Строки из писем - спорные и бесспорные
В апрельском номере прошлого года мы сообщили о согласии братьев Стругацких ответить на вопросы, которые им зададут читатели нашего журнала. Полученную после этого почту редакция переслала Аркадию Натановичу — и вот теперь мы публикуем ответы популярного писательского дуэта, предварив их небольшой подборкой читательских писем.
Что нас больше всего притягивает в фантастике? Во-первых, то, что чисто земные дела и проблемы, отражаясь в фантастическом зеркале, становятся яснее, четче, реальнее, что ли. Во-вторых, возможность создания небывалых новых миров, живущих по иным законам. В-третьих — возможность поставить обычных людей в необычное положение и показать на что они способны.
Все это мы находим в ваших книгах.
Вам удалось создать картину будущего. Это замечательная и достоверная картина. Она вызывает ощущение, что наше будущее будет именно таким. И ваши герои — хоть и чувствуется, что они далеки от нас, а все равно близки. Наши потомки.
Л. Шевченко и Т. Кухта, г. Челябинск.
Особенно мне нравится то, что в ваших книгах присутствуют одни и те же основные персонажи, их преемники и ссылки на случаи, происшедшие в других, предыдущих произведениях. Это создает впечатление целостности, как будто вы просто описываете события, участниками которых были вы сами. Честное слово, иногда я спрашиваю себя: а кто же вы сами такие?! Может быть, Прогрессоры другой, неземной цивилизации? Во всех ваших произведениях чувствуется как бы взгляд на Землю со стороны инопланетян, близких к человеку и гуманных существ. А может быть, у вас несколько информационных уровней, как у героев одного из ваших произведений («Волны гасят ветер»)? Не знаю…
С. Кротов, г. Никополь Днепропетровской обл.
Вы создали в своих произведениях прекрасный и влекущий мир будущего. Но не слишком ли он розовый? Не теряют ли из-за этого ваши произведения (а я их очень люблю) в художественном отношении? Конечно, при коммунизме исчезнут антагонистические противоречия капитализма, да и многие противоречия социализма. Но уже сейчас ясно, что человеческое сознание перестроить куда труднее, чем технику или окружающую среду. Думаю, что тщеславие, зависть, себялюбие прорвутся и в 22-й век, и в 23-й…
А. Спесивцев, г. Тула.
Когда читаешь повести «Малыш», «Парень из преисподней», «Трудно быть богом» и другие, хочется, закрыв последнюю страницу, начать читать сначала. Но вот с большим трудом и за большие деньги я на черном книжном рынке купил повести «Улитка на склоне» и «Сказка о Тройке». Впервые в жизни мне стало жалко потраченных денег, и на кого — на Стругацких! Что их толкнуло на неоглядное критиканство? Критиковать наши недостатки можно и надо, но в такой мере и прикрываясь научной фантастикой — зачем? А что они сделали со своей замечательной повестью «Пикник на обочине» в киносценарии «Сталкер»? Я всех убеждал — ведь это по повести Стругацких! Идем смотреть кино! А когда вышел из зала, мне было так плохо и стыдно за них; а еще гордятся, что написали 13 вариантов сценария. Я считаю, что они предали свою повесть. И когда я на рынке встретил их повесть «За миллиард лет до конца света», то, полистав ее, отдал обратно — опять то же!
Т. Емельянов, г. Иркутск.
В повести «Жук в муравейнике» легко прочитывается зависть Максима к Абалкину — пусть подспудная, пусть не осознаваемая им самим, но тем не менее ясно ощутимая. Деятельность Максима на Саракше мы можем примерно воссоздать по отрывочным намекам в тексте «Жука…»: продолжал работу в Департаменте науки, отражал атаки Островной Империи, подавлял саботаж в Столице, работал в Хонти и Пандее… В общем, для одной нормальной молодости — вполне достаточно. А вот исследовать голованов, разумность которых он и установил, внедриться в Островную Империю (чем он вроде бы должен был заняться, судя по финалу «Обитаемого острова » )— на это уже не хватило времени. Не до того было, руки не дошли. Это все сбылось, но уже в другой судьбе— Абалкина. И отсюда налет зависти и сожаления, которым окрашено отношение Максима ко Льву; поэтому Максим так ему сочувствует, так старается его уберечь: Лев воплощает это его несбывшееся. И поэтому же Максим в сопоставлении со Львом (а ведь это они — главные герои «Жука…») явно проигрывает. Эта линия придавала повести как бы дополнительное измерение, делала ее психологически более емкой и глубокой.
Но вот из повести «Волны гасят ветер» мы вдруг узнаем, что саракшианский период Максима был гораздо богаче, чем мы представляли по «Жуку…» — вплоть до того, что он успел получить еще два прозвища (Белый Ферзь и Биг-Баг), о которых до сих пор и речи не было. И в Островной Империи он успел побывать, да еще — единственный из землян! — в самой столице. В итоге: 1) биография Максима обогащается сверх всякого вероятия, и сам он становится какой-то поистине легендарной фигурой; 2) образ Абалкина снижается, за счет чего 3) вся линия «Максим — Лев» сильно выравнивается в пользу Максима; упомянутое выше психологическое измерение исчезает.
Вы — авторы, с вас и спрос. Было ли это сделано намеренно? Или сопоставление «Максим — Лев» мною лишь примышлено (так бывает)? А может быть, все совсем просто: в «Жуке…» был нужен один Максим, а в «Волнах…» — другой?
И. Гинзбург, г. Баку.
Мне 35 лет, окончила естественно-географический факультет пединститута. Еще с начальной школы читала Беляева, А. Н. Толстого, Верна. Было интересно, но особенного впечатления эти книги не производили. В седьмом классе прочитала «Трудно быть богом» Стругацких. Эта вещь потрясла меня. С тех пор я неизменная почитательница творчества Стругацких, фантастики и астрономии.
Т. Голоденко, г. Воронеж.
В первых книгах писателей, адресованных, как мне кажется, большей частью к детям, четко указывается, что дело происходит в эпоху Коммунизма. В последующих книгах, включая и последние, это никоим образом не выделяете. я. Чем это объясняется? Значит ли это, что писатели допускают третий путь развития (социального, разумеется) Человечества, или то, что реальное общество тех времен будет резко отличаться от наших сегодняшних представлений о нем?
В. Перемолотов, г. Москва.
Думаю, выражу мнение большинства любителей фантастики: произведения Стругацких — наша гордость и достояние, а сами они — люди большого гражданского мужества и, безусловно, писатели с большой буквы…
Тем, кто с 60-х годов следит за творчеством этих писателей, до боли обидно за стыдливое умалчивание их заслуг, за то, что иные их произведения не напечатаны вообще или выпущены мизерным тиражом. Ведь они еще тогда, скажем — в неблагоприятное время,, трубили о том, о чем сегодня говорится с трибуны съезда нашей партии. К тому же по художественной ценности эти произведения — настоящие шедевры.
Взять хотя бы «Сказку о Тройке». Каким блестящим слогом, с каким остроумием нарисованы там портреты Лавра Федотовича, Хлебовводова и Фарфуркиса! Как можно не печатать такое? Что же тогда печатать?
П. Колтаков, г. Донецк.
Неужто А. и Б. Стругацкие в действительности думают, что коммунизм можно построить, а тем более — доверить охранять — таким, как М. Каммерер?
Я не стану отрицательно отзываться о всем их творчестве. Но должен с сожалением отметить, что художественный уровень их книг, уровень ответственности за содержание крайне неровен.
Уже с «Хищных вещей века» в центр повествования ставятся надуманные, «больные», так сказать, вопросы в соответствующей аранжировке, которые предстоит решать одному человеку, редко, кстати, достойному их решать. Внимание читателя акцентируется на конкретной личности и весьма необычных, экзотических даже для НФ, проблемах, решение которых либо заведомо умалчивается, либо подменяется внешне правдоподобными и благопристойными, но внутренне противоречивыми, если не сказать более непарламентски, ответами. Примеры? Пожалуйста: к первому типу относятся «Далекая Радуга», «Жук в муравейнике»; ко второму — «Трудно быть богом», «Малыш», «За миллиард лет до конца света». И так далее.
«Трудно быть богом» — поистине классический пример методики «загона в тупик», присущей А. и Б. Стругацким! Авторы искусно проводят мимо единственно верного решения только одной фразой: «История слишком сложна, чтобы в нее вмешиваться». Пусть ее нет в тексте, но откровенно говоря, это лишь подчеркивает искусность «методики загона в угол». Стен не видно.
Вроде бы у читателя сохраняется свобода думать и оценивать книгу, на самом же деле это становится возможным только в русле авторских рассуждений. А где гарантии, что сами авторы не ошибаются, не заблуждаются или даже не искажают — сознательно или нет — пусть субъективную, но истину?
«Жук в муравейнике», «Волны гасят ветер» — вполне закономерное продолжение «Трудно быть богом». Это закамуфлированные под наукообразие и этические проблемы крайне слабые книги, проводящие в нашу НФ весьма своеобразные технократические идеи, причем с едва ли не еще более своеобразным социальным акцентом.
Иван Антонович Ефремов, создатель нового направления в мировой фантастике, профессионально и на высоком идейном уровне поддержал и развил одну из важнейших задач, в частности, и сегодняшнего дня — воспитание нового человека. Именно этому посвящены главные книги Ефремова.
Этой задаче у нас уделяется сейчас чересчур мало внимания. Может, советским литераторам, и конкретно фантастам, пора бы это понять, уйти с «косвенных» и «обходных» путей и своим творчеством привлечь вновь внимание — увы, утерянное — к прямому выполнению этой задачи?
Н. Фимин, . г. Дубовка Волгоградской обл.
Уважаемые товарищи из отдела фантастики, у меня нет вопросов к братьям Стругацким, но есть к вам просьба: передайте им великую благодарность за их труд, за наше коммунистическое воспитание, а также передайте им, пожалуйста, пожелание вдвое повысить производительность труда.
Веришь, что Быков и Юрковский уже живут среди нас. Хочется скорее увидеть этот мир. Настраиваешься бороться за это.
Так что, товарищи братья, болеть вам некогда — это вредно для здоровья нашего общества. Тратить время на бытовые неурядицы для вас преступно. Слишком важную вы взвалили на свои плечи ношу — коммунистическое воспитание подрастающего поколения, и уж очень высокого качества ваша продукция.
Ну, а вопрос? Задать-то можно, все равно ответить не смогут. Где достать их книги? Вопрос не по адресу. А кто ответит? Только профессиональный писатель, у читателя просто нет слов. Вернее, есть, но они непечатные.
Не пугайтесь, я не хулиган. А токарь 6-го разряда. Могу точить детали. Каждый может то, что он может. Но может и больше, благодаря таким людям, как Стругацкие. У меня партбилет с 73-го, и с 79-го я токарь-инструктор производственного обучения у старшеклассников. Сумбурно, но, надеюсь, понятно. Их книги воспитывали меня, я сейчас — пацанов…
В. Кириллов, г. Орехово-Зуево Московской обл.
Даже из этой и впрямь небольшой подборки читательских мнений видно, сколь не бесстрастны поклонники фантастики: подчас один отвергает то, что хвалит другой, и это же — но уже с иных позиций — критикует третий… Вполне объяснимый и в разговоре о фантастике вообще, этот разнобой неизбежен, очевидно, когда речь заходит о творчестве Стругацких. О сером и скучном в литературе (значит, и в фантастике) обычно не спорят: серое и скучное либо отвергают, либо просто не замечают. Спорят же — о небанальном, интересном, о том, что по-настоящему взволновало, задело, заставило задуматься, примеряя к себе проблемы, поднятые книгой, заботы ее героев… Книги и герои Стругацких именно таковы — они не оставляют равнодушными.
Полагаем, не останутся равнодушны наши читатели и к ответам писателей — безусловно, не во всем и не для каждого бесспорным, но столь же безусловно — правдивым и искренним в своей субъективности.
