«Обращаюсь к Вам за помощью… Хочу спросить: наказывается ли жестокость, издевательство над животными? Сосед у нас (фамилия его Ганорицкий) каждую субботу приносит штук по 8—10 кроликов. Я никогда не знала, что кролики плачут, как дети, а вот узнала и услышала. Знаю я то, что кроликов держат для мяса. Но здесь я хочу Вам описать, как это делается. Он берет кролика и живьем привязывает за задние лапки, делает поочередно на обеих лапках круговые надрезы и начинает сдирать кожу. Кролик плачет, как ребенок, передние лапки прижимает к животу, а головой из стороны в сторону мотает, а он дерет-тянет вниз. Уже и шкурка закрывает голову, а кролик все еще жив. Это все происходит перед моим окном. Я несколько раз пыталась остановить, так этот Ганорицкий бросается с ножом на меня. Иногда эту сцену наблюдают его племянники, которые усердно приносят ему по очереди кроликов, а дети эти школьного возраста. Часа два, пока он со всех с них, то есть с кроликов, не сдерет кожу, во дворе у нас плач такой, что я не знаю, куда деваться…»
Вот такое письмо доставила мне недавно почта. Пришло оно в адрес журнала «Уральский следопыт», на мое имя. Пишет женщина из Херсона (под письмом стоит фамилия и адрес, но я умышленно опускаю их, дабы не навлечь на писавшую каких-либо неприятностей. Увы, так бывает).
Письмо нельзя читать без содрогания. Факт потрясает.
В письме из Херсона сообщается также, как люди бросают на произвол судьбы собак, и те, несчастные, бродят как потерянные (да и вправду потерянные, только не по воле случая, а по злому умыслу, бездушию), пока не станут жертвой какого-нибудь жестокосердного негодяя; а то еще бывает — «берут щенка и сразу привязывают на цепь и до смерти не спускают с цепи». В заключение говорилось: «Добейтесь, пожалуйста, закона, чтобы судили и наказывали за издевательство над животными. И надо много писать, чтобы дети были друзьями животных. И тоже боролись с жестокостью». Не буду повторять общеизвестные истины: сколь велико значение нравственного воспитания, особенно велико — для детей, подрастающего поколения, правильное общение с миром живой природы, доброе, сердечное отношение к бессловесным и беззащитным существам слабее тебя. Так и только так вырастают люди высоких моральных принципов, благородного ума, люди в полном значении этого слова.
Но возникает вопрос: доколе мы, наше общество, будем снисходительно относиться к таким фактам? Примиренчества здесь не может и не должно быть. Жестокость и садизм надо искоренять, выжигать каленым железом! Только так!
Почему же так редко применяются, если не сказать — почти совсем не применяются меры сурового административного и судебного (уголовного) воздействия на лиц, подобных херсонскому охотнику до свежей крольчатинки? Почему молчат товарищеские суды (а они молчат, да, да!), почему юридические органы, милиция поразительно неохотно оформляют (точнее —почти не оформляют) дела на жестокосердных и алчных, уличенных в безнравственных, вредящих делу воспитания и роняющих человеческое достоинство людей типа гр-на Ганорицкого. Не кладет ли это тень на всех нас?
А вот еще факт. Женщины принесли заявление:
«14 апреля 1984 года. Ю. Гаврилов, проживающий по адресу: г . Свердловск, ул. Чайковского, 87, кв. 29, заманил к себе в квартиру собаку-дворняжку по кличке Пальма, которая жила во дворе и постоянно играла с детьми, и сбросил ее с 4-го этажа, с балкона, на асфальт.
До этого случая он постоянно избивал собаку. Жильцы дома, сидящие на лавочке у подъезда, слышали, как у него в квартире собака громко визжала, видимо, он опять ее избивал.
Упав с балкона, собака стукнулась спиной о поребрик и сломала позвоночник и лапы. Гаврилов спустился вниз и стал пинать ее ногами. Затем сунул в мешок и бросил в контейнер с мусором. Какой-то мужчина пошел выбрасывать мусор из ведра, услышал стон собаки, лежащей в мешке, вынул ее из мусорного ящика, освободил от мешка и положил на землю. Дети сделали носилки и отнесли на них собаку в пустой гараж, пытались ее накормить и напоить, но она не смогла поднять головы.
Дети (человек 20), собравшись все вместе, обратились за помощью к участковому инспектору милиции Михаилу Юрьевичу Пехову. Сначала они показали ему искалеченную собаку, а потом привели на квартиру к Гаврилову. Спустя некоторое время Пехов вышел из квартиры и сказал собравшимся жильцам, что собака ничья, никому не нужна и всем мешает, поэтому её убили. Он сообщил, что Гаврилов спал пьяный. Он его разбудил, приказал убрать собаку с глаз. Гаврилов вместе со своим зятем вышел вслед за участковым, затолкал искалеченную, но еще живую собаку в мешок на глазах у детей, и они с зятем пошли к троллейбусу. Дети проследили, что они сошли на остановке Самолетная и скрылись за гаражами. Дети прошли вдоль гаражей, надеясь найти и вылечить собаку, но найти ее уже не смогли.
Ю. Гаврилов часто меняет место работы, систематически пьянствует вместе со своей женой, которая работает на инструментальном заводе. Постоянным шумом во время пьянок мешает соседям. Просим Вас помочь нам наказать Гаврилова за недопустимую жестокость, травмировавшую не только детские души, но и взрослых. Дети должны знать, что такой садизм не может остаться безнаказанным».
Под письмом полтора десятка подписей невольных свидетелей безобразного поступка Гаврилова.
Жаль, что участковый не усмотрел в поступке Гаврилова ничего противоречащего законности и порядку. Вероятно, он имел в виду, что бродячих животных не должно быть, а Пальму можно было отнести к бродячим («бесхозным»), хотя, строго говоря, хозяин у нее был — дети этого дома. Но если даже встать на эту позицию, все равно — любая жестокость недопустима (тем более на глазах несовершеннолетних, подростков и малышей) и должна наказываться. Призываем наши органы порядка не проявлять здесь снисходительности.
Есть еще один вид жестокости, прикрываемый научной «необходимостью». Сотрудники ветлечебницы Свердловского сельскохозяйственного института жаловались: двое ученых-медиков договорились с институтом, что будут на его базе готовить научную работу, а для этой цели оперировать подопытных животных. Две собаки погибли сразу же, что оказалось, как сказано в заключении, «связано с передозировкой препаратов, применяемых для наркоза» (элементарное невежество или небрежность?); третья собака после полостной операции сутки находилась в закутке, лежала в грязной сырой клетке без надзора и тоже погибла.
Какой пример студентам?
Именно это больше всего расстраивало работников ветлечебницы. Примечательно, что один из указанных ученых мужей сам добывает собак для опытов, каким путем — никому не известно. Сотрудников ССХИ очень тяготила вся эта история, но сказать вслух и заявить протест они почему-то не решались.
В связи с этим должно заметить: в ряде союзных советских республик — Эстонии, Армении, Грузии, Казахстане и других — принят специальный закон, карающий за безнравственные действия в отношении «братьев наших меньших» — четвероногих, пернатых и всех остальных; хороший, нужный, правильный закон; но, как ни странно, до сих пор этого закона нет в РСФСР, на Украине, в Белоруссии. Парадоксально, что в свое время рекомендация дополнить уголовные кодексы союзных республик соответствующей статьей о наказании за жестокое обращение и неоправданное убийство животных исходила из Москвы, а вот Российская Федерация до сих пор не имеет такого закона. Правда, есть приказ Министерства внутренних дел СССР № 234, от 22 августа 1967 года, направленный на пресечение и предупреждение подобных действий и распространяющийся на всю территорию СССР, но он не заменяет полностью закона (и знают его немногие). Все попытки ввести такой закон у нас в РСФСР почему-то по сей день натыкаются на препятствия в виде бесконечных «согласований» и «уточнений», а то и откровенных возражений близоруких юристов; в итоге нужное дело тонет в какой-то непонятной, противоестественной для наших принципов и воззрений бюрократической трясине. А закон нужен.
Вот и тов. Щербатов из города Междуреченска Кемеровской области ратует за то же:
«Необходимо, чтобы у нас установили у головную ответственность за бесчеловечное отношение к животным. Ведь так и растут будущие насильники и убийцы. И сообщите об этом через печать, поскольку данный вопрос волнует многих и многих…»
Таких писем — тысячи.
Думается, что дело это должны незамедлительно поддержать всем своим авторитетом органы народного просвещения, высшей и средней специальной школы, здравоохранения, комсомол. Да все без исключения!
ВЫСТРЕЛ В СЕРДЦЕ
Сами авторы назвали свой рассказ-быль просто — «Жулик».
…Светлой майской ночью нас разбудил выстрел за окнами и отчаянный собачий визг. Выскочив на улицу, Сергей у видел, что его Жулик с залитой кровью мордой крутится на одном месте. В воздухе еще не рассеялся запах пороха. Сергей упал возле ослепшей собаки и, обхватив ее руками, заплакал.
С Жуликом я был знаком уже два года — с тех пор, как стал другом его хозяину. Я помнил дождливую осеннюю ночь, когда к нашей лесной избушке подошел медведь. Видимо, его интересовала лошадь, запертая в конюшне. Четверо собак с визгом забились под нары. Жулик грудью распахнул дверь и исчез. Схватив ружья, мы выскочили вслед за ним. Рядом с избушкой в кромешной тьме слышался яростный лай. Мы бросились туда, но лай стал быстро удаляться и скоро затерялся в шуме дождя и говоре реки. Мы вернулись в избу. Спустя полчаса под дверью послышалось царапанье. Открыли — появился Жулик, мокрый, весь в грязи. Он отряхнулся, постоял и спокойно улегся у порога. Эта история повторялась раза три и всегда одинаково: собаки прятались в избе, один Жулька, едва услышав приближение зверя, вылетал на улицу и прогонял гостя. После очередного переполоха мы сняли с морды Жулика клок медвежьей шерсти. Напасть на медведя , да еще в темноте, решится не каждая промысловая лайка, даже имеющая опыт медвежьей охоты. У Жулика такого опыта не было. Зато он ухитрялся гнать и останавливать лося в такое время зимы, когда собаки с трудом прокладывают себе дорогу даже по лыжне. Другие собаки могли потерять уходящую «верхом» белку или куницу, ошибиться, облаивая «пустое» дерево, но на чуть глуховатый мерный лай Жулика можно было идти уверенно: зверь или птица здесь.
Мне не раз приходилось слышать, что собака, выросшая у одного хозяина, нередко приобретает некоторые черты его характера. Если это справедливо, Жулик может служить прекрасным тому примером. Азартный на охоте, безрассудно смелый, он становился надежным другом тех, кто сумел завоевать его доверие.
Внешность Жулика самая заурядная. Он скорее похож на дворнягу, чем на лайку. Красили его только глаза: карие, ясные, со спокойным и внимательным выражением.
И вот теперь эти чудесные глаза залиты кровью, изуродованы, обожжены выстрелом в упор. Больше они не засветятся по-человечьи, когда вечером у костра пес положит голову тебе на колени. Какой-то мерзавец или просто трус сделал свое подлое дело.
Жулька постепенно привыкал к слепоте, стал реже натыкаться на предметы. У него появилась манера на бегу высоко поднимать лапы, чтобы не споткнуться обо что-нибудь. Мы с женой взяли его к себе: Сергею в тайге он больше не мог быть помощником. Словно поняв, в чем дело, Жулик с первого дня признал наш дом своим. Целыми днями он лежал у калитки, подставив зимнему солнцу свою изувеченную морду. Характер у него стал мягче, ласковее. Прежде он неохотно позволял ласкать себя, только сам изредка в виде привета ткнется на бегу носом в твою ладонь и промчится дальше. Теперь он по нескольку ра з в день приходит к кому-нибудь из нас, трогает лапой и терпеливо ждет, когда его погладят. А в остальном Жулик не изменился. Он так же драчлив и задирист, причем собаки отступают перед ним, хотя по силе он уступает многим. Он по-прежнему нетерпим к посторонним людям возле своего дома и не обращает на них ровно никакого внимания в любом другом месте, пока они не заденут его. Только теперь он чувствует приближение чужих к своим владениям гораздо раньше, чем остальные собаки.
Жулик свыкся с слепотой, но не примирился со своей участью. Однажды он исчез из дому. Поиски ни к чему не привели. Через неделю, когда я почти перестал надеяться что он жив, жена сказала: «А все-таки Жулька с его характером пропасть не мог, хотя через месяц, но он вернется». Жулик пришел через десять суток ночью. В эту ночь Сергей возвращался из леса. О том, что пес исчез, он ничего не знал. Но в 30 километрах от дома ему сказали, что на днях видели рыжую собаку, очень похожую на Жулика. Повизгивая, она долго металась по реке перед огромной наледью, пытаясь найти сухую дорогу, но всюду натыкалась на воду. Так и не найдя перехода, она повернулась и ушла.
Сергей думал о Жулике. И вдруг, уже подходя к селу, услышал в стороне от дороги в густом ельнике Жулькин голос. Пес работал: он нашел дичь и теперь призывал хозяина. «Неужели померещилось?» — подумал Сергей, но на всякий случай свистнул. Скоро на дороге появился Жулики с радостным визгом бросился к Сергею.
Так и не смог рассказать нам Жулька, зачем он ушел из дому. Или соскучился по старому хозяину? Но Сергея он видел очень часто и никогда не делал попыток уйти за ним. Скорее всего стосковался пес по своей работе, по вольной лесной жизни.
Мы написали о Жулике свердловским врачам-хирургам. Они откликнулись. Один из лучших окулистов сделал Жульке операцию: пересадку роговицы. Сотрудники хирургического института с теплым человеческим участием отнеслись к его судьбе. Трудно высказать, как мы благодарны им за это.
Сейчас еще рано говорить, чем окончится лечение,— ранение было слишком серьезным. А пока вечерами мы с женой сидим у настольной лампы. В печке потрескивают дрова, на стене пляшут отсветы пламени. Подходит Жулик, наш верный Жулик, ложится у ног, и перед нами встают сумерки, заснеженный лес и в настороженной тишине — знакомый глуховатый лай.
…А у Сергея растет дочка Жулика — Крошка, очень похожая на отца.
Арк. ЛИ ШИН А, О. ЛИШИН, с. Всеволодо-Благодатское
«Выстрел в сердце» — так назвал бы я этот рассказ. Стрелял-то неизвестный в собаку, а попал в людей, в человека. Вспомним, как рыдал Сергей, увидав, что дружок его ослеп; а ведь Сергей не неженка, не слабонервный какой-нибудь — в тайге привык ко всяческим испытаниям. Значит, попал этот выстрел ему в самое сердце. Да всякий любящий животных отнесется к этому так же.
За что же пострадал Шулик? За что преданность оказалась наказана слепотой (а могла и смертью)?
Вспоминаю слова народного артиста СССР Сергея Образцова, ревностного защитника природы и всего живого: «Если вы никогда не любовались, как играет котенок, не заглядывали в глаза щенку… вы потеряли очень много! Ведь животные — это целый мир, прекрасный и зовущий нас мир!…»
Нет, тот, стрелявший и предиочевший укрыться в кустах, не заглядывал в глаза щенку. Думаю, он и людям-то не поглядит прямо в глаза — отведет взгляд в сторону. Кто он, кого и человеком-то назвать не хочется: браконьер, скуки ради пустивший заряд в домашнего друга, или просто охотник попалить в белый свет, которому все едино, в кого бы ни попасть, только попасть себе на потеху? А ведь среди них найдутся и такие, которые не задумаются выпалить в избушку, когда в оконце виден свет. Такие случаи известны.
Конечно, людей надо воспитывать, но не помешают и другие меры. Уже давно общественность предлагает устроить хранилища, где ружья будут стоять до открытия охоты. И никаких исключений. Начинается охота — пришел за ружьем, кстати, поглядят и на тебя: в полном ли порядке, не под хмельком, не проштрафился в чем-то — получай. Отошла охота — снова поставь на место. Тогда всякий прощелыга не возьмет ружье в руки и не пойдет палить направо и налево. Дельное предложение. Мы поддерживаем его.
А врачам — спасибо. Они — настоящие люди. Может быть, Жулик снова увидит свет. Представляете, какая это была бы радость для всех.«
