Ванюшка шагает молча и все время смотрит себе под ноги. Я чувствую, что ему одиноко.
Причин для этого много. Какая из них его тяготит, я не угадываю. А может, и все сразу.
Во-первых, папа с мамой уехали в Болгарию. Огорчило, что ему нельзя с ними, но еще больше обидело, что он узнал об этом последним, когда дома уже появился новенький черный чемодан и, холодно сверкнув металлическими застежками, лег на стол.
Во-вторых, отвезти его к бабушке с дедушкой — из Москвы в уральскую деревушку — поручили чужой тете, то есть мне. Конечно, я была маминой давней и хорошей знакомой, но все равно в пути с мамой или папой надежнее. Вероятнее всего отдыхал бы он сейчас где-нибудь в лагере, если бы я не подвернулась со своей командировкой, не зашла к ним в гости по старой памяти и не уговорила отпустить его со мной.
В-третьих, Ванюшка совсем не помнил деда с бабкой: гостил у них лет шесть назад, когда только-только начал ходить в детский сад.
Но не знал еще Ванюшка главного — ему целый месяц предстояло жить во взрослом окружении, без сверстников.
Деревушка — пятнадцать дворов — уютно сидит на холме, вытянувшись в одну нитку вдоль дороги, и вся на виду. Осели в ней егеря и лесники, седые, молчаливые, много походившие по земле. Молодых здесь удержать не удавалось: у них росли дети, а тут — глушь, ни школы, ни больнички,— и все потихоньку перебирались ближе к райцентру, а то и вовсе отворачивались от родных мест.
— Вань, ты хоть помнишь, как бабушку зовут?— спрашиваю я, устав от нашего хмурого молчания.
— Настей.
— А раньше ее звали Настусей.
— Зачем?
— Не знаю. Должно быть, так ласковее. Настуся… Правда, ведь, ласковее?
Ванюшка неопределенно пожимает плечами.
— Еще зовут Меланихой. Как многих бабушек в деревнях — по фамилии, только фамилию немного переделывают.
— Как в школе, что ли?
— Ну да, как будто поддразнивают. Зато дед у тебя пресерьезный. Его все по имени-отчеству зовут— Фрол Матвеевич.
— А вы откуда знаете?
— Мы вместе с твоей мамой учились в институте. А на каникулы сюда частенько приезжали. Я и сейчас живу недалеко отсюда —четыре часа автобусом…
Вечереет. Солнце наполовину скрылось за лесом. Кажется, оно давно бы скатилось целиком вниз, если бы не зацепилось ненароком за колючие верхушки сосен.
С первого же двора проворно выглядывает пожилая женщина и радостно любопытствует:
— Ай в гости к кому?
— К Меланиным,— отвечаю я.
— Не худо. Враз к парному молочку,— женщина остается у ворот, вытирая фартуком руки.
— Чего это она?
— Да ничего, Ваня. Интересно ей. Они же здесь все знают друг друга. Вот стоит она сейчас и гадает, кто мы, откуда мы и надолго ли…
Ваня оглядывается и растерянно бормочет:
— И правда, стоит…
У второго двора нас весело облаивает замызганная собачонка. Глаза у Ванюшки распахиваются. Он приседает перед собакой на корточки и доверительно шепчет:
— Ну чего ты, чего? Псючка, псючка… Чумазенькая…
