В начале _ 1944 года в Белоруссии, в районе города Рогачева, линия фронта проходила по Днепру. Наши войска были на низком и покатом левом берегу. На правом, высоком и обрывистом, находился противник — 31-я немецкая пехотная дивизия.
Решено было форсировать Днепр и сломить оборону в самом неожиданном для немцев месте — там, где берег наиболее крут и где оборона противника казалась неприступной.
Тайна и внезапность должны были решить, по крайней мере, половину дела. Но сохранить в тайне готовящуюся операцию и начать ее совершенно неожиданно для противника — одно из высших и трудных достижений военного искусства. Еще великий Суворов говорил: «Удивить — победить!».
Никаких письменных документов не составлялось, все задачи ставились устно и лишь самому ограниченному кругу лиц.
Тщательно и скрытно готовились войска к штурму.
22 февраля 1944 года, когда чуть забрезжил рассвет, в воздух взлетела красная ракета, за ней еще несколько. Ухнул первый орудийный выстрел. И разом, сотрясая воздух, заговорили пушки, гаубицы, минометы. Над головой зашуршали, завизжали снаряды. Словно боясь опоздать, скороговоркой заговорили пулеметы и автоматы.
Вскоре противоположный берег Днепра превратился в сплошную колышущуюся стену дыма, пронизанную огненными всплесками.
Немецкая дивизия была сбита с правого берега. Ее части в беспорядке отступали на запад, к Рогачеву, пытаясь зацепиться за каждый населенный пункт, за каждую тыловую позицию.
Передовые подразделения наших войск, пробившись через Днепр отдельными боевыми группами, смело врезались в гущу противника, разрезали на мелкие части его оборону, заходили в тыл, сеяли панику, парализуя способность врага к сопротивлению. Нам надо было добить 31-ю дивизию, захватить Рогачев и форсировать находящуюся за ним реку Друть раньше, чем немцы сумеют подтянуть резервы и создать перевес в силах. Роты стрелков-пехотинцев бежали вперед через Днепр, тащили на себе минометы и патронные ящики, катили пулеметы; артиллеристы спешили переправить пушки по надледной переправе, которую в ночь перед атакой сумели построить саперы.
Впереди крутой берег высотой с шестиэтажный дом. Солдаты, как муравьи, облепили склон и быстро ползли вверх. Но артиллеристам преодолеть такое препятствие было не так-то просто. Наверх надо закатить пушки, а они весят больше тонны.
В бою дорога каждая минута, а саперам для сооружения въезда на гору потребуется не менее двух-трех часов. Но вот командир батареи распорядился бросить с отвесного берега конец длинного троса. В него вцепились десятки рук артиллеристов и пехотинцев и под возгласы «Раз, два — взяли!» первая пушка медленно поползла вверх. Через 30 —40 минут наверх были подняты орудия двух батарей. Но автомобили-тягачи поднять нельзя, надо ждать, пока саперы подготовят въезд.
Неожиданно к берегу подскакали солдаты на немецких лошадях-тяжеловозах.
— Эй, артиллеристы! Принимай тягачи с овсяным карбюратором!
В несколько минут соорудили упряжки, и две батареи артиллеристов вышли вперед на помощь атакующей пехоте.
Замыкающим оказалось орудие старшего сержанта Юлдаша Азимова. Ему досталась всего одна лошадь. Он сел на нее верхом, остальные солдаты бежали рядом, подталкивая пушку.
Вдруг слева послышались звонкие выстрелы — это немецкие танки стреляли по нашим батареям, ушедшим вперед. Вскоре солдаты увидели несколько бродивших лошадей с оборванными постромками.
— Наших побили! — крикнул Юлдат и стал настегивать лошадь. Солдаты сильней навалились на пушку.
Когда достигли опушки леса, увидели жуткую картину. Тут и там было разбросано шесть искореженных пушек, а около них — артиллеррсты. Несколько человек убито и среди них старший офицер батареи старший лейтенант Гусак. В нескольких шагах от него, обхватив руками лафет, лежал наводчик Амуртазов…
К Азимову подбежал воспитанник батареи четырнадцатилетний Ваня, сквозь слезы рассказал:
— Мы только из леса, а из кустов пять танков… Залпами сбили пушки, а потом начали расстреливать. Кто вскочит, его из пулемета. Старшего лейтенанта сразу. Он только крикнул: «Танки слева! К бою!». Я рядом был. Он: «Ваня, в канаву!» И все,-— Ваня заплакал навзрыд.
Солдаты быстро перевязали раненых, поймали еще несколько лошадей, запрягли цугом и что , было сил помчались вперед. Юлдаш, зорко следивший за местностью, вдруг даже вздрогнул: метрах в четырехстах слева гуськом стояли пять немецких танков. Первый из них горел.
— Танки слева! К бою! — крикнул Юлдаш и резко развернул лошадей.— Расцепляй! По левому танку — бронебойным. Огонь!
Снаряд ударил в верхнюю часть танка и срикошетировал.
— Наводи ниже. Огонь! Снаряд точно угодил в цель.
— Наводи на следующий! — скомандовал Юлдаш наводчику Петренко. Тот прильнул к окуляру панорамы, немного повернул маховики наведения, ударил правым локтем по спусковой ручке.
Огненные брызги посыпались из борта танка.
Прошло несколько минут, но лишь один танк успел сделать выстрел. Заряжающий Семенов пошатнулся, схватился за бок, потом выпрямился, схватил, выроненный снаряд, дослал в патронник. Орудие вздрогнуло, и от последнего танка полетели огненные брызги. Его заволокло черным дымом. Но кто расправился с пятым танком?
Оставив с орудием и лошадьми наводчика и еще двух человек, Азимов с остальными солдатами направился к танкам.
— Товарищ старший сержант, кто же его и чем? — спросил высокий белокурый латыш Шнефеле, подойдя к пятому танку, из которого струился тонкий дымок.
— Видите, у танка порвана гусеница, под ней мелкая воронка. Ясное дело, от ручной гранаты.
— А почему танк сгорел? — подумал вслух замковой Зайцев.
— Понятно почему,— ответил Азимов.— Видишь, на броне осколки разбитой бутылки? Значит, он сначала гранатой сорвал гусеницу, а потом зажег танк бутылкой горючей смеси «КС».
Рядом с танком лежали три убитых танкиста в черных куртках с изображением черепа и костей на воротниках. У двух куртки немного обгорели, значит, выпрыгивали уже из горящего танка.
Да, но кто же тот герой, который пошел против пяти танков? — задавал вопрос Юлдаш и не находил ответа.
Через два дня был взят город Рогачев, а за рекой Друть образовали плацдарм. И вот однажды было приказано полк построить. Начальник штаба зачитал Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении полка орденом Красного Знамени и Приказ Верховного Главнокомандующего о присвоении полку наименования «Рогачевский». Затем началось вручение наград.
«…Старший сержант Азимов Юлдаш награждается орденом Красного Знамени,— читал начальник штаба приказ,— за то, что со своим орудием одним из первых форсировал Днепр и уничтожил четыре вражеских танка… Орденом Отечественной войны первой степени — младший сержант Петренко, наводчик орудия… Орденом Славы третьей степени — рядовой Семенов, заряжающий орудия…»
Сердце Юлдаша учащенно билось от волнения. Он взял обеими руками орден, протянутый командиром полка, прижал к губам, потом быстро сунул орден за пазуху ватника и опять обеими руками схватил протянутую ему руку, прижал ее к своей груди, поклонился и громко сказал: «Служу Советскому Союзу».
Юлдаш был счастлив. Теперь он один из самых славных узбеков. Но вдруг почувствовал какой-то укор. Он вспомнил того солдата, безымянного героя.
— Товарищ командир,— сказал Юлдаш,— узнай, пожалуйста, где тот солдат, что первый танк сжег. Это он главный герой. Пусть ему самая большая награда будет… Скажи, пусть наградят, или я ему свой орден отдам. Все мы отдадим.
— Нет его,— печально ответил командир.— И где могила — не знаем. Пока ничего не знаем, но будем продолжать поиски.
Этого солдата не нашли и потом.Видимо, он погиб, совершая свой новыйсолдатский подвиг.
