«Хранить до 1974 года»,— значится на найденной в архивах фашистского военного суда секретной папке, где собраны сведения о «Фрице Шменкеле, ефрейторе 1-й батареи артполка 186-й пехотной дивизии вермахта, осужденном за военную измену». Судебные чиновники рейха отвели памяти Шменкеля только 30 лет.
Фриц родился в семье немецкого коммуниста, рабочего кирпичного завода в небольшом городке Варзове, близ Штеттина (ныне — Щецин в ПНР). Во время антифашистской демонстрации гитлеровские молодчики выстрелили его отцу в спину. Фриц поклялся отомстить за подлое убийство.
Он очень хотел учиться, стать автослесарем или механиком. Но как только в Германии утвердился фашистский «новый порядок», угодил в трудовой лагерь.
В ноябре 1936 года двадцатилетний Фриц познакомился на танцах с Эрной Шефер. Молодые люди приглянулись друг другу, но встречаться им удавалось лишь раз в две недели, когда Фриц имел право отлучиться из лагеря. Спустя год они поженились. А когда появилась на свет дочка, Фриц, отбывший к этому времени трудовую повинность, перебрался к Шеферам. Отец Эрны, убежденный сторонник Гитлера, долго и безуспешно пытался обратить Фрица в свою веру, и у них возникали бесконечные споры.
Вместе с товарищем по работе Бернгардом Фриц пытался создать группу Сопротивления, вести пропаганду против подготовки к войне. Выполнял отдельные поручения друзей отца. Стал членом Союза коммунистической молодежи Германии — разумеется, тайно. Однако в 1938 году ему пришлось надеть солдатскую шинель.
Но Фриц и не думал воевать за Гитлера. Он самовольно покинул расположение части, в которой числился. Полиция возвращает его в казарму. Фриц снова уходит. Его предают военному суду: два года тюрьмы.
За решеткой было много времени для размышлений. Он понял, наконец, что пассивное сопротивление военной машине Гитлера обречено на провал, нужна организованная борьба. И тогда он делает вид, будто тюрьма «перевоспитала» его, а потому «рад» попасть на фронт. Его досрочно освободили и даже разрешили навестить семью. Отец Эрны, узнав через местных нацистов, что Фриц попросился на фронт, подобрел.
Осенью 1941 года личный состав батареи, в которую попал ефрейтор Шменкель, был расквартирован в одной из школ Вязьмы. Предстояли серьезные боевые действия. Под вечер Фриц незаметно покидает расположение своей части. Рассвет застает его километрах в пятнадцати от Вязьмы. В глухом лесу он сделал привал, развел небольшой костер… Когда стемнело, выложил еловым лапником яму в снегу и спокойно уснул: гитлеровцы в такую глухомань не забирались, а советских партизан он не боялся.
Вскоре оказалось, что он недооценил обширность русских лесов. День проходил за днем в поисках партизан. Фриц старался держаться подальше от деревень, чтобы не попасться полевой жандармерии, а еще хуже — гестапо: за дезертирство грозил расстрел.
Мороз усиливался, продуктов оставалось все меньше. Однажды, убедившись, что в лесной деревеньке гитлеровцев нет, Фриц вошел в крайний дом и вежливо попросил разрешения погреться.
«Я оторопел, когда в избу вошел немецкий солдат,— вспоминает Михаил Яковлевич Сидоров из деревни Курганово.— Он был без погон, без оружия, только плоский штык-тесак висел на ремне. Прошел к печке, достал зажигалку, закурил. Вижу — голодный немец, но очень уж стесняется, ничего не требует. Стал я с семьей ужинать — он сидит у печки, не подходит. Ну, позвал я его к столу, хотя у самих негусто было. Обрадовался он, но старался виду не подавать. Поел он, «данке» говорит, спасибо, значит. Потом попросился переночевать. Утром посмотрел на Сашку, мальчишку моего, кашлял он в ту пору сильно, и ушел. Часа не прошло, вернулся, поставил на стол крынку молока, показал на сына, сказал «кинд». Закуривать стал перед уходом, огня попросил, а ведь вечером видел я у него хорошую зажигалку, потом понял: ее-то он и сменял на молоко».
Осенью 1941 года на оккупированной территории Калининской и Смоленской областей возникали партизанские отряды. Энергичный сержант-уралец Иван Просандеев, оказавшись в окружений, собрал бойцов в партизанский отряд «Смерть фашизму». Жители местных деревень помогали партизанам, некоторые становились связными. Один из таких связных сообщил в отряд о «странном немце», а затем привел его к партизанам.
С помощью одного из партизан, немного понимавшего по-немецки, его стали расспрашивать. Он говорил медленно, тщательно выговаривая слова, помогая себе жестами. Да, он дезертировал, искал партизан, чтобы вместе бить фашистов. Сидел в фашистской тюрьме. «Переводчик» не понял слова «тюрьма», Фриц сделал из пальцев решетку.
— У него руки рабочего,— заметил комиссар Тихомиров.
Лед недоверия постепенно таял. Фрица оставили в отряде, чтобы проверить в бою.
Несколько дней спустя немцы повели наступление на деревню Курганове, где расположились партизаны. Фрицу дали бинокль и велели наблюдать. Рядом с ним на чердаке хаты пристроился с карабином молодой партизан, но вскоре его ранили в плечо. Фриц заметил, что один гитлеровец с гранатой в руке подбирается к соседнему дому, под крышей которого стоял партизанский пулемет. Шменкель вырвал у раненого карабин, тщательно прицелился и убил гитлеровца, потом вернул партизану его оружие, а сам поспешил на помощь пулеметчикам.
После боя Фрицу торжественно вручили трофейный автомат — он стал полноправным бойцом отряда.
А однажды Фриц обескуражил Просандеева неожиданным вопросом:
— Командер, это есть правда, что русские называют всех немцев «фриц»?
— Бывает,— уклончиво ответил тот.— Вот ты, например, и есть Фриц.
— Их бин ньет Фриц,— обиделся Шменкель и от волнения заговорил по-немецки: — Их бин Иван! Гут? — И попросил Просандеева издать приказ о перемене имени.
— Такой приказ я дать не могу,— улыбнулся командир.— Но могу сказать нашим партизанам, чтобы не называли тебя больше Фрицем…
Более года сражался Фриц Шменкель против гитлеровских оккупантов. Ходил в разведку, взял в плен немало фашистских солдат и офицеров. В отряде его дружески называли Ваней, а кто помоложе — уважительно Иваном Ивановичем.
— Да ну! — удивлялись местные жители.— Неужто Иван Иванович — немецкий солдат? И воюет против немцев? Видать, не так уж хороши дела гитлеровцев…
К лету 1942 года в отряде «Смерть фашизму» было уже около сотни бойцов, разбитых на несколько подразделений: разведывательное, пулеметное, минометное и другие. Установилась связь с Большой землей, со штабом Калининского фронта. Однако она поддерживалась нерегулярно, в отряде не было своей рации.
Местные железнодорожники сообщили: в немецком складе на товарной станции Ярцево имеется мощная радиостанция. Но склад охраняется шестью солдатами под командой унтер-офицера, у ворот товарного двора день и ночь стоит часовой, а по соседству находится сильный гарнизон.
Шменкель предложил поручить захват радиостанции ему, обещая провести операцию без лишнего шума. И получив согласие, первым делом подогнал по своей фигуре мундир фашистского лейтенанта медицинской службы, взятого недавно в плен.
…Группа из девяти партизан в немецкой форме заполдень подъехала на грузовике к серому зданию станции Ярцево-товарная. Остановившись перед воротами, водитель дал три условных гудка. Из будки вышел часовой. Увидев «офицера» и «немецких» солдат, поднял шлагбаум. Водитель въехал во двор и остановился, не выключив мотора.
— Вы что, уснули? — спросил Шменкель заспанного унтера. —Где вся ваша команда?
— Двое отдыхают, остальные охраняют русских, господин доктор! — Вдали несколько человек под . наблюдением конвойных грузили что-то в вагоны.
Пройдя за унтером в складское помещение, Шменкель распахнул дверь, за которой жила охрана. При виде офицера трое солдат побросали на стол карты и вытянулись по стойке смирно.
— Кто из вас радист? — строго спросил Шменкель.
— Обер-ефрейтор Швальбе, господин лейтенант,— доложил один из них.
— Хорошо,— кивнул Шменкель.— А ты,— ткнул он пальцем в солдата с круглым лицом,— собери сюда всех остальных, да поживее!
— Извините, господин доктор,— подал голос унтер,— но там русские…
— Никуда эти русские не денутся! — небрежно бросил Шменкель.
Солдат тут же исчез.
— Где у вас радиопередатчики? — обратился Шменкель к унтеру.
Тот показал в угол помещения. В этот момент трое партизан, стоявших позади Шменкеля, подняли автоматы и щелкнули затворами.
— Хенде хох!
Охранники замерли.
— Не двигаться!! Повернуться к стене! — приказал Шменкель. Ему подчинились. Один из партизан отобрал у них оружие. Через несколько минут прибежали остальные охранники, вызванные круглолицым по приказу Шменкеля. Они тоже не посмели оказать сопротивления.
Унтер-офицер показал, где лежат медикаменты и другие грузы. Потом спросил:
— Значит, Шменкель — это ты? Теперь пришел черед удивляться Фрицу. Откуда унтер-офицеру стала известна его фамилия?
— Военная жандармерия разослала листовки с твоим портретом,— объяснил унтер.— Мне тоже прислали одну, велели наклеить в казарме, а я ее просто сунул в ящик. Можешь убедиться,— показал он на стол.— Она и сейчас там лежит.
Фриц высыпал на стол содержимое ящика, нашел листовку и сунул за голенище.
Партизаны погрузили в машину все необходимое. Пленных связали, заперли в подвале. Неторопливо садясь в кабину, Шменкель издали махнул рукой часовому. Тот кивнул и поднял шлагбаум. — Ценят немцы твою голову, Ваня!— шутили партизаны, передавая из рук в руки листовку с портретом Шменкеля. «Лицо, поймавшее дезертира,— значилось там по-немецки и по-русски,— получит вознаграждение: русский — 8 гектаров земли/ дом и корову; военнослужащий вермахта — 5000 марок и четырехнедельный отпуск».
Вскоре отряд установил надежную двустороннюю радиосвязь со штабом Калининского фронта. С Большой земли прилетали самолеты, сбрасывали боеприпасы, продовольствие, медикаменты. А иногда садились на партизанские аэродромы, забирали раненых и пленных.
В начале 1943 года при прорыве партизанами линии фронта Фриц Шменкель был ранен, хотя и неопасно. Лечился в госпитале. Получил короткий отпуск, побывал в Москве, попасть в которую мечтал с детства.
В июне Шменкелю был вручен орден Красного Знамени.
«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» — написано на знамени, составляющем главную часть ордена. И это символично: сын рабочего и сам рабочий, Шменкель получил орден за подвиг во имя объединения пролетариата против фашизма.
…По просьбе самого Шменкеля его забросили на самолете в тыл немцев. Но, к сожалению, вскоре он был опознан и схвачен фашистской службой безопасности. Его допрашивали по многу часов подряд:
— Кто вас послал? С каким заданием? С кем вы связаны в Москве? В других населенных пунктах? Где радиопередатчик? Кто на нем работает? Знаете ли вы шифр?
Но Шменкель говорил только о своих убеждениях — тут ему нечего было скрывать. Ему предъявили обвинение в государственной измене — нарушении присяги и переходе на сторону врага.
«То, что я по собственному желанию перешел на сторону правого дела, это верно,— заявил Фриц в ответ.— Правда и то, что ненавижу войну, развязанную нацистами. Но обвинение в измене Германии и немецкому народу я отвергаю. Вместе с Советской Армией я сражался за немецкий народ, за мою родину — Германию, за ее освобождение от национал-социалистского ига».
Его лишили слова. Предъявленные обвинения сочли «доказанными». Приговор гласил: расстрел. Просить помилования Шменкель не стал.
Несколько дней спустя поздно вечером к нему в камеру вошел пожилой человек в офицерской форме без знаков различия.
— Я протестантский пастор,— представился он.— Милосердная рука церкви…
— Не тратьте слов, святой отец! — прервал его Фриц.— Я коммунист по духу и знаю, за что отдаю свою жизнь. Если вы действительно по-человечески хотите помочь мне… Я хотел бы написать жене. И просил бы вас переслать письмо частным образом.
Священник испуганно покосился на дверь, посмотрел в зарешеченный глазок: как будто никого!
— Хорошо. Я исполню вашу просьбу.— Он достал из внутреннего кармана блокнот и карандаш. Понизил голос до шепота.— После вашей смерти я отправлю письмо.
«Прости, если мое решение принесет тебе и детям обиду или огорчение,— вскоре читала Эрна.— Но я не мог поступить иначе. Я спокойно смотрю в глаза смерти, ибо умираю за правое дело».
Эрну фашисты тоже не оставили в покое. Обыск следовал за обыском. Нацисты требовали, чтобы она отреклась от мужа и вместе с детьми приняла добрачную фамилию, в этом случае ей выплачивалось бы пособие. Эрна отказалась.
«Нам было очень трудно,— вспоминала она позднее.— Но в эти тяжелые месяцы я узнала, что такое солидарность: почти ежедневно находила на своем столе в мастерской несколько ломтей хлеба, иногда фрукты и даже кое-что из детской одежды. Иностранные рабочие, отбывавшие трудовую повинность, приносили самодельные игрушки для моих детей. И я все лучше понимала моего мужа и прониклась гордостью за его подвиг».
В центре Минска на доме № 4 по площади Свободы установлена мемориальная доска с барельефом. В этом здании, где во время оккупации помещалась гитлеровская служба безопасности — «Зихерхайтсдинст» (СД),— был приговорен к смертной казни немецкий антифашист Фриц Шменкель. Не так давно я ходил по улице Фрица Шменкеля в Берлине, в районе Карлсхорста. Имя героя носит та улица, на которой представители вермахта поздно вечером 8 мая 1945 года подписали акт о безоговорочной капитуляции.
Есть улица его имени и в городе Плауэн, где по сей день живут Эрна Шменкель, ее дочери Урсула, Эрика и внуки, и в городе Нелидово Калининской области. Это имя носит в ГДР полк Национальной народной армии, десятки школ и коллективов трудящихся, пионерские отряды в Харькове и в других советских городах, клубы интернациональной дружбы в нескольких наших школах…
Пионеры школы-десятилетки в Торнау (округ Галле) тоже долгое время вели поиск следов партизана Фрица-Ивана. Около двадцати лет назад школе присвоено имя героя, а вскоре учащиеся и их родители поставили здесь памятник отважному партизану.
Клуб юных историков в школе имени Фрица Шменкеля в небольшом селении Крейниц, расположенном на берегу Эльбы, собрал богатый материал о легендарном партизане — выписки, альбомы, фотографий, рисунки, а также письма Эрны Шменкель и ее детей. Юные историки ведут переписку с пионерами СССР и других братских социалистических стран.
В мае 1984 года я встречал на Белорусском вокзале в Москве большую делегацию из ГДР, совершавшую поездку «По следам Фрица Шменкеля». Учителя и учащиеся, представители бригад и коллективов, солдаты и офицеры полка его имени встретились в Москве с воинами и партизанами — ветеранами войны, увидели в 53-й школе Сокольнического района столицы многочисленные документы, посвященные Шменкелю. Советские школьники и ребята из ГДР поделились опытом следопытской работы.
В составе делегации был и сын героя Ганс Шменкель с женой Мартиной и сыном-подростком Гайко. На встречу в школе пришла бывшая медсестра отряда «Смерть фашизму», ныне ученый-физик Н. И. Федорова.
«Я хорошо помню Фрица,— рассказала Надежда Ивановна.— Этому высокому крепкому парню было тогда лет 25—26. Он хорошо ориентировался по карте и на местности, умел обращаться с любым оружием, уверенно владел любой техникой. Воевал смело и дерзко, ненавидел фашизм, но не любил распространяться об этом».
Одним из интереснейших этапов поиска была поездка в Верховье. Здесь, в центре бывшего партизанского края в Вадинских лесах Смоленской области, не так давно открыт монумент и музей боевой славы, в котором также немало материалов, связанных со Шменкелем. В этот день музей пополнился еще одним ценным экспонатом: руководитель делегации учитель школы имени Фрица Шменкеля в городе Торнау Макс Зондерман передал директору музея М. А. Персидскому — бывшему партизану, лично знавшему Фрица Шменкеля,— барельеф с изображением героя, выполненный народным художником из Торнау.
Высокий темноволосый немец подошел к группе местных жителей, среди которых были и пожилые, сказал: «Здравствуйте». Ему так же вежливо ответили. Он пытался спросить что-то, жители не поняли. Выручил переводчик:
— Ганс Шменкель спрашивает: помнит ли кто-нибудь его отца?
— Конечно, помним,— откликнулась учительница Верховье-Малышкинской школы М. В. Романова.
Конечно, помним…
