Краеведческий бумеранг

Родиноведческая почта редакции… Она многолика и разновозрастна. В ней любопытство и тревога, дотошность и доверительность. Письма разные — у исторической памяти множество оттенков и уровней. Но совершенно однозначно то, что праздных, написанных от нечего делать писем в нашей почте нет. Ведь даже самый простой вопрос, обращенный к прошлому родной улицы или ее обитателей, и самая скромная попытка поделиться этим знанием с другими — это выражение сыновних чувств к родине и тревога о ней.
В отношениях журнала и читателя действует принцип бумеранга. Журнал имеет того читателя, какого выпестовал и пробудил к активной жизни. И наоборот: читатель получает такой журнал, в каком была его потребность, какой заслужил он своим вниманием и участием. Это — в идеале. На деле прямая и обратная связь не всегда бывает такой безупречной. Нам бы хотелось приблизиться к идеалу.
Почту отдела можно разделить вот по какому принципу: письма рассказывают, дополняют, поправляют и письма спрашивают. Но вот незадача: спрашивают чаще всего об одном, а рассказывают о другом. Противоречие естественное, но нельзя ли все-таки привести почту в некоторое согласие? ПУСТЬ НА ЧИТАТЕЛЬСКИЕ ВОПРОСЫ ЧИТАТЕЛИ САМИ ЖЕ И ОТВЕТЯТ. А МЫ ЛУЧШИЕ ИЗ ЭТИХ ОТВЕТОВ НАПЕЧАТАЕМ.
Итак, в сегодняшней подборке краеведческих писем два раздела: «Читатель дополняет» и «Читатель спрашивает». Будем надеяться, что скоро появится третий — «Читатель отвечает».
ОТДЕЛ КРАЕВЕДЕНИЯ

Сто смертей и одна жизнь солдата.
Дорогая редакция! К вам обращается Коровин Евгений Сергеевич из Донбасса.
Прочитал статью Валерия Яковлева «Солдат экспедиционного корпуса» (№ 1, 1987). Она меня взволновала, потому что мой отец, Коровин Сергей Гурьевич, тоже был в экспедиционном корпусе.
Начну по порядку. Мой дед Коровин Гурий Семенович, уроженец Воронежской губернии, в 1898 году из-за голода уехал в Донбасс на строительство Екатерининской железной дороги. А потом остался на ней работать путевым обходчиком. Семья у него была большая — 9 душ детей. Их поселили в путевой казарме на 4-м километре от станции Поносная. Старшим был мой отец. Дед в это Бремя был знаком с политическими. Они часто собирались в будке деда. Для охраны ставили моего отца, которому в ту пору было 7—8 лет. Давали ему керосиновый фонарь, и он в случае опасности подавал им сигналы.
Отец мой закончил 4-классное железнодорожное училище и пошел работать. В 1915 году отца призывают на военную службу и отправляют на фронт в Прикарпатье, где он принял первый бой. В одном из боев он был ранен. После выздоровления опять попал на фронт. Но немцы на этом участке пустили газ иприт, и он был отравлен этим газом. Очень многие погибли, а его отправили в госпиталь в Москву. После излечения отца послали в учебную команду, где он получил звание унтер-офицера, Георгиевский крест и Георгиевскую медаль. Из учебной команды их отправили в  войсковую часть, где группировался экспедиционный корпус для отправки во Францию. Здесь отец был опять легко ранен, но из боя не вышел, за что был представлен к французской медали «Милитерн».
В одном из боев на реке Соне был убит прапорщик, отец принял команду на себя. Форсировали реку и углубились в оборону немцев на несколько километров. За этот прорыв его представили к ордену Почетного легиона, который вручил сам Пуанкаре.
В 1917 году, когда в России произошла революция, в частях экспедиционного корпуса начались волнения, появились первые листовки,  которые призывали солдат бросать оружие. Между немцами и русскими началось братание. Солдаты не хотели стрелять друг в друга. Тогда русских солдат отправили в лагерь Ля-Куртин, где произошли сильные столкновения между русскими и французами, в которых участвовал и мой отец. Полки и батальоны переформировали и отправили из Франции в Грецию для усмирения восставших русских и греческих солдат. Но и там часть, в которой служил отец, отказалась стрелять в восставших. Тогда весь батальон погрузили на английский корабль и отправили на каторжные работы в Алжир. В Средиземном море немецкая подводная лодка торпедировала корабль, и он начал тонуть. На борту было около трех тысяч русских солдат из экспедиционного корпуса. Многие утонули. Остальных, которые держались на воде, подобрал английский корабль. Чудом спасся и мой отец.
В Алжире их рассортировали: неблагонадежных, тех, что были замешаны в политике, отправили в Сахару на каторжные работы. Строили дорогу под охраной французов и арабов. Отец и на каторге вел агитацию, чтобы русских солдат вернули ка родину.
Отношение к ним стало еще хуже, урезали пайку. Проснешься утром, вспоминает отец, смотришь — одни трупы лежат: от укусов скорпионов, змей, ядовитых пауков, от жары и от голода. Видя такое, он с группой соратников решил бежать. Раз в неделю туда приходил паровоз с несколькими вагонами — привозил материалы. Назад отправлялся ночью. Воспользовавшись темнотой, они залезли в вагоны и через двое суток доехали до Алжира. Разделились по одному-два человека, ушли в разные стороны. С отцом пошел один его товарищ из Саратова или из Самары. Они направились к марокканской границе. При переходе границы спутник отца был убит. Отец же, перебравшись через границу, попал в большой виноградник и в нем пробыл несколько дней, пока на него не наткнулась марокканская девушка, сестра хозяина виноградника. Она выходила больного отца, и он признался ей, что бежал с каторги.
Однажды ночью его переправили на лодке в Испанию, дали немного денег и продуктов на дорогу. Один испанский матрос достал ему старенькую одежду, чтобы он не бросался в глаза жандармам. Свои награди отец менял на еду, чтобы не умереть с голоду. А орден Почетного легиона пообещал отдать матросу, если он поможет ему пробраться на корабль, идущий в Турцию. Матрос помог ему попасть на корабль, сделал его кочегаром. На палубу отец не выходил, пока не приплыли в Константинополь.
В то время шел 1919 год. В Константинополе было много русских эмигрантов и военнопленных. Отец больше месяца работал на черных работах, получая гроши. Однажды солдат из лагеря военнопленных сообщил отцу, что их собираются отправлять пароходом в Россию. Он вынес отцу солдатскую одежду и секретным ходом провел его в лагерь.
Пароход, куда их погрузили, взял курс на Одессу. Царские офицеры говорили, что плывем на помощь Врангелю, который в это время был зажат красноармейскими частями в Крыму. Одесса пароход не приняла, так как город был почти захвачен красными. Пошли на Новороссийск. На пароходе такие, как мой отец, начали агитировать, чтобы их распустили по домам. Офицеры шныряли, разыскивая агитаторов, и кого находили, расстреливали на месте.
В Новороссийске им выдали оружие, посадили в вагоны и отправили в Ейск, где в это время красные теснили белоказаков. Агитация свое дело сделала — почти вся часть за исключением некоторых перешла на сторону красноармейцев и приняла участие в освобождении Ейска.
Теперь путь лежал на Екатеринодар (г. Краснодар). Но случилось непредвиденное: отец заболел тифом. Его и других больных отправили в район Донбасса. После лечения, еще совсем слабым, отец вернулся домой в Горловку.
Он поступил работать на горловский паровозоремонтный завод слесарем. Активно участвовал в уничтожении банд Махно, марусь, «зеленых», рублевых. Каких только не было тогда банд!
В 1920 году он женился, завел семью, а в 1924-м, когда умер В. И. Ленин, по Ленинскому призыву вступил в партию большевиков. Работал машинистом водокачки.
Жили мы все время в Горловке, но тут пришла еще одна война. В октябре 1941 года нас бомбили немецкие самолеты, дом превратился в развалины. Меня, раненого, вместе с семьей первым эшелоном отправили на восток в эвакуацию. Отец в это время работал машинистом паровоза — подвозил военные грузы к фронту.
В 1942 году, когда Советское правительство организовало военные железнодорожные колонны особого резерва, отец вошел в состав 33-й колонны. Находясь все время на фронтовых линиях, он был в боях иод Сталинградом, воевал в составе 3-го Белорусского, 1-го Прибалтийского фронтов. В Польше его наградили знаком Почетного железнодорожника. Награжден он также орденом Ленина.
В 1956 году отец ушел на заслуженный отдых, но не сидел сложа руки — был председателем совета пенсионеров. Сейчас ему 92 года.
Евгений КОРОВИН

Боец мартыновского отряда
С большим интересом прочитал очерк Ю. Немирова «Встреча в Альпах» (№ 11, 1987 г.). Речь в нем идет о бывшем бойце мартыновского партизанского отряда генерал-майоре М. Ф. Малееве. Я невольно вспомнил свою встречу с немецким коммунистом Вильгельмом Буком в Ростоке (ГДР). В то время я собирал материалы об интернационалистах-первоконниках. Будучи в Ростоке, поделился своими поисками с немецкими друзьями из окружного отделения Общества германо-советской дружбы, спросил, не знают ли они ветеранов, которым довелось служить в Первой Конной.
— Как же, есть один,— откликнулся сотрудник отделения.— Все в городе знают будьонни-райтера.
Так называют в ГДР тех, кто был в годы гражданской войны буденновцем.
С волнением ожидал встречи с Вильгельмом Буком. Вот и он. Высокий, седовласый, но еще довольно крепкий. На лацкане пиджака — советская медаль «За боевые заслуги». Заметив мое любопытство, сказал:
— Наградили к 50-летию Великого Октября.
Воспоминания о боевом прошлом осветили его лицо, глаза молодо заблестели.
— В 1916 году,— рассказал ветеран,— я попал в русский плен, который стал школой моего политического прозрения. Находился в лагере между Ставрополем и Ростовом. Работали в помещичьих имениях, на строительстве дорог и канала. В 1917 году узнали о февральской, а потом об Октябрьской революции, узнали о большевиках и о Ленине. Пленные понемногу начали разбегаться, стремились домой. Я и два мои товарища ушли в деревню Мартыновка, узнали, что здесь организуется партизанский отряд для защиты Октября. Вступили в него и мы, немцы. Со мной были Ганс Монашек и Фриц Попезикер. Все трое горели желанием помочь русским братьям отстоять Советскую власть, разгромить контрреволюцию.
Вильгельм Бук рассказал, что вскоре мартыновский партизанский отряд попал в сложное положение. Мартыновку окружили красновцы. Несколько недель дрались в окружении. Кончились патроны, не было продовольствия и фуража для лошадей. Лишь после того как подоспела помощь конников Буденного, отряд вышел из окружения и влился в бригаду Буденного.
— Нашим командиром был калмык Ока Городовиков,— продолжал ветеран.— Очень смелый и справедливый командир. Все его любили. С боями мы дошли до Царицына и дрались здесь много дней в ночей. Мои товарищи погибли. Я остался один из тройки интернационалистов. Потом воевали с деникинцами. Теперь уже в конном корпусе Буденного, который затем стал Первой Конной армией. Лишь к концу 1920 года я вернулся в Германию.
— Как встретили вас на родине?
— Как красного и большевика,— ответил ветеран.— А когда узнали, что я воевал за Советы в составе конников Буденного, то нигде не давали работы. Конечно, стал членом КПГ. При фашистах несколько раз бросали в тюрьмы, концлагерь. Освободили меня из застенка советские братья.
Вильгельм Бук — «активист первого часа». Так называют тех, кто первым вышел на строительство новой демократической Германии. Работал в местном самоуправлении, в горкоме СЕПГ.
В то время, когда мы встретились, Вильгельм Бук уже был пенсионером. Но продолжал работать в обществе дружбы.
— Коммунисты не уходят в отставку,— говорил он.— Заниматься воспитанием молодежи, передавать ей эстафету революционных дел — наша пожизненная задача…
М. ОЗЕРАНЕР, ветеран Великой Отечественной войны, член правления Ялтинского городского отделения Общества дружбы с ГДР

Театр у Кругляшева
В заметке «Рабочие театры» (№ 9, 1987 г.) А. Костерина пишет, что сведений о рабочем театре в екатеринбургской переплетной мастерской Д. А. Кругляшева не сохранилось. Это не так. Лет двадцать назад нам удалось спасти остатки архива некогда самого молодого актера этого театра из числа рабочих переплетной мастерской — Александра Ивановича Степанова. Прежде всего внимание привлекли две большие фотографии и дневниковые записи.
Тимофеевская набережная… В микрорайоне сегодняшнего «Космоса» в Свердловске располагалась усадьба Д. А. Кругляшева, при которой в начале века было построено здание для переплетной мастерской.
Общение с, книгами облагораживало душу. Рабочие много читали, а потом втянулись и в самодеятельность. Особенно активно — в годы революции 1905—1907 годов. На подмостках этого небольшого театра ставились преимущественно пьесы А. Н. Островского.
Особенно восторженно встретила публика постановку пьесы «Не так живи, как хочется», сыгранную 9 октября 1906 года. Дашу играла Логиновская, Васю — Н. Н. Эмильский, купца Илью — В. А. Курамжин.
В труппу рабочего театра при мастерской Д. А. Кругляшева входили Е. С. Логинова, О. С. Борисова, Е. К. Пошехонова, М. С. Андреева  и М. П. Чарина, Н. П. Шерстобитов (сын белоярского волостного писаря), Я. И. Михельсон, В. В. Кругляшев, К. В. Кругляшев (племянники хозяина), Л. Г. Андреев, И. П. Гаршин и другие.
Екатеринбургская жандармерия с 1903 года вела слежку за рабочими этой мастерской. Особым ее вниманием пользовался Вячеслав Викторович Кругляшев. Газета «Уральская жизнь» сообщала, что 8 октября 1907 года на улице ВИЗа задерг а н Кругляшев, который десять месяцев скрывался от полиции. Его подозревали в организации экспроприации больших сумм в конторе Добровых и Набгольц, в правлении общества «Кровля» и рязановской церкви. Вскоре уральская печать сообщила, что В. В. Кругляшев приговорен к смертной казни и приговор приведен в исполнение в тот же день, когда состоялся суд.
После этих событий театр Кругляшева был закрыт полицией.
Но вернемся к актеру А. И. Степанову. В 1936 году он в беседе с уральским журналистом А. И. Шубиным рассказывал: «Мало кто знает, что еще до революции 1905 года в Екатеринбурге было два рабочих театра. Один при мебельной фабрике Орлова, другой как раз при переплетной мастерской. У Кругляшева была устроена сцена, имелись декорации, занавес с намалеванным морским пейзажем и маской Пушкина. Кругляшев сам любил театр, а среди рабочих были не пустяковые любители искусства».
При последнем приезде на Урал несколько спектаклей посмотрел Д. Н. Мамин-Сибиряк, для которого рабочие, в том числе и А. И. Степанов, переплетали книги.
О самом Степанове известно следующее: когда в Екатеринбурге появилась украинская труппа хормейстера Дорошенко, то семилетний Саша Степанов «кочевал» с ней по Уралу, Сибири и Украине. Его научили петь украинские песни. Публика хохотала от удовольствия, тепло встречая маленького артиста. В 1904 году Саша шестнадцатилетним пареньком вернулся в родной Екатеринбург и поступил в мастерскую Кругляшева. Потом перешел в типографию Маклета, где сблизился с группой молодежи, связанной с большевиками. Стал выполнять задания.
24 ноября 1905 года жандармы выследили их за расклейкой листовок и арестовали. Решением Казанского выездного суда, рассмотревшего «дело шестерых», Александр Степанов, Сергей Сафонов, Василий Терентьев, Татьяна Тарханеева (умерла в 1916 году), Вера Стрижева и Вера Крутикова были сосланы в Архангельскую губернию.
После ссылки Степанов попал на фронт империалистической войны и был ранен. Вернулся в Екатеринбург. Воевал в красном полку под Вяткой, освобождал Екатеринбург. До 1932 года работал в типографии, потом уехал на село избачом, организуя художественную самодеятельность.
Найденные в архиве снимки сделаны, видимо, в один день: рабочие переплетной мастерской отмечают ее двадцатилетие. На стенах видны портреты А. А. Давыдовой, издательницы детского журнала «Мир божий», в котором были напечатаны лучшие детские рассказы Д. Н. Мамина-Сибиряка, известной артистки М. Савиной, а также фотопейзажи уральской природы.
Аркадий КОРОВИН, краевед, заслуженный работник культуры РСФСР

Где родился командарм Чернавин?
Я иду по следам Всеволода Владимировича Чернавина. В 1877 году произведен в прапорщики, участник русско-турецкой войны, доброволец; в 1899-м — полковник, в 1907-м — генерал-майор. В то время офицерский состав русской армии был изрядно старым, капитаны, например, имели средний возраст 50 лет.
В сентябре 1914 года генерал-лейтенант Чернавин назначается начальником 3-й гвардейской дивизии. С этого времени имя Чернавина в штабных документах встречается часто. В 1917 году он — командир 2-го гвардейского корпуса. В Октябре этот корпус в полном составе безоговорочно признал Советскую власть.
В апреле 1918 года Чернавин выехал из Москвы в Воронеж с мандатом, подписанным членами Высшего Военного Совета Российской Республики М. Д. Бонч-Бруевичем и Н. И. Подвойским: «Высшим Военным Советом назначается военным руководителем Военного совета Воронежского района…»
События на Украине сделали той весной Воронеж приграничным городом. Южный фронт становился для республики главным: красновская конница вытаптывала донские степи, кубанские — Добровольческая армия Деникина.
Суровое время требовало решительности, крутых мер. Приказом РВС Республики от 11 сентября 1918 года образован Южный фронт. Двумя неделями позже решением РВС Республики создается 8-я армия из частей Воронежского, Курского, Брянского и других участков и направлений. В приказе № 1 по этой армии говорилось: «На основании предписания Революционного Военного Совета Российской Республики от 26 сентября 1918 года за № 185 и согласно лично данных мне Главнокомандующим всеми Вооруженными Силами Российской Республики Вацетисом указаний, я сего числа вступил в командование армией. Штаб армии — город Воронеж. В. Чернавин. 30 сентября».
Здесь решалась судьба революции: через Воронеж открывалась дорога на Москву.
В феврале 1919 года образуется Западный фронт. Среди поочередно сменяющихся командующих — В. М. Гиттис, М. Н, Тухачевский… Инспектором пехоты этого фронта, а затем помощником командующего становится Всеволод Владимирович Чернавин — человек уже солидного возраста, далеко не богатырского здоровья.
Перемещения по службе продолжались: в 1924—1926 годах В. В. Чернавин — в распоряжении Реввоенсовета СССР для выполнения особых поручений, с июля 1926 по 31 марта 1931 года — сотрудник научноуставного отдела штаба РККА и одновременно преподаватель Военной академии им. М. В. Фрунзе и Курсов усовершенствования высшего начсостава Красной Армии. Его слушателями были многие наши прославленные полководцы.
Из жизни он ушел в тридцать восьмом году.
Но большая жизнь этого человека не должна вмещаться в короткие строки. Одна из ее загадок — место рождения Чернавина. Родился 29 января 1859 года в Тюмени — так значится в его формулярном списке. Иду в архив, листаю церковные книги и не нахожу нужной фамилии. Расспрашиваю старожилов — безрезультатно.
Он смотрит на меня сквозь очки из небытия, из забытости; спокойным напоминанием о его значимости выстроены вдоль петлицы четыре ромба командарма 2 ранга — воинского звания, полученного им в отставке. И мне так хочется найти фамилию Всеволода Владимировича в архивах Тюмени, может быть, потому, что хочется пройти его жизнь от начала до конца, пройти, как по улице его имени.
Анатолий ВАСИЛЬЕВ

Искор — столица и Искор — село.
Прочитал статью А. Малышкина «Стольный град Сибири» (№ 10, 1987 г.), где упоминается Искор (ханская столица) — город, существовавший в 15 верстах от Тобольска. В Пермской области, Чердынском районе, тоже есть село Искор (я родом оттуда). Хотелось бы узнать, существовала ли между ними какая-то связь и откуда произошло название?
Г. ПЕШЕХОНОВ, г. Макеевка

Чья она, ода дневнику?
Вести дневник я начал очень давно, еще до войны, учеником третьего класса. А приучил меня к этому мой отец, который и сам всю жизнь вел дневник. Он же в первом моем дневнике — простой ученической тетради — написал свое напутствие и стихотворение, в конце которого сделал приписку: «Фамилии автора не знаю».
И вот много лет спустя я заинтересовался: кто же все-таки автор? На протяжении жизни оно мне ни разу не встретилось, нигде и ни от кого ничего о нем не слышал. Расспрашивал знакомых, рылся в библиотеках, говорил с библиофилами — нет, никто ничего не знает об авторе стихотворения.
Привожу его в том виде, в каком отец более полувека назад переписал мне в дневник:
СТАРОЙ ТЕТРАДИ ДНЕВНИКУ
Ты вся исписана, тетрадка дорогая,
Стара, запачкана, ты больше не нужна.
И вот уж близок час, когда тетрадь другая
Тебя, мой старый друг, мне заменить должна.
Но ты не пропадешь: мне дороги те звуки,
Которые тебе я поверял порой —
В них мысль моя живет, души влюбленной муки,
И сердца пылкого горит огонь живой.
Я сохраню тебя! Когда-нибудь придется
В тебя мне заглянуть, забытых вспомнить лиц,
И сердце радостно в груди моей забьется,
И счастием пахнет с исписанных страниц.
Ты был мой лучший друг, в минуты вдохновенья
Тебе одной вверял я пылкие мечты,
И честной юности горячие стремленья,
И образы меня пленившей красоты.
Может быть, кому-то  известен автор оды дневнику?
Б. КОЗУЛИН

Отзовитесь, однополчане-комбайнеры!
Постановлением Уральского областного исполнительного комитета от 2 июня 1933 года в Свердловске было проведено двухмесячное обучение трех тысяч комбайнеров (на комбайны «Коммунар») для зерновых МТС и совхозов. Это было одно из заметных мероприятий первой пятилетки.
Комбайнеров учили на бывшей Сенной площади (ныне парк имени Павлика Морозова) в здании ФЗС № 11.
Я шесть лет веду поиск учащихся и преподавателей, чьи трудовые биографии и судьбы прошли через то памятное лето 1933 года.
Павел ГОЛУБЧИКОВ, бывший преподаватель полка комбайнеров, г. Свердловск

Что за горы?
В районе слияния рек Белой и Камы есть земляные горы внушительной величины. На довольно ровных берегах такие горы, мне кажется, не случайны. Хотелось бы узнать о их происхождении. С постройкой Иижнекамской ГЭС уровень воды в месте слияния рек резко увеличился, и вода вплотную подошла к горам. Не приведет ли это к их разрушению? Я слышал, что на одну из гор, что находится вблизи пос. Дербешка, была экспедиция студентов из Перми…
Сергей КОЛЗИН, слесарь-ремонтник объединения «Удмуртнефть», г. Сарапул

Откуда монета?
Я пенсионер из города Красноуфимска. Работая на своем садовом участке, нашел старинную монету медную 1749 года. Монета меня за интересовала — ведь ей 239 лет! Прошу, если можно, расскажите об этой монете все подробности. Какого она достоинства, где чеканилась и была в обращении и что означают буквы на ней?
ТОМИЛОВ

Не потомок ли декабриста?
Уважаемые товарищи! Я жила и работала в старинном таежном селе Всеволодо-Благодатском возле г. Североуральска. Долгое время собирала материалы по истории этого села. Удалось найти немало интересного. Столкнулась с таким фактом. После событий 1905 года в село была сослана группа студентов. Но откуда они, из какого учебного за ведения, установить не смогла. Среди этих студентов был Николай Иванович Розен, которого почему-то все называли «декабристом». Не потомок ли декабриста А. Е. Розена?
Обратилась в архивы Ленинграда и Москвы. Ответы неутешительны: «Запрашиваемыми сведениями не располагаем».
Вот я и подумала: может быть, через «Уральский следопыт» я смогу что-то узнать о тех ссыльных студентах?
Ангелина СМИРНОВСКАЯ, Краснодарский край