... идём и добываем пламень.

Ежегодно в последнюю декаду декабря в Тюмени проходит областное совещание молодых литераторов. Десятки рукописей — прозаических и стихотворных… Пишут у нас многие. И это не случайно. Нефтяная, газоносная, хлебная Тюменщина — край Всесоюзных комсомольских строек, край молодежный. И юность пробует себя в творчестве.
Все ли из присылаемых нам произведений имеют добротный уровень, чтоб называться литературой, заслуживают ли внимания, чтоб, может быть, в будущем определить творческую судьбу авторов? Об этом и идет взыскательный, строгий, профессиональный разговор. Открытие новых имен — явление, конечно, редкое, как и всякий талант. Но семинарские занятия — это еще и учеба. Постоянная, целенаправленная. Не случайно рост профессиональных рядов тюменских писателей идет в основном за счет тех, кто проходит школу таких совещаний…
Авторы этой подборки стихотворений — участники встречи 1984 года. Они имеют профессии, трудятся в рабочих коллективах, учатся. Сергей Камышников — водитель автобуса из райцентра Исетское, Николай Усатенко — водитель из Нового Уренгоя, Сергей Горбунов и Михаил Прохоров — рабочие из Тюмени, Сергей Сметанин — инженер, трудится в Сургуте, Елена Тютрина — студентка мединститута. Константин Кравцов работает на радио в Салехарде, , автор детских стихов Петр Кожевников — шофер в Харпе.
Все они, как говорится, идут от жизни. Путь труден. Но —дорогу осилит идущий.
Н. ДЕНИСОВ, руководитель поэтической секции Тюменской писательской организации

Михаил ПРОХОРОВ
УТРЕННИЙ СНЕГ
Всю ночь за окнами мело,
Сходились ветры в буйной стычке,
А утром стало так бело,
Что зренье режет с непривычки.
Какие выпали снега!
Земля под их ковром уснула.
Холмы, овраги и луга —
Все снежным пленом захлестнуло.
А снег упавший не блестит,
Он в переливах утра светит
Везде и всюду на Руси
Своим простым великолепьем,
Кого-то радуя всерьез,
Кого печаля, как утрата,
Как будто что-то он принес
И что-то отнял без возврата.

Николай УСАТЕНКО
ОГНЕМ СОГРЕТЫЙ…
Не знаю, что еще напишут
О том, как вырос Уренгой.
Но он растет все выше — выше,
Родной наш, кровный, дорогой!
Когда-то страх внушало мно
Коротенькое слово «север».
Я вырос, где под ноги клевер
Склонял соцветья в тишине.
А здесь в лицо пурга охапкой,
Жгутом холодным по спине.
Но я спасен собачьей шапкой,
Которая у нас в цене.
Душою твердою, как камень, —
Врастая крепко в мерзлоту,
Мы за полярную черту
Идем и добываем пламень.
Сияньем солнечным пронзим
Мир, что до нас был дик и мрачен.
Он будет выглядеть иначе,
Огнем согретый голубым!

Елена ТЮТРИНА
О ЛОШАДЯХ
Нам небеса пророчили беду,
Поскольку крепко поджимали сроки.
И приучал к крестьянскому труду
Угрюмый дядька нас на зернотоке.
По улице, размытой от дождя,
Что разлилась, как речка в половодье,
Пройти ну разве только лошадям,
И то гляди, натягивай поводья.
Лил дождь напропалую много дней,
А в поле все не клеились работы.
И на вопрос: «Не сгубите коней?»-—
Ответил дядька: «Мне б твои заботы!»

Петр КОЖЕВНИКОВ
ВСТРЕЧА
Бестолкового грачонка
Любопытство подвело:
Загляделся на котенка
И — кувырк через крыло!..
Но спланировал грачонок
На тропу, как лист, кружа.
А испуганный котенок
Стал похожим на ежа.

Константин КРАВЦОВ
САЛЕХАРД
Горит знаменьем посреди полярной ночи —
«Салехард» — над крышей аэровокзала.
Это каменоломни сияний и лунные мощи,
на которые псами метель
во вселенской тоске завывала,
это столпотворение светил
в мерзлоте непробудной,
ледяной паралич ожидания этот,
и дощатые оползни улиц,
как остов старинного судна
с вещей мачтой Полярной звезды
над промозглой планетой,
эта ржавая тундра,
лохмотья болот на скелете
железной дороги,
вездеходы ревущие,
что прорубают
первобытную тьму,
эти стройки и эти берлоги,
берегов над путиной кручина рябая,
хриплый дым от мотора
над Обью матерой,
обожженные ветром просторы —
это я.
Здесь неистовое и скупое ярило,
что сочилось,
как кровь через бинт,
сквозь декабрьское низкое небо,
строганиною света мне душу
вскормило,
высекая весну из слепящего
мрамора снега!
Салехард,
я твоих навигаций порывы, ’
тайну белых ночей,
крики чаек и стон твоих гибнущих
шпал воплощаю.
Мы одним с тобой небом
безудержно живы.
Ты— костяк моей веры,
В трясину вонзающей сваи!

Сергей ГОРБУНОВ
ДОМОЙ
Хоть дождь, хоть грязь — хорошая погода.
Ремни расслабим, вспоминать начнем:
Как быстро отслужили мы два года!
Так быстро, что не верится еще.
Но вот до дома сутки, меньше суток
Трястись нам в эшелоне — боже мой! —
Те сутки в переводе на минуты
Пугают нас космической длиной.
Пугают, а весна по свету бродит
Нарочно, чтоб теряли мы покой.
Как быстро отслужили мы два года!
Как медленно везут меня домой.

Сергей СМЕТАНИН
ЗНОЙ
Полдень. Вдоль дороги — плоский дым,
Словно тонкой кистью прочертили.
В промежутке леса — у купол пыли,
Стадо волочится перед ним.
Ящерка застыла на камнях,
Зацепившись лапками за грани,
И трава свивается и вянет,
Отражаясь в выпуклых глазах.
Время словно спряталось в стволы
Сосен, что стоят у поворота,
И с необъяснимой неохотой
Вытекает каплями Смолы.
Вся природа бредит желтизной,
в чертах дрожащих и неполных,
Как гигантский зреющий подсолнух,
Наклонилось небо надо мной.

Сергей КАМЫШНИКОВ
ВЕТЕР
Забрался ветер в парк пустой,
Проехал в карусели.
И пошуршал сухой листвой,
И покачал качели.
Прошел аллейкой без забот,
Разрушил листьев горку.
И сторожу в щербатый рот
С ладони сдул махорку.
Швырнул пучком листвы в меня,
Не обделив вниманьем.
И лишь у Вечного огня
Он затаил дыханье.