К ним, своим землякам, Георгий Павлович Камаев пришел не один, а с младшим сыном Владимиром, который недавно вернулся домой из армии.
Из Качканара до Верх-Иса добирались автобусом, а дальше — 25 километров — пешком.
Пахло разнотравьем, день разгорался, а они все шли и шли. Но вот и гора Вересовая, заветная скала-вершина с мемориальной плитой «Солдатам Каменушки, погибшим в 1941—45 гг.».
Остановились, помолчали.
— Ну, здравствуйте! — сказал негромко Георгий Павлович и провел ладонью по строкам, молча читая фамилии; Егор Бабошин, Федор Турышев, братья Алексей и Михаил Глушаевы, Алексей и Василий Умриловы, Иван и Григорий Москалевы, Петр Шардин, Петр Васьков, Петр Рублев, Ким Мочалов, Алексей Филимонов, Николай
Чусовитин, Кирилл Коронов, Федор Ладик и Фадей Камаев — родной брат. Сосны вплотную подошли к скале и стоят почетным караулом…
А раньше лес на Вересовой был редкий: его вырубали на крепи для штолен и шахт, на дрова. Каменушка жила, работала. Она была вон там, внизу. Таежный поселок в 25 домов, большинство — барачного типа: начальная школа с одной учительницей, пекарня, магазин, казенная баня… Жизнь Каменушке лет двести назад дали
платиновые да золотые прииски. Теперь поселка нет — остались лишь фотоснимки да память сердца.
Забой. Люди с тачками. Река Нясьма. Длинные желоба, в которых промывали драгоценную землю. А вот каменушенцы заготавливают кедровые орехи…
Лёля Камаев (так в детстве звали Георгия) пошел учиться на десятом году, закончил в Каменушке начальную школу, год проходил на Верх-Ис, в пятый класс. Мечтал закончить семилетку.
Но началась война, и все изменилось. Были каменушенцы старателями — стали солдатами. Поклонились Вересовой и ушли воевать. Были школьниками — стали старателями. Проводили солдат и пошли в забой. Работали как мужики, как солдаты тыла.
В маленькую Каменушку, где всего-то 25 дворов, не вернулось семнадцать человек. Их имена должны знать оставшиеся в живых — сегодня, завтра, всегда. Это Георгий чувствовал всем нутром своим. Через годы стала отчетливой мысль — поставить памятник погибшим героям.
В 1950 году с тарательский промысел был закрыт— Каменушка опустела. Георгий Павлович работал в геологоразведке, потом строил железную дорогу на Качканар, возводил корпуса горно-обогатительного комбината, более 20 лет проработал электросварщиком на предприятиях растущего города. А Каменушку и погибших земляков не забывал. Обратился в Качканарский городской совет ветеранов войны — там поддержали, в Косьвинском поселковом Совете — тоже. Поехал в Нижнетуринский военкомат. Его допустили к архивам военной поры. И вот составлен список погибших односельчан. Семнадцать фамилий.
Теперь надо было перенести их с бумажного листа на более долговекий. Пенсионер Камаев устраивается электросварщиком на завод по ремонту горного оборудования, чтобы постичь литейную премудрость. Потом всю зиму терпеливо вырезал из мягкой липы буквы и цифры — всего 260 штук. Старательно клеил их на деревянную основу— буквы, словно солдаты, выстраивались ровными шеренгами, образуя знакомые фамилии. Модель готова. По ней на заводе отлили дюралевую плиту.
А вскоре пошла на Каменушку заводская машина — на сенокос. Прихватила и Камаева с плитой, высадив на Вересовой.
Теперь надо было втащить плиту на вершину, пробить в скале четыре отверстия, укрепить в них болты, залив бетоном, навесить и прочно, на века укрепить плиту. Работал два дня, с раннего утра до поздней ночи. Спал в стареньком домике, построенном когда-то сборщиками живицы.
Наконец дело сделано. День приветливый, ясный. Пели птицы, шептались деревья. А там, внизу, за бывшей Каменушкой, трудились качканарские покосники. Жизнь продолжалась…
Камаев взял зубило и на скале, что рядом с мемориальной плитой, стал высекать букву за буквой: «Жизнь, ты помни солдат, что погибли, тебя защищая!».
Анатолий ЛАРИОНОВ ИКАРЫ
Многие века не давал покоя людям древнегреческий миф об Икаре и Дедале.
Случайные исторические записи сохранили сведения о попытках людей смастерить себе крылья для полета. Так, живший в XI веке монах Оливье из Мальстери (Англия), смастерил крылья из птичьих перьев. При испытании их он кинулся с высокой башни, упал на землю и сломал обе ноги.
Другой монах из Шотландии — Домиан, оказавшись на земле со сломанной ногой, объяснил неудачу так:
— Разве мог я взлететь? В крыльях среди перьев орлов и голубей по недосмотру оказались и куриные. А куры, каждый знает, летуны никудышные.
Триста лет назад московские стрельцы привели в приказ мужика и представили своему начальнику Троекурову.
— Князь-боярин, могу сделать крылья и полететь как журавль.
— Что же тебе мешает?
— Без денег невозможно.
— С деньгами и я куда захочу улечу,— рассмеялся Троекуров.— Сколько же тебе надо?
— Рублей двадцать.
— Однако, мужик, ты порядочный разбойник.
Но все же предложение мужика заинтересовало Троекурова. Выделили из государевой казны 18 рублей.
И вот к кремлю заспешили посадские, стрельцы, дворяне.
На верху колокольни появилась фигура. Было видно, что мужик что-то прилаживает к своим рукам. Но вот он перекрестился и взмахнул крыльями. Внизу затаили дыхание. Но крестьянин почему-то не полетел.
К колокольце затрусил подьячий.
— Что еще удумал, поганец?
— Иршеные крылья будут подходящими. Надо еще пять рублей — закупить овечьи и козлиные шкуры и выделать их под замшу. Они будут легки и меня поднимут.
Долго Троекуров гневно грозил мужику всякими карами, но отступать было поздно, и крестьянину еще выделили денег из казны.
Снова собрались москвичи на площади. Мужик взмахнул руками, прыгнул и камнем полетел вниз. Раздался треск; пыль тучей поднялась над местом падения.
Летописец сообщал по поводу неудачного полета: «И за то ему (крестьянину) учинено наказание: бить батоги, снем рубашку, и те деньги 23 рубля велено доправить на нем и продать животы ево и остатки». То есть у «летуна» забрали избу и хозяйство, сделали нищим. Но все же он еще легко отделался.
Сохранились сведения, что во второй половине XVI века крестьянин по имени Никита, принадлежавший боярскому сыну Лупову, соорудил «деревянные и размашистые крылья» и пробовал летать. Крылья, видимо, помогали ему планировать, когда он прыгал с небольшой высоты.
Но Никита решил совершить полет всенародно. Событие это произошло под Москвой, в Александровской слободе, в присутствии царя. Легенда сообщает, что Никита поднялся в воздух и якобы несколько раз облетел Александровскую слободу. Первый русский, «авиатор» крестьянин Никита погиб, но не вследствие неудачного полета. В дело вмешалось духовенство: «Человек не птица, крыльев не имать… Аще же приставит себе аки крылья деревянны, противу естества творит. То не божье дело, а от нечистой силы. За сие содружество с нечистой силой отрубить выдумщику голову. Тело окаянного пса смердящего сбросить свиньям на съедение. А выдумку, аки диавольскою помощью снаряженную, после божественной литургии огнем сжечь».
Но даже такие строгие меры не останавливали людей.
