В русских селах, стоящих на берегу Амура, любят петь старинные песни. Многие из них можно найти в сборнике «Русские народные песни», изданном в 1959 году. Листая его, ученый секретарь Приамурского отделения Географического общества СССР В. И. Симаков сделал предположение: эти мелодии могли быть знакомы и первопроходцам Амурской экспедиции Геннадия Ивановича Невельского. Почему? Да потому, что первое издание этой книги вышло еще в 1833 году, а в 1841 году по многочисленным заявкам издатели пошли на повторный ее выпуск. Эти годы как раз и были годами детства и юности участников Амурской экспедиции. Но почему они должны были петь именно эти песни?
Экспедиция основала на Амуре первое русское поселение — Николаевск, которое представляло собой унылое, скучное зрелище: несколько домишек, две якутские юрты, сарай для коровы. Недаром прибывший сюда в 1852 году мичман Александр Петров писал: «Эта обстановка произвела на меня весьма грустное впечатление. Мне сделалось так скучно, что я заплакал». Ну, еще бы! Он приехал в эту глушь из блестящего, вечно праздничного Петербурга!
— Но в работе и заботах быстро забылось тягостное чувство оторванности от большого мира, пришло понимание важности дела, выпавшего на долю первопроходцев,— рассказывает о своих исследованиях В. И. Симаков.— И отдыхать они умели здорово! Изучив записки первопроходцев, я узнал, что, чуть стемнеет, собирались первые николаевцы на «вечеринки с песнями и танцами» в сопровождении двух балалаек. Плясали русский «казачок», нередко в пляс пускался и сам начальник Амурской экспедиции Геннадий Иванович Невельский. Но всех забавней и живей был танец «восьмерка» — кадриль с добавлением фигур собственного сочинения. Тут уж танцевали кто во что горазд!
Вот как пишет об этом тот же мичман Петров: «Мотив был так жив, что просто косточки ходили ходуном. Как ни смешно покажется это теперь, но в то время это была просто необходимость. Что делали бы мы, молодые офицеры, матросы, казаки и казачки? Нас надо было отвлечь от пьянства, а следовательно, чем-то занять. Да и наша молодая натура требовала этого».
— Напомню, что Александру Петрову в то время было 23 года, Николаю Бошняку, Григорию Разградскому, Николаю Чихачеву — по 22 года, Екатерине Невельской, единственной среди них русской женщине,— всего двадцать, Николаю Рудановскому и Геннадию Невельскому — за тридцать,— продолжает свой рассказ В. И. Симаков.— Кроме балалаек, других музыкальных инструментов у первопроходцев не было. Правда, жена начальника Амурской экспедиции Екатерина Невельская все ждала розовый рояль, который ей подарили офицеры Аяна. Но он при кораблекрушении ушел на дно вместе с судном…
Знакомясь по разным источникам с музыкальной жизнью основателей Николаевска, я не раз задавался вопросом: откуда у молодых офицеров-дворян такое хорошее знание и такая большая любовь к русской народной музыке? Вот и выяснил, что в России той поры необыкновенной популярностью пользовался композитор и пианист Даниил Кашин. Начало девятнадцатого века — золотая пора творчества этого композитора. Его музыка помогала бить вояк Наполеона. Его песни, воспевавшие подвиг русского народа, буквально вслед за публичным исполнением распевала вся Россия! И это удивительнее всего, ведь тогда еще не было таких средств информации, как радио, телевидение и кино.
Причина успеха песен Даниила Кашина в том, что его музыка вырастала на народной песенно-музыкальной основе. Как, впрочем, на ней вырос и он сам, незаконно рожденный сын помещика Бибикова и крепостной крестьянки. Свое музыкальное образование он получил в оркестре отца. Первое же его сольное выступление, данное в двадцать лет, принесло Кашину крупный успех. Появившийся в 1833 году сборник «Русские народные песни» неожиданно для многих, в том числе и для автора, всколыхнул всю страну, сделал имя его создателя еще более известным и любимым. Молодая патриотическая Россия потянулась к чистому живительному роднику — русской народной песне. Так она вошла и в сознание будущих амурских первопроходцев, построивших Николаевск. Народная песня стала верным другом и помощником в нелегком деле изучения и освоения края…
Народная песня по-прежнему пользуется в Приамурье огромной популярностью. В домах культуры созданы десятки народных хоров, ансамблей. Особой популярностью пользуется ансамбль из Советской Гавани с шутливым названием «Бабоньки бедовые». Самодеятельные артистки как бы воспроизводят на сцене быт дореволюционных сел: устанавливается тын, за которым растут подсолнухи; у тына — прялки, за прялками — певицы. Не обходится без народных песен и мелодий и известный далеко за пределами края Государственный концертный ансамбль «Дальний Восток».
СЕДОВ НА АМУРЕ
Александр ТРОШИН
О знаменитом полярном исследователе написано немало книг. Но об амурском периоде жизни Седова знают немногие. Впервые мне удалось услышать об этом от потомственного речника кавалера ордена Ленина И. А. Богодайко, который трудится в Амурском пароходстве с 1926 года. Многие годы хранит он подстаканник из серебра. Старинный мастер «вывязал» на нем из драгоценного металла розы и амуров. Славянской вязью у основания выгравировано: «Командиру парохода «Неронов» Архипу Моисеевичу Богодайко на память о совместном плавании офицеры отряда миноносцев: С. Небжиков, Д. Синявский, К. Павлов, В. Анжу, П. Шутов, Э. Мроз, Г. Седов. 1905 год».
Отец его, Архип Моисеевич, до революции командовал лучшими торговыми амурскими пароходами — «Неронов», «Николай Ададуров», «Граф Амурский», которые после революции назывались «Труд», «Коммунист» и «21-МЮД»… Средний и особенно нижний Амур капитан А. М. Богодайко знал превосходно, ходил без лоцманов, что в начале века считалось большим искусством. На своем колесном буксире неоднократно хаживал он на Сахалин, спускался и на юг к заливу Де-Кастри.
Накануне русско-японской войны военный министр дал указание приамурскому генерал-губернатору привлечь к охране амурского устья торговые пароходы. Были срочно переоборудованы в канонерские лодки некоторые гражданские буксиры. Десять боевых канлодок заказали для Амура на сормовском заводе.
С Балтики в Николаевск были перебазированы три миноносца. Одним из них командовал адмиралтейский поручик Г. Я. Седов.
Здесь и встретились, а после подружились командир миноносца № 48 Георгий Седов и капитан парохода «Неронов» Архип Богодайко. Вместе они уточняли несовершенные лоцманские карты, где на шлюпках, а где с «Неронова» (осадка судна была всего три фута) производили замер глубин фарватера, наносили на карты кочующие мели, «банки», искали новые судоходные пути.
А. М. Богодайко переписывался с Седовым и после того, как их разлучила судьба. Когда в 1912 году столичные газеты принесли на Амур известие, что капитан Седов на корабле «Св. Фока» во главе экспедиции ушел к Северному полюсу, из Благовещенска в Архангельск полетела срочная телеграмма: «Команда «Неронова» и лично я желаем удачи. Пусть флаг капитана, девизом которого на Амуре было: «Бороться и искать, найти и не сдаваться», взовьется над Северным полюсом. Капитан Богодайко».
На лоциях Амура остались следы Г. Я. Седова. Действительный член Географического общества СССР капитан Н. Н. Кошелев после многолетних поисков обнаружил неизвестные ранее рапорты и письма Георгия Яковлевича, раскрывающие его деятельность как дальневосточного гидрографа. Уже во время службы на Амуре он мечтал о покорении Арктики. Правда, прежде предстояло решить другие задачи: «Нам до полюса далеко, когда лежащий под боком родной берег до сих пор представляется загадкой».
Седов сделал промеры амурской Пальвинской протоки и составил первую карту окрестностей будущего лесного и рыбного порта Маго. Вел съемку мыса Адмиралтейская Кошка, где сегодня высятся корпуса цехов Николаевской ремонтно-эксплуатационной базы флота Амурского речного пароходства. Составил карту глубин южного фарватера Амурского лимана. На всех его отмелях, а также в Невельском и Татарском проливах выставлялись створные знаки, буи и вешки. Сейчас извилистыми фарватерами, промерянными когда-то Седовым, отправляются в северные порты советского Дальнего Востока и на юг — в зарубежные страны — современные суда.
