Шел 1893 год. В муках рождалась жизненно валяная для страны Транссибирская железнодорожная магистраль. Для доставки строительных материалов и рельсов водным путем из Англии были построены колесный буксир «Лейтенант Малыгин», двухвинтовой пароход «Лейтенант Овцын» и стальной парусный лихтер «Лейтенант Скуратов». Разнотипные мелкосидящие суда, суммарное водоизмещение которых едва превысило тысячу тонн, по признанию возглавлявшего их переход на Енисей лейтенанта Л. Ф. Добротворского, были построены англичанами «на фу фу и для проформы». И тем не менее шесть офицеров и сорок три матроса Кронштадтской базы в суровых арктических условиях с честью выполнили задачу.
Они практически осуществили мечту лейтенантов Великой Северной экспедиции, имена которых носили их корабли и которые за полтора века до них пытались проложить морской путь в Сибирь…
В той «самой дальней и трудной и никогда прежде не бывалой» экспедиции, как говорилось в постановлении Сената, нанесшей на карту водные пути от Петербурга и Архангельска до Северной Америки, участвовали тысячи людей и не один десяток лейтенантов. Но именно этим трем удалось больше других сделать для карты Западного сектора Арктики…
Лейтенант майорского ранга Степан Гаврилович Малыгин был назначен начальником отряда, которому поручалось пройти морем с запада в Обскую губу вместо не оправдавших доверие лейтенантов Муравьева и Павлова, «записанных в матросы за многие непорядочные, нерадетельные, нелестные и глупые поступки». К этому времени Малыгин уже девятнадцать лет, после окончания созданных Петром I навигацкой школы и Морской академии, служил на флоте и успел написать первое в России руководство по кораблевождению.
Но и ему в первый год не удалось обогнуть Ямал — пришлось зазимовать в устье речки Кары. Лишь летом 1737 года одномачтовые весельные боты «Первый» и «Второй» с трудом пробились в Обскую губу, пройдя между Ямалом и островом Белый. Сто сорок один год спустя первопроходец Северного морского пути Норденшельд назовет это место проливом Малыгина.
Этот, в сущности, небольшой, длиной каких-то шестьдесят километров, пролив не раз испытывал моряков. Сам Малыгин девятнадцать суток преодолевал его на своих парусных судах. А вот последующим мореплавателям даже на паровых судах это долго не удавалось. Так, капитан парохода «Лена» X. Иоганнесен в 1878 году не смог выполнить поручение Нордеишельда пройти проливом Малыгина и вынужден был повернуть назад. Не смог пройти в 1893 году и пароход «Лейтенант Малыгин», имевший осадку всего на полфута больше, чем бот «Первый». Штурман В. И. Семенов записал тогда: «Быстрые приливо-отливные течения, бесчисленные мели, извилистый фарватер, самое существование которого являлось сомнительным, достаточно выяснили несудоходность пролива при современном состоянии карты».
Впервые после Малыгина проливом прошли лишь в 1920 году на гидрографическом судне «Иней». Впоследствии им пользовались как отдельные суда, так и целые экспедиции, но плавание здесь, несмотря на хорошую изученность пролива, всегда было трудным и опасным.
Так получилось, что автору этих строк довелось начинать свой путь гидрографа именно в этом проливе. С Р. Грьпкелюком после четвертого курса «Макаровки» летом 1953 года мы проходили производственную практику в лоцмейстерском отряде на гидрографическом судне «Вихрь». Для Василия Никитича Богданкова этот рейс тоже был дебютом, правда, в роли капитана. Ох, и попотели мы тогда, прежде чем выполнили навигационное ограждение! И это несмотря на то, что стоял полярный день, солнце не заходило за горизонт и нам сопутствовал полный штиль. Мы тыкались то в одну брову замысловатого фарватера, то в другую, забирались в какие-то «аппендиксы», из которых приходилось выбираться задними ходами, так как их ширины не хватало для циркуляции судна. Ограждение пролива Малыгина стало темой моего дипломного проекта. Но много лет еще потребовалось гидрографам, чтобы обуздать своенравный пролив…
Приведя корабли в Березов на Оби, Малыгин выехал с отчетом в Петербург и больше в экспедицию не возвращался. Он еще без малого тридцать лет служил в русском флоте, командуя боевыми кораблями, Рижским портом, Казанской адмиралтейской конторой и умер в 1764 году в чине канитан-командора.
Экспедицию же в Березове принял лейтенант Алексей Иванович Скуратов, командовавший ботом «Второй» с 1735 года — со времени его постройки на Соломбальской верфи. 30 июня 1738 года Скуратов повел суда в обратный путь в Архангельск. Обскую губу прошли за 24 дня. Дальнейшее плавание проходило во льдах. Часто приходилось проталкиваться шестами, разбивать перемычки пешнями. Несмотря на это, Скуратов вел наблюдения за погодой и морскими течениями, снимал берег в местах, где он не был картирован.
Попытка пройти от Шараповых Кошек к Новоземельским проливам напрямую успехом не увенчалась, пришлось возвращаться и продолжать путь вдоль берегов Байдарацкой губы. На подходах к устью Кары шторм и льды едва не погубили суда. С большим трудом с помощью ненцев Скуратову удалось поставить боты на отстой и оборудовать зимовье.
Лишь в 1739 году Скуратов привел боты в Архангельск. А еще через год он докладывал в столице о результатах шестилетних попыток, как своих, так и предшественников, «уточнить общую карту от Архангельска до Березовска». Позже известный русский мореплаватель Ф. П. Литке напишет: «Они исполнили все, что им было возможно, из них особенно Малыгин и Скуратов отличались всеми достоинствами, которыми мы удивляемся в первейших прославленных мореходцах: решительностью, осторожностью, неутомимостью. Но препятствия физически были столь велики, а средства, им данные, столь незначительны, что более должно удивляться тому, что совершено ими, нежели тому, что не сделано».
Скуратов служил на кораблях Балтийского флота до 1765 года, когда вышел в отставку в чине капитана 2 ранга и поселился в родном селе Журавино в Черненом уезде Тульской губернии. После его смерти село стало называться Большим Скуратовым (кстати, известный опричник Ивана Грозного Малюта Скуратов тоже происходил из этих мест). Уже в наши дни, в 1948 году, в трех километрах от знаменитой Ясной Поляны возник рабочий поселок Скуратовский.
В 1895 году начальник гидрографической экспедиция по изучению устьев рек Енисея и Оби А. И. Вилькицкий, исправляя карту Скуратова, переименовал северо-западную оконечность Ямала в мыс Скуратова. В Арктике есть также полуостров, пролив и еще один мыс Скуратова, находящийся в районе Диксона. Они названы А. И. Вилькицким в честь лихтера «Лейтенант Скуратов», работавшего в его экспедиции.
В 1975 году на здании райисполкома в Усть-Каре установлена мемориальная доска с именем Скуратова, а недавно группа тульских спортсменов-лыжников установила памятник Скуратову на ямальском мысе его имени.
Мало, очень мало известно нам об одном из первых исследователей Обь-Енисейского района лейтенанте Дмитрии Леонтьевиче Овцыне. Сохранился лишь один его портрет, выполненный весьма условно и стилизованно. Писателю Валентину Пикулю он представляется малого роста, но стройным. Брови черные, густые. Красноярский писатель Леонид Шип к о так его описывает: «Лицо у Дмитрия Овцыва тонкое. Чуть выпирают скулы, губы маленького рта сомкнуты, когда слушает, а заговорит о своих планах, столь в его словах страсти и уверенности, здравого смысла и расчета, что сразу видно — человек большого ума». В кинофильме «Баллада о Беринге» роль Овцына играет известный актер Георгий Юматов, что вообще трудно связать с сохранившимся портретом. Но так ли это важно? Ценно, что художники помогли документалистам воссоздать внутренний мир этого, пожалуй, самого интересного после Беринга человека в Великой Северной экспедиции.
В 1733 году Овцына назначили начальником Тобольского отряда, которому поручалось отыскать морской путь с Оби на Енисей. Три года кряду тщетно пытался он выйти из Обской губы. Но три года лед и цинга заставляли отряд поворачивать назад. В 1735 году от цинги потеряли четверых. Сам Овцын, как он писал в рапорте Берингу, страдал «цинготною болезнью так, что ни на которую ногу приступить не мог и имел животную и грудную болезнь, отчего хромал и харкал кровью».
Сначала он победил цингу. Уже на следующий год Овцын доносил в столицу: «А от цинготной ныне мы никакой тягости не имели». Биограф Овцына В. К. Тренев уже в наши дни сказал: «Такое «бесцинготное» плавание, быть может, единственное в истории полярных плаваний той эпохи, не было, конечно, делом случая».
Но только в 1737 году на новом боте «Оби-Почтальон», который сопровождал старый «Тобол», Овцыну удалось выбраться на морской простор. 7 августа он записал в шканечном журнале о том, что вода здесь «зело солона и горька, глубина 14 саженей, грунт густой». Эти слова дали повод Леониду Шипко назвать цитированную нами выше документальную повесть — «Солона вода морская».
До нас не дошла подлинная карта пути Овцына с Оби на Енисей. Сохранилась лишь копия с итоговой ландкарты Великой Северной экспедиции. Цепочка измеренных спутниками Овцына глубин показывает, что его суда жались к берегу. Это не помешало им нанести Гыданский залив и губу Юрацкую, но остров Олений Овцын принял за материк. А вот остров, позже названный островом Сибирякова, и отделяющий его от материкового побережья пролив показан на ландкарте четко. Через весь пролив, который спустя сто пятьдесят лет получит имя Овцына,— размашистая надпись: «камня нет». Так Дмитрий Леонтьевич извещал своих потомков о том, что проливом плавать можно.
Прежде чем выехать в Петербург для отчета, Овцын составил инструкцию своему помощнику штурману Федору Минину о том, как продолжить обследование берегов к востоку от Енисея. В ней он дважды повторил: «Как здешних окрестностей жителям и другим, так и самоеде и протчим народам обид и налог никаких ни в чем не чинить, но поступать с ними ласково».
Зато самого Овцына по злому навету арестовали в Тобольске за связь с семьей политического ссыльного князя Алексея Долгорукова, которая жила в Березове. Дознание и суд в те суровые времена были скорыми: разжаловать в матросы и сослать в команду Беринга.
Капитан-командор очень тепло встретил своего опального ученика, назначив его своим адъютантом. Он всегда считался с мнением матроса Овцына. Уже после того, как были открыты берега Северной Америки и судно «Святой Петр» с большим трудом подошло к острову, который теперь носит имя Беринга, лишь он и Овдын на корабельном совете высказали уверенность, что это не берег Камчатки. Мало того, Овцын — единственный из команды считал, что севший на прибрежные камни корабль можно спасти. За ошибку своих подчиненных Беринг заплатил жизнью. Открытый им остров стал его последним прибежищем…
После прихода к власти Елизаветы Петровны Овцыну был возвращен офицерский чин. Однако он вскоре вышел в отставку. Но долго сидеть без моря не смог и снова вернулся на службу. Он командовал яхтой «Транспорт Анна», пакетботом «Меркуриус». В 1749 году его произвели в капитаны 2 ранга. Еще восемь лет он командовал военными кораблями.
Корабли-«лейтенанты» исправно служили и в советское время. «Лейтенант Овцын» до 1924 года, гидрографам
Белого моря, а «Лейтенант Малыгин» под названием «Лейтенант Шмидт» в составе Байкальского отряда Сибирской флотилии громил в 1920—1921 годах остатки колчаковских банд.
Много сделал для освоения Арктики ледокольный пароход «Малыгин». Купленный во время первой мировой войны у Канады под названием «Брюс», он стал в России «Соловьем Будимировичем». Под этим названием он известен как объект первой советской спасательной операции в Арктике. Дело в том, что отступавшие под ударами Красной Армии белогвардейцы бросили его с экипажем во льдах Баренцева моря. Пароход вынесло дрейфом в Карское море. В. И. Ленин лично следил за его спасением. С приходом в Архангельск летом 1920 года он был переименован в «Малыгин».
А через восемь лет корабль сам стал спасателем пропавшей во льдах в районе Шпицбергена итальянской экспедиции У. Нобиле, за что был награжден орденом Трудового Красного Знамени. На «Малыгине» начинал свою деятельность в Арктике созданный по ленинскому декрету Плавучий морской научный институт.
Свои новейшие суда, оснащенные по последнему слову науки и техники, полярные гидрографы также назвали именами лейтенантов Великой Северной. Помимо «Харитона Лаптева», «Дмитрия Стерлегова» это — «Дмитрий Овцын» и «Степан Малыгин». Они сейчас, продолжая дело лейтенантов, несут вахту по обеспечению безопасности мореплавания на Северном морском пути.
