Пустынен берег Баренцева моря. Это особенная, северная пустынность — голубая холодная даль, каменистое полукружье берега, отслоенный туман.
Пятидесятикилометровой кошелкой врезался в глубь полуострова Кольский залив. Как бы на донышке кошелки — Кола. Древняя Кола, северо-западный форпост России…
По первому впечатлению записал в дневнике: залив похож на русалку,, распалым хвостом упирается в реки Колу и Тулому… Между ними — мы, на мысе — Кола. Стою лицом к океану, по правую руку Североморск, губа Тюва, по левую — город Полярный, губа Сайда…
С океана дует напористый ветер, поблескивает поднебесье, но душе, чувствующей и радость, и опасность близкой стихии, этого мало. Ей подай начало начал!
Научные книги говорят: в самом начале был двухкилометровой толщины язык ледника. Вроде и сейчас воздух принизан прохладой голубого колосса. Кто и когда здесь первый срубы скатал для изб, становищ, бань, скей (погребов), рыбосушилен, жиротопен?
Деревенька Кола когда-то имела сорок четыре двора. Приходили сюда корабли русские, иноземные, везли сукна, тафту, атлас, бархат, парчу, мушкеты, пистолеты, шпаги, медь, серебро, посуду, светильники, зеркала, вина, шафран и, конечно, меха, кожи, сало, воск, треску, ворвань, моржовый клык…
Выгодно было торговать с Россией! Восьмипудовая бочка ворвани, скажем, покупалась в Мурманске за два рубля пятнадцать копеек, а сбывалась в Голландии за четыре, в Испании — за восемь рублей.
Но сколько ни выгодно торговать, стать хозяином этой земли много соблазней. В 1581 году король Фредерик II заявил, что русская Кола стоит… на датской территории. Пришлось Ивану Грозному силу применить, «тех датского короля разбойников… с моря согнать и дорогу очистить», а в Коле острог поставить — для бережения торговых людей.
Шведский король Юхан III приказал своему воинству «причинять наибольший вред и урон, грабить все, что можно», проходя, «опустошать за собой всю страну»… Но Кола знала, как защититься. По сигналу старосты Вешняка Кузьмина сожгли дома на посаде, суда, амбары, а сами укрылись за стенами острога, отбились от атак.
Датчане сменили тактику. Попросили продать Колу. Король Кристиан предложил Борису Годунову 18 тысяч рублей. Московские послы с гордостью ответили: земли, верно, у русских много, но никакую не отдадут датскому королю, если даже цена в пять раз будет большая.
Король датскир явился сюда лично и с эскадрой из восьми кораблей. Милостью и обещанием льгот пытался склонить поморов к принятию присяги. Кола отвергла и ультиматум и подачки.
…Два столетия острог прикрывал северо-западные рубежи России…
Какой вожделенной была Кола для поморов Двины, Онеги, Кеми, Керети, когда в марте по тундре пробирались они сюда на морской промысел! Спали в пути на снегу, под парусами или навесом из жердей, обмораживались, гибли, а в Коле находили приют и ласку. На 40 дворов по три тысячи гостей приходилось!
Здесь в двадцатых годах XVIII века помогал отцу ‘на промыслах Михайло Ломоносов. Бывал он и в самой Коле, четырнадцатилетним нобарывал, как потом писал, 30-летних лопарей. Отец присмотрел ему в Коле невесту, но отрок уехал учиться в Москву.
Позднее, организуя первую российскую полярную экспедицию В. А. Чичагова, Ломоносов приглашает поморов для консультации, зная, сколь богат у них опыт плавания по студеным морям Арктики.
«Они, коляне,— замечал бытописатель Севера И. Никольский,— с морем свыкаются с самого детства, а потом равнодушно смотрят на ужасные волны, без боязни садятся в малую лодку и пускаются в даль кипящей бездны. Кольский рыбак является истинно великим, когда он в самую бурю объезжает свои рыболовные снасти; смотря на него, нельзя не удивляться его закаленной отважности,..»
Приютила Кола и ссыльных сподвижников Емельяна Пугачева — яицких казаков Тимофея Мяспикова, Михаила Кожевникова, Ивана Харчова, Степана Абалязева. Никто из пугачевцев не вернулся в родные края, родиной им стала Кола. Многие ходили с поморами на Шпицберген, Новую Землю. Дух мятежный сошелся с духом отважным!
В гражданскую войну Кола страдала от иностранной интервенции, а в Великую Отечественную на нее обрушился бомбовый ураган. На Мурманск было совершено 792 налета. Только за один день 18 июня 1942 года сброшено 12 тысяч бомб, разрушено 600 домов… Морской десант на Киркинесе в 1944 году поставил последнюю точку —военная угроза Коле и Мурманску была снята.
Через тридцать лет на Зеленом мысу мурманчане зажгли Вечный огонь у памятника защитникам Заполярья, а сам Мурманск стал городом-героем!
…На холме у памятника плакал седой десантник. Он вышел сказать речь перед моряками…
— Смирно! — подстегнул контр-адмирал расслабившийся строй. А потом положил руку на плечо седого боцмана: — Соберись с силами! Нам еще надо держаться…
Да, сорок с лишним лет назад он, Василий Ганзик, держал боевые позиции на полуострове Рыбачьем и у Киркинеса. И прибой был черен, как десантная волна. Из двадцати двух тысяч североморцев в те дни атака вернула лишь две тысячи…
Герои проливали кровь не зря — линию государственной границы СССР в тех местах враг за всю войну не переступил ни’разу. Что ж ты плачешь о победе, моряк? Все так же верно и надежно хранит гранитные приступы Колы твой крейсер «Мурманск», на тридцатилетиий юбилей которого ты прибыл.
«Врагов надо бить, а не считать»,— выгравировано на металле в кают-компании крейсера «Мурманск».
И первый боцман крейсера — Василий Ганзин — говорит матросам:
— Мы все сделали правильно, теперь вы делайте все правильно.
И один из первых командиров крейсера, теперь— контр-адмирал в отставке Иван Иванович Певнев, флотоводец, бороздивший едва ли не все океаны, добавляет:
— Мурманск для России — рубеж из рубежей. Наше тут все, наше…
Из каюты молодого офицера крейсера свердловчанина Юрия Иванова видны граниты побережья. Ученые говорят, что они — старейшие на земле. Гигантская Русская равнина от Баренцева до Черного моря, от Балтики и до Урала выложена таким вот материалом.
Юрий строг в рассказе о крейсере… Первый заграничный поход был совершен в 1956 году. «Русские корабли выглядят как с иголочки»,— то ли грустно, то ли завистливо писала иностранная пресса… Учения «Океан» показали высочайший боевой класс наших кораблей.
В авиации северного флота, закончив по первому разряду училище, служил в свое время лейтенант Юрий Гагарин. В начале шестидесятых годов Героями Советского Союза стали и подводники лодки «Ленинский комсомол», прошедшие подо льдами до Северного полюса и всплывавшие там…
—У американского военного флота нет ничего такого, что оказалось бы для нас неожиданным,— сообщает нам Юрий.
Ему, родившемуся на Урале, науки познавшему в Киеве, службу несущему в водах Баренцева моря, ему, военному профессионалу, хочется мира и мира на земле. Но он прекрасно знает, откуда дует угроза войны…
Неприкосновенна земля кольская, земля советская!
Кольский полуостров — Баренцево море
