Звонок моего «Полета» звучит приглушенно, но я просыпаюсь сразу. Зажигаю фонарик — три часа. Откидываю полу палатки. Хочется еще подремать в тепле, но надо идти. Как-то там мои косачи? Вылезаю из палатки. Где-то тут под березой стоит баночка. Надеюсь, набежало за ночь. Но соку только полбанки, в холодную ночь сок плохо бежит. И на том спасибо, горло промочить хватит. Сок сладкий, но холодный, как со льда. Лучше сейчас не пить, а то закашляешься в самый неподходящий момент. Выпью после «охоты».
Поднимаюсь в гору. В темноте майской ночи светятся под ногами белые звездочки ветреницы. Пахнуло сладковатым запахом — прохожу мимо кустика волчьего лыка. Иду осторожно, держа руку у лица, чтобы не наткнуться на ветку. Вот и поле. Перехожу полосу снега, сохранившегося в тени леса, выхожу на озимь.
Посреди поля — островок из нескольких осинок. Там я и соорудил шалаш-скрадок, а шагах в сорока от него поставил два резиновых чучела. Выставил я их вчера вечером, чтобы утром косачи-тетерева подлетели с моими чучелами познакомиться. Тут я их и сфотографирую.
Забираюсь в скрадок, устраиваюсь на охапке соломы.
Ветер легко продувает стенки моего шалаша. Можно бы вроде подремать. Прислушиваюсь. А косачи-то уже проснулись! Из-за бугра доносится тихое бормотанье-бульканье: буль-буль-буль-буль… — будто ручеек журчит-переливается.
На востоке слегка посветлело, чуть виднее стали мои чучела. Если не знать, можно подумать, что это два черныша-петуха уселись друг против друга и собираются подраться. Бормотание становится слышнее, тетерева приближаются. Готовлю фоторужье, пытаюсь навести на резкость. Увы — снимать еще рано.
Подо мною в соломе завозилась мышь, это она вчера прогрызла дырку в рюкзаке, который я оставил тут, когда ходил обследовать местность.
Четыре часа. Косачи за бугром затихли. Беру бинокль и замечаю какое-то движение на поле. Кто-то большой и светлый движется в мою сторону. Кажется, волк. Вот удача! А снимать нельзя — темно. Зверь приближается. Наконец, могу рассмотреть.
Осторожно переставляя длинные мощные лапы, к чучелам подкрадывается рысь! В бинокль хорошо видны черные кисточки ушей, светло-серая пятнистая шерсть и короткий черный хвост. Рысь движется как призрак в слабом утреннем свете, будто плывет над полем. Так вот почему тетерева вдали замолчали — хищница спугнула их.
Рысь останавливается. Неужели заметила мой скрадок? Опускаю бинокль и замираю: не вижу ни чучел, ни лесной кошки. Тихонько поднимаю бинокль. Рысь стоит и смотрит в мою сторону. Не шевелюсь и не дышу. Она садится и тоже замирает. Видимо, ее настораживает неподвижность птиц, но уходить не хочется. Решила подождать.
Я пытаюсь гипнотизировать ее, внушая изо всех сил: не уходи, посиди, пока солнышко не поднимется! И словно подчиняясь внушению, лесная кошка ложится на озимь. Лежит в гордой позе отдыхающего льва, изредка жмурясь. А я любуюсь ею. Осторожно поднимаю фоторужье, проверяю освещенность — снимать бесполезно…
На часах около пяти. А солнце не торопится, лишь розовая полоска появилась над горизонтом. Все-таки немного посветлело. Хоть бы подождала, милая, еще с полчасика! А то даже снимка не останется на память о встрече, первой встрече с рысью за все годы моей фотоохоты. Следы видел много раз и тропить пробовал, да все без толку. А тут какая удача! Но без снимка как об этом расскажешь? Скажут, сочинил. Фотоохотник — тот же охотник, и соврет — недорого возьмет.
Косачи за бугром опять забормотали, зачуфыркали. И снова бинокль к глазам. Рысь еще лежит, но заметно ее нетерпение, она оглядывается, дергает ушами. Ну, подожди еще чуть-чуть!
Но мой гипноз перестает действовать, она встает, потягивается. Хватаю фоторужье, пытаюсь навести на резкость, но, видно, плохо. Руки от волнения дрожат. Что она сделает? Бросится к чучелам или уйдет? Щелчок затвора, еще… Лесная красавица отворачивается и медленно шагает к лесу. Меня поражает впечатление мощи всего ее облика. Снимаю кадр, другой. Уходит! Как ее остановить, заставить хотя бы повернуться? Тихонько свищу. Рысь поворачивает голову, щелчок затвора, она идет дальше. Снимаю, пытаясь точнее навести на резкость. Рысь, не обращая больше на меня внимания, неторопливо удаляется и вскоре скрывается в лесу. Все, кончено! Получится ли что-нибудь на пленке? Хоть бы один кадр получился!
Солнце наконец-то выкатывается из-за горизонта. Сижу еще часа полтора, но тетерева так и не прилетают. Собираю чучела, иду к роднику завтракать. На душе радостно и тревожно…
«От зари до зари»
Под таким названием вышла книга в издательстве «Удмуртия». Ее автор — преподаватель техникума из города Воткинска Юрий Федорович Фролов, новелла которого и снимки публикуются в этом номере журнала. Двадцать лет с неизменным фоторужьем ходит-бродит он по лесам и болотам, вглядываясь-вчитываясъ в книгу Природы. Нет в этой книге великого и малого, красивого и безобразного. Это ведь только человек, ничтоже сумняшеся, присвоил себе право выносить оценку-приговоры. Трудяга-муравей смотрится не менее привлекательно, чем журавленок, медуница с ее малахитовым отливом мирно соседствует с серым кузнечиком.
Густо населен альбом персонажами — тут и бурундук, и лось, и выпь, и заяц, и кулик. А у какого любителя смиренной охоты не дрогнет сердце, когда он увидит трех толстяков в белых гетрах и темно-бурых шапочках — верный признак того, что пред тобою не кто иной, как царь грибов — боровик.
Хороши фотоэтюды, показывающие нам, как прекрасна природа во все времена года: зимой и летом, осенью и весной. Текста немного, но значимость его велика. Автор мягко, ненавязчиво, на своем примере, убеждает нас всех, какое это великое искусство — познавать природу во всех ее проявлениях, как обогащается душа человека от соприкосновения с нею.
