот колодец обозначен на карте?
— Нет, наверное, недавно построен. Да и по времени рано, не пришли мы еще к сегодняшнему колодцу — солнце только приближается к зениту.
Все сняли рюкзаки, даже в войлочных шляпах сталеваров и белых рубашках жарко под июльским солнцем.
— Подержаться за биопотенциометр, а термометры под язык! — напоминаю товарищам, как только отошли в неширокую тень единственного домика зимовья.
Немного странно все мы выглядим: усталые, обросшие бородами лица с термометрами во рту, прилипшие к спинам рубахи, на ногах поверх трико высокие брезентовые бахилы, обуты все в зимние войлочные ботинки…
Двое с брезентовым ведром полезли на высокую бетонную пирамиду, в какие обычно накачивают воду из колодца или скважины.
— Николай, этот бетонный ящик совсем сухой и в скважину ничем не залезть,— спокойно говорит Устименко.
— Ничего, у нас с собой достаточно воды, а часа за три дойдем к колодцу у края Таукумов,— за меня ответил Эмиль, обращаясь больше к новичкам.
Эмиль Баль, Николай Устименко и Эрнст Миловидов имели уже серьезный опыт переходов в пустынях. Я вместе с ними в июле — августе 1984 года прошел рекордный маршрут через Каракумы, преодолев более 550 км, в наиболее трудных летних условиях.
Сейчас с нами проходили испытания пустыней новые члены экспедиции — Калыбек Кобландин и Анатолий Попов. Вторая группа из семи человек по условиям эксперимента эти первые дни должна была испытывать пассивную акклиматизацию к жаре.
«Старая гвардия» вела себя, как обычно, а Калыбек и Анатолий тревожно переглянулись. Видимо, надеялись, что этот колодец будет как колодец с водой, а он оказался с сюрпризом. За день второй сюрприз.
Никто не знал, что неожиданности только начинаются.
Почему вдруг экспедиция идет днем? Еще в 1980 году мы удостоверились, что ходить в быстром темпе с нашими тяжелыми рюкзаками в пустыне летом, даже в 9—10 часов утра,— опасно, значит, и неразумно. Это было не только устоявшееся за пять летних сезонов мнение членов спортивно-научной экспедиции «Человек и пустыня». Такой же точки зрения придерживаются и ведущие ученые страны.
Как сказано в фильме о нашей экспедиции «720 тысяч шагов через Каракумы», каждый наш следующий шаг — это шаг в неизведанное.
Шагов таких сделано уже немало. Пройдено за пять лет 2000 км в этих негостеприимных местах. Дважды установлено высшее мировое достижение по дальности пеших переходов в пустыне летом, Как удалось выяснить, ни одна группа в мире не проходила в таких условиях более 400 км.
Вот после Каракумов и появилась впервые мысль: прежде чем пройти через Гоби, проверить возможность ежедневной работы по нескольку часов под солнцем. Если мы преодолеем 250 км, двигаясь ежедневно с 3—4 часов ночи и до полудня, когда температура под солнцем более 50 °С, и если на будущий год пройдем благополучно по песчаной пустыне только днем, это позволит планировать длительный маршрут по Гоби преимущественно днем.
Пока дежурные разжигают костер из собранных возле домика обломков саксаула, дающего отличный жар (не зря его так любят шашлычники), ложусь немного поспать и мгновенно как проваливаюсь — сказывается навык саморегуляции.
А первый сюрприз у нас был позавчера, когда мы на автобусе не нашли исходной точки маршрута, поселок Аралкум. Здесь первая группа должна проверить эффективность активной акклиматизации. Но вместо отдыха перед стартом мы вынуждены идти в сторону от поселка, по не знакомой водителю дороге.
— Как же вы пойдете, если сейчас без воды? — волновался за нас Володя Крохмаль. Хороший спортсмен, он упорно готовился с нами последний год, но недавно получил травму колена. Сейчас мог только проводить нас да сфотографировать на память.
— Эта проселочная дорога должна вывести к маленькому поселку и колодцу,— отвечаю ему, но сам понимаю,
что при ошибке вычисления нашего места на карте группа сразу попадет в аварийную ситуацию. В рюкзаках разное походное и экспедиционное снаряжение, продукты, а воду планировали залить в кислородные подушки на старте. Но где он, старт?
— Давай делай прощальный снимок. Может, последним нас видишь в живых,— шутит Устименко.
Пустыни в стране занимают более 2 000 000 квадратных километров. Более двух третей территории Казахстана, Узбекской и Туркменской ССР — это пустыни и полупустыни. Почти все областные города здесь жмутся к руслам немногочисленных рек. Узкие зеленые ленты среди безбрежного океана выжженных песчаных волн или мелкопесчаника сменяются белыми пятнами солончаков или ровными, как стол, глиняными такырами. И это не бросовые земли. Если дать воду и приложить руки земледельцев, то возникнут сказочные по красоте оазисы с богатейшими полями и садами.
Но нелегко человеку в пустыне, даже если он приходит сюда с современной техникой и транспортом.
Теперь верблюда почти заменили автомашины, а лошадь — мотоциклы. Однако жизнь в пустыне изменилась мало. Как тысячелетие назад, солнце такое же жгучее, в редкой тени температура воздуха поднимается до 45—50 градусов, а песок прогревается еще больше. Значит, нужны знания, чтобы правильно организовать труд и отдых людей в экстремальных условиях.
При температуре 33 градуса у человека очень напряженно работает система терморегуляции, и без акклиматизации работоспособность снижается, здоровье подвергается риску. В то же время развитие общества требует освоения обширных и богатых территорий, где раньше изредка ступала лишь нога караванщика…
На маршруте мы второй день. Точно и довольно быстро вышли к нескольким обитаемым домикам поселка Аралкум. Но разные заботы, особенно перекладка рюкзаков После заполнения емкостей водой и подгонка их веса каждому в соответствии с планом, отняли часть времени отдыха. На участок в 70 км до следующего колодца нужно два дня пути по песку. При движении до полудня расход воды будет больше, Зем при оптимальном ночном режиме Жизни.
Вес рюкзаков становится до 43 кг — так определили нашу «грузоподъемность» в Алма-Ате после функциональной пробы на велоэргометре. За первый день с большим грузом мы без всяких приключений прошли плановые 28 км. На следующий день с полегчавшими от выпитой воды рюкзаками надеялись выйти к колодцу. Конечно, удовольствия от перехода под жгучим дневным солнцем не было. Вскоре после исчезновения ветерка качали греться в самом прямом смысле. Температура тела под белой тонкой рубашкой у некоторых поднялась до 38 градусов — близко к пределу.
— Большой привал. Отдохнули под рюкзаками, теперь можно и поработать для науки…
— Холодненького квасу бы сейчас, — размечтался Анатолий.
— Ты лучше чаю выпей, у меня фляжка на солнце снова горячая,— посоветовал Эрнст.
— Кто не ставит тент — за сушняком! Анатолий, даже думать о холодном здесь не надо, только тяжелее будет,— приходится сразу реагировать на реплику товарища, пока не сделал ошибку похлеще.
В тени двойной крыши тента приятно пить горячий зеленый чай. Укладываемся головами к обоим выходам и в меру способностей дремлем или просто .терпим до вечера. Из интереса в самое жаркое время, между 13 и 16 часами, несколько раз меряю свою температуру. Даже без движения, когда образуется много своего, так называемого эндогенного тепла, у меня держится не ниже 37°.
А лучшее время — это вечер после заката солнца. Тогда и голова свежеет. Поэтому после ужина побыстрее отбой.
Погода начала портиться, поэтому и решили подъем и выход сделать на час раньше. Берем НЗ воды на дополнительных три часа движения
лишнюю выливаем. Когда вышли, качали падать редкие крупные капли дождя. Днем порой бывает, что такой дождь и до земли не долетает. Усилился встречный теплый ветер.
Перед полуднем вышли к современной бетонной емкости для воды. У многих обе фляжки с чаем были пусты. Та скважина была вторым сюрпризом.
После привала с чаем идем дальше. У развилки, проселочных дорог, по которым ходить разумнее, Чем напрямую, Как и по тринам в горах, встречаем характерный знак, о котором говорили в Аралкуме.
15 часов. Колодца все нет, Местность из грядовой становится больше ячеистой. Проселок делает маленькие прыжки вверх-вниз или в стороны, «объезжая» более крутые склоны. Солицё раскаляет все вокруг, но ветер с севера относительно прохладный, и на гребнях гряд обдувает приятно.
Соблюдаем правильный режим питья для сохранения хорошей работоспособности — пьем чай каждый час. Если в самую жаркую погоду сидеть под тентом, то, по данным В. Г. Воловича из книги «Человек в экстремальных условиях природной среды»* достаточно менее 100 г воды. У нас при физической работе, движения с грузом На пульсе 110—120. В Каракумах утром и здесь днем расход воды более 200 г в час. Да еще этот теплый встречный ветер…
Когда после полудня воздух, как обычно, стал почти недвижим, у нас весь НЗ чая и воды закончился. Жара, духота. На пониженной скорости преодолеваем еще несколько гряд. Каждый С надеждой вглядывается вперед, к горизонту, но всюду простирается то же пекло.
— Когда же этот колодец? — вслух высказывает общую мысль Калыбек.
— Уже должны были выйти часа два назад,— отвечает Эмиль.
— Расстояние по карте уже прошли?
— По привязкам и по данным шагомеров от старта пройдено не меньше 75 километров.
Смотрю на лица товарищей — и без психофизиологических показаний заметно, что всем тяжело, а у неопытных видна и неуверенность.
17 часов. Шли, сколько могли, но горизонт везде ограничен песчаными грядами, с низкорослыми кустами кандыма и неказистыми, будто жарой скрюченными, стволиками саксаула.
— Мужики, надо останавливаться здесь и отлеживаться. Пойдем дальше, когда наступит вечер,— говорю товарищам.
Все как выжатые, но ведут себя спокойно. Почему-то не хочется ставить тент, по двое укладываемся в жидкой тени кустиков, усилив ее наброшенной сверху одеждой. Эрнст вытаскивает из кармана пластмассовый флакончик граммов на 30.
— Еще есть немного воды,— шутит он, по все улыбаются и этой грустной шутке. У кого оставалась во фляжках вода, уже больше часа назад поделились со своими менее терпеливыми к жажде товарищами.
Легли. Пытаемся расслабиться и задремать. Удивительно, что даже вездесущих мух нет. Часов в 12 исчезли Цепочки трудяг-муравьев.
Состояние, похожее на обреченность.
Николай Смирнов, прервавший позднее тренировки с нами из-за окончания работы над диссертацией, после второго маршрута написал большое стихотворение. В нем есть такие строки:
Лежу без сил распятым на спине,
Сухой песок набился в глотку мне,
Соленый пот струится по вискам,
Песчинки больно хлещут по плечам.
Уж тело пожелтело, словно воск,
А жажда будто иссушает мозг.
До скрежета сжимаю зубы
И в кровь закусываю губы.
Я ночи жду, как милости с небес,
Мне дела нет до этих всех чудес:
Вон за барханом озеро плывет
И синевою вод к себе зовет,
Там зеленью поросшие поля,
Но в это все равно не верю я,
Пустыня издевается над нами,
Дрожа у горизонта миражами…
Наконец— 18 часов. Жарко, губы сухие и будто склеившиеся. Почти полная тишина. Эрнст передоверил флакончик-брызгалку мне — все чуть-чуть сполоснули рот. И когда Калыбек взял его повторно, то возвратился флакончик пустым.
19 часов. Жара и духота. Сердце часто стучит.
20 часов, жара вроде и не думает спадать…
21 час. Оглядываюсь по сторонам. Настоящие мужчины, как их сейчас можно назвать, лежат. И хотя глаза под темными очками не видны — никто не спит, понемногу ворочаются и не треплют лишними эмоциями нервы другим. Нет, вставать еще рано…
Наконец-то вскоре после захода солнца подул ветерок. Он не освежал потные лица и разгоряченные тела, как обычно,— нота у нас уже не было. Вместо привычной команды «Под рюкзаки!» говорю: «Ну, мужики, надо немного поработать. Терпения у нас хватит».
Эмиль с Николаем снова становятся во главе двойной цепочки. Перед выходом на эти сверхплановые километры пытаемся поесть. Ничего без воды не получается. Пробиваем в банках отверстия и пытаемся утолить жажду, но масло из рыбных не идет, а рассола от тушенки совсем мало. Приходится консервы выкинуть. Но без еды сил не прибавляется. Голодные, с пересохшими губами, мы пошли по грядово-ячеистой части пустыни с бесконечными небольшими подъемами и спусками.
Не прошли еще привычных 45— 50 минут, как Николай сказал:
— Все. Устал.— И остановился.
Привал. Ноги как ватные. Опускаемся на свои брезентовые коврики. С трудом проглатываем сухим горлом конфету и пару долек кураги. Обычные методы контроля состояния и перераспределения груза здесь не годятся. На глазок разгружаем Николая. Видно, что неважно себя Чувствуют Анатолий и Калыбек.
Пошли. Минут через 20—30 снова вымотался Николай. Труднее всех приходится ему, самому молодому и худощавому из нас. В прошлом году очень неплохо прошел с нами рекордный маршрут через великие Каракумы, а сейчас даже С легким рюкзаком он идти не может, дважды Падал без сил.
Мы с Эрнстом и Эмилем уговорили его идти дальше без рюкзака, разрывать группу в таких ситуациях нельзя, рискованно и вдвоем оставаться — мол, если найдете колодец, то вернитесь за нами.
Рюкзак оставили на дороге: взять эти несколько килограммов было выше сил.
Вскоре совсем неожиданно вышли на песчаную гряду, за которой простиралась обширная пойменная долина реки Или.
Наконец вышли к колодцу. Что это за чудо — холодная вода! Едва успевали отстояться кружки с добавкой марганцовки, как мы пили и пили воду, хотя в ней явно было много соли.
После радостной встречи со второй подгруппой экспедиции и комплексной научной группой Казахского института физкультуры Все были обследованы. Однако Не было статистически достоверной разницы между показателями страдавшей от непривычного вынужденного безделья второй группы под руководством В. Голикова и первой, не успевшей восстановиться за несколько часов от «слишком активной» акклиматизации. Подсчитали, что За вторые сутки мы прошли 50 км — новое сверхплановое наше достижение. Выручил необходимый для таких маршрутов полуторный запас прочности.
Так неожиданно трудно пришлось нам идти первую часть из запланированных 260 км. Но дальше, объединенной группой, было уже намного легче, хотя дважды еще попадали в критические ситуаций с водой.
Первый сезон непосредственной Подготовки к переходу В Гоби у спешно закончили.
В июле 1982 года, чтобы доказать возможность длительного автономного, без помощи какого-либо транспорта, перехода подготовленных людей в пустыне мы замахнулись на полный переход Кызылкумов. Одновременно это была комплексная проверка системы жизнеобеспечения. При оказавшейся ненадежной радиосвязи, даже продублированной, ставка участников эксперимента равнялась жизни, если бы в знаниях были просчеты.
Да, без знаний, грамотных действий там, где и радиоволны теряются в песках, жизнь подобна пламени свечи при ветре. Мы знали, что в середине лета ни одна группа не пересекала всю пустыню. Честно говоря, мы не знали, что такое собирались мы совершить первыми в мире. Иначе не хватило бы смелости.
И сумели не только пройти Кызылкум «от воды до воды», точнее, от рисовых полей Сыр-Дарьи до поймы Аму-Дарьи, но и неожиданно для себя установили высшее мировое достижение. Неоценимую помощь покорителям пустыни оказали Географическое общество Казахстана, общество «Енбек». Мы всегда чувствовали
поддержку со стороны ЦК ВЛКСМ, целого ряда консультантов и специалистов.
На маршрутах больше, чем пустыню, мы познавали себя, учились преодолению своих слабостей. И только взаимоотношения человека и пустыни производят естественный отбор — ей не все подходят.
Создание коллектива шло так. Организованные и упорные могли пройти испытательный срок и попасть в десятку сильнейших. Кроме двух сверхдальних, в обычный маршрут на 200—250 км обычно планировалось человек 10—12. Даже брали на каждый обычный переход-эксперимент минимум трех новичков.
Конечно, особенно ценен опыт старой гвардии экспедиции, или опытных пустынников, как нас часто называют.
Известность коллективу, теперь уже можно говорить о международной известности, принесли электро-монтажники Гельмут Гегеле, преподаватель Вадим Журавлев, механик Виктор Голиков, инженеры Эмиль Баль и Николай Устименко, а также врач из Подмосковья Эрнст Миловидов, военнослужащий из Челябинской области Владимир Климов, студент из Тарту Александр Борисов.
На смену ветеранам экспедиции могут встать Сергей Богданов, Анатолий Попик, Анатолий Попов. Досмахам Кушимов, Тынышкиптай Картабаев… Хотя все эти люди достаточно взрослые, диапазон возрастов в экспедиции от 17 до 46 лет, называю только имена, как принято у нас внутри коллектива.
— Вы думали, что делаете? Вы с Кондратенко могли погубить и себя, и других,-— возмущался при встрече с Эмитем Балем известный специалист по жизнеобеспечению людей Доктор Медицинских наук В. Г. Волович.
Формально он был прав — у нас не было проверенной и описанной другими методики такого эксперимента, а новое всегда имеет риск. И одновременно он был не прав. Он исследования в пустыне проводил около 20 лет назад, когда знаний по экологической физиологии было заметно меньше.
Знания и практический опыт, традиции экспедиции передаются, как эстафета. В сложившийся коллектив приходят ежегодно новые люди. И не о каждом можно сказать, что он пришелся ко двору. Однако обновление состава сильной спортивной команды является неизбежным делом. Психологи считают оптимальным изменение процентов на 30 в год. Значит, не потерять традиции, не ухудшить деловой товарищеский климат — одна из задач экспедиции «Человек и пустыня».
В перспективном плане, составленном после победного финиша у Бахардена, записано следующее:
— на членах экспедиций выявить Оптимальный вариант комплексной подготовки к специфическим условиям пустыни;
— провести экспериментальную проверку разных режимов работы, включая дневной вариант;
— продолжить изучение критериев отбора для эффективной физической работы (Сложных маршрутов с дозированной интенсивностью) в пустыне летом;
— изучить динамику работоспособности на разных этапах подготовки и при прохождении маршрутов;
— продолжить апробацию тестов оценки состояния;
— совершенствовать защитное снаряжение, рационы питания и т. п.
Прежде скромная цель — пройти через сравнительно большую пустыню — отдаляется, как горизонт. Для энтузиастов слились спорт и исследования, получился у нас сплав спорта и науки, спорт ради науки, ради людей.
