…В детстве я искренне верила, что спиртное существует двух видов: одно делает людей добрее, веселее, ласковее и проще, другое, ничего общего с первым не имеющее, превращает их в двуногих чудищ, при виде которых следует незамедлительно прятаться в первую попавшуюся подворотню или перебежать на другую сторону улицы. И когда однажды мама, легонько сжав мою руку, указала на распластавшееся под забором чудище и сказала укоризненно: «Ты хочешь, чтобы твой папа стал таким же?» — я вырвала руку и, давясь рыданиями, побежала от мамы, куда глаза глядят, хотя вообще-то залитые слезами глаза никуда не глядели и ничего не видели. Истерик за мной не водилось, и потому мама страшно перепугалась и, как потом рассказывала, пожалела о своих словах. Но у нее были основания их произнести.
За праздничным столом мама зорко наблюдала, чтобы папа не выпил больше двух-трех рюмок. Рюмку, казавшуюся ей уже лишней, она отставляла на другой конец стола со словами: «Тебе хватит». Папа не протестовал, а лишь, посмеиваясь, вопрошал: «Кто меня видел пьяным?», а мне это казалось вопиющей несправедливостью, насилием над личностью. Слов этих я тогда, конечно, не знала, да и не очень рассуждала, а попросту пыталась восстановить справедливость. Стоило маме отвернуться, я хватала отставленную рюмку и, шмыгнув с ней под стол, проползала к папе. Гости от души веселились, но кто-то все-таки докладывал маме.
