«Геология — одна из тех профессий, куда трудно пробраться мещанству». Эта фраза из знаменитой «Территории» принадлежит ее автору Олегу Куваеву.
Трудно представить себе более не располагающую к уюту профессию. Хорошо смотреть со стороны: вот геологи маленькими партиями уходят из палаточного лагеря… На плече карабины, за спиной рюкзаки, лотки — сильные, красивые мужчины, которым сам черт не брат… Как в кино! Только в кино не покажут, как они начнут бить шурфы в вечной мерзлоте и как простудные нарывы пойдут по всему телу… Это проза жизни. А сколько геологов уходят в маршруты в единственном числе! Только ложная романтика может вызвать зависть: ведь он один-одинешенек наедине с природой, которая может быть и жестокой. Ради чего? За какие деньги, велики ли заработки-то?
Ладно, это область эмоций и воображения. Есть факты.
В лучших геологических вузах страны конкурс четыре человека на место, в иных — один к одному. Эти цифры называл на первом семинаре-совещании руководителей юношеского геологического движения, которое проходило в Миассе на Урале, В. А. Чернов, член коллегии Министерства геологии СССР, начальник управления по руководящим кадрам.
Символическая фигура геолога с рюкзаком за плечами и молотком в руках осталась в прошлом. В геологию пришла мощная- техника, чувствительные приборы. В последние десятилетия активно развивается морская геология, на геологов работают космонавты. И тем не менее эта профессия остается одной из самых тяжелых. Престиж геологии упал. Время увлечения романтикой прошло.
Геология, требующая мужества, знаний и просто огромных житейских навыков, уже сегодня ставит вопрос ребром: кадры!
И вот тут, где вроде бы, по русской пословице, в самый раз упасть, оказывается — соломка давно подстелена… Есть запас, есть резерв! Выход и реальную возможность подготовки кадров дает юношеское геологическое движение, получившее в нашей стране небывалый размах. Это движение, которому нет равных в мире, родилось на иркутской земле, по почину иркутян, а самое мощное развитие получило на земле уральской. Сами природные условия способствовали этому — раз. Давние традиции: еще до Великой Отечественной войны здесь были популярны и проводились экспедиции за полезными ископаемыми— два. И третье, основное, потому что всякое дело двигают люди — руководители, умелый подбор кадров, которые стоит во главе. Ими создана уже целая школа, и даже не одна! Школа руководства, воспитания, влияния.
Руководители юношеского геологического движения на Урале сразу поставили дело так, чтобы целью и смыслом его был настоящий, полезный труд, труд, дающий отдачу. Это дело настоящее — не игра. И сама профессия эта — для настоящих мужчин; вневременен ее престиж для страны, для общества, как вневременны и неуютность, и мужество, всегда сопутствующие ей.
Вот сказать, чем занимаются, например, юные геологи Калининского района Челябинска — не всякий взрослый специалист об этом и слышал: поисками дешифровочных признаков аэрофотоснимков… Каждая порода при выветриваний образует свой рельеф, и суть дешифрования снимков, сделанных с высоты, состоит в том, чтобы связать элемент ландшафта с той или иной породой. «Ребячье» дело?! Однако… Эти «детки» действительно академики! Не только в шутку так их называют экзаменаторы на слетах.
Главный геолог одного из производственных объединений, побывав во время слета на экзамене по минералогии, схватился за голову: «Андалузит… Я-то не могу его определить, а они ребятам предлагают! Ужас… Аксинитовое габбро, миаскит — да их только уральцы знают! Как же вы спрашиваете об этом новосибирцев, ташкентцев, ереванцев?!» Вот, представьте, а знать надобно. До пяти тысяч минералов знать полагается хорошему геологу. И есть такие ребята, что знают,— семь пядей во лбу. На секциях иные доклады идут на уровне студенческих научных обществ.
Эти ребята и должны быть грамотнее, и должны знать намного больше, чем обычные школьники.
А надо ли — так?.. Ведь главное в том, что они заняты делом, что умеют дружить, учатся житейским навыкам…
Много лет между руководителями — геологами и педагогами Челябинска и Свердловска — идет яростный спор. Лозунг у тех и у других — воспитание через геологию. Опыт у тех и у других богатейший. Но, в двух словах, у свердловчан крен — чуть-чуть — в «жесткую» геологию, а у челябинцев — опять чуть-чуть! — в «мягкую» педагогику.
Челябинцы умеют обставить свою работу педагогически безукоризненно: они могут провести областной слет где-нибудь на плывущем теплоходе, они считают, что система баллов на слетах слишком жестка и неприемлема, что ни первых, ни последних мест присуждать не следует — дети все должны быть победителями. Бывало так, что челябинцы проводят слет — никаких мест вообще нет, свердловчане проводят слет — распишут вплоть до сорокового места…
Свердловчане придерживаются принципа: соревнование есть соревнование, кто сильнее — тот и должен быть первым. Почему на всесоюзных следопытских, краеведческих, туристических сборах не стесняются распределять места? Почему при приеме в школу юных математиков в Академгородке не позволено обижаться — кто сильнее, кто слабее?
Более того. Слеты юных геологов со всем их геологическим многоборьем должны быть приравнены к типу спортивных соревнований, ведь там же не только умственная, но и огромная физическая нагрузка, затрата сил и энергии очень велика. В самом деле, даже но финансам: если на слет дается 1 рубль 73 копейки на участника, то на соревнованиях 2 рубля 30 копеек. Усиленное питание никак бы не помешало мальчишке; выкладывающему все силенки для победы своей команды, своей юношеской геологической партии. Кстати, и свердловчане тоже кое-что смыслят в педагогике: они выдумают сотни ‘ поводов, чтобы наградить подарком даже ничем не проявившую себя команду.
Щадящий метод челябинцев и суровый подход свердловчан — они оба правомерны, и сам спор закономерен: это особенности роста такого молодого «организма», как юношеское геологическое движение.. Недаром же есть смысл говорить о школе этого движения и руководства им на Урале, или даже о двух школах, каждая со своим сложившимся методом и подходом.
Этот многолетний уральский спор между «мягкими» южанами и «нордичными» северянами жизнь разрешила весьма парадоксально. Челябинцы добились системы пересмотра подсчета баллов на слетах в сторону любезного им смягчения. А свердловчанам присуждена премия Ленинского комсомола за 1983 год, и «виной» тому или причиной стал именно жесткий, профессиональный подход к делу. Не в обиду челябинцам — профессионально их ребята ничуть не слабее.
Разве дело в спорах?
Есть факт: именно на Урале юношеское геологическое движение получило размах и породило традиции. Именно на Урал едут «обкатываться» на слеты молодые команды из других областей и республик— ругаются, жалуются на строгость условий и «профессионализм», но едут и учатся. Именно на Урале руководители движения добились признания юношеских геологических партий в статуте трудовых бригад, чья работа засчитывается как участие в летней трудовой четверти. Именно здесь большое число ребят идут в геологические институты, впервые создаются кабинеты геологической профориентации, решен вопрос о том, чтобы оплачивать труд юных геологов, введя их в ранг полноправных членов геологической службы.
Многолетней планомерной работой руководители- геологи Свердловска и Челябинска доказали смысл существования юношеских отрядов, добились профессиональной отдачи «воспитанием через геологию».
Труд, а не игра в труд!
…Кто из них, из этих ребят и девчонок, не мечтает открыть месторождение! И открывают. В Государственной книге заявок уже не одним десятком номеров обозначены их первооткрывательства. Классические уральские примеры: открытие месторождения олигоценовых глин ребятами из Первоуральска, месторождение аметистов недалеко от Миасса, «автором» которого стала Валя Кириллова, бывший юный геолог Пластовской средней школы (теперь она — настоящий геолог). Гордость челябинцев — Лемезинское месторождение декоративных известняков, огромные запасы — 5 миллионов кубометров, открытое школьниками Сатки. Одно это месторождение окупает сразу все затраты, ушедшие на организацию юношеских походов за двадцать пять лет.
Их очень много, этих открытий, сделанных ребятами по всей стране. Школьники Якутии — гончарная глина. Харьковчане — мел и песок для строительства. Донецкие юные геологи — халцедон. Башкирские ребята — лиственит и яшмы. В Нахичевани — целебная соль. В Ишиме — дефицитные для этого района песок и гравий. В Кировабаде — селитра. В Ленинградской области — минеральные красители. В Магаданской — перспективное рудопроявление…
Не в одних открытиях дело. Экономическая эффективность от вклада, который вносят юношеские геологические партии, есть всегда. Вот маленький документ, подтверждающий только одну работу, проведенную по заданию теологов, совершенно рядовую. «Руководство Верхнеуральского дорожного участка №950 выражает большую благодарность отряду юных геологов из школы №3 Верхнеуральска, оказанную при изыскании карьеров по добыче щебня для строительства и ремонта дорог. В представленной ребятами пояснительной записке конкретно освещены все основные вопросы; хорошо выполнен геологический план расположения карьеров, разрезы к подсчету запасов, дано новое описание структуры залегания сиенитов. Все это говорит о добросовестной и качественно проделанной работе. Главный инженер А. Перевозник.
Только по Уралу ежегодно экономический эффект от работ, проделанных ребятами-геологами, составляет 25—30 тысяч рублей. Главная же ценность в том, что юные геологи дают богатейшую информацию. Промытые ими в летних экспедициях шлихи и взятые пробы изучаются специалистами-геологами, сопоставляются с архивными материалами, позволяют сделать вывод — перспективен этот район или нет, может он представить сегодня интерес или нет. Это не просто помощь, это — разведка, и разведка в масштабах небывалых, так, где у взрослых геологов пока не доходят руки, там, где им нужно выполнить именно сегодня срочную и важную работу, которая не сегодня-завтра будет иметь большое практическое значение.
Из тысячи заявок, поданных за прошлую пятилетку юношескими партиями, двести представляют практический интерес.
Вот уж поистине, никакого любительского отношения — все по-государственному!
Воспитание? Да, безусловно. Коллективизм, дружба, интересное занятие в каникулы и в течение всего учебного года. Но —и само дело, и ответственность за порученное, и польза.
И, конечно, кадры…
«Мы рассчитываем на ваш контингент»,— говорят на Урале директора горных техникумов.
Рассчитывают и вузы. Математика пока не утешительная. По данным Министерства геологии СССР ежегодно
60 000 (конечно, не только из числа юных геологов) человек подают заявления о поступлении в высшие геологические учебные заведения. 15 000 поступают. 8 тысяч потом, работая по специальности, числятся в министерских реестрах. Цифры упрямо говорят, что популярность «романтической» профессии падает.
Юных геологов в стране 300 000. Конечно, столько специалистов и не требуется… Но ориентация здесь точна, и работает она прямо на профессию.
Центральная уральская комиссия по юношеским геологическим походам ежегодно выдает 30—35 рекомендаций для поступления в среднетехнические и высшие учебные- заведения. Только на Урале за двадцать шесть лет шестьсот ребят стали геологами. Южно-Сахалинск: двадцать семь человек поступили в вуз за три года из числа ЮГП. В Ереване одна из юношеских партий в полном составе подала заявление в вуз. Во Владивостокском политехническом институте обучается одиннадцать юных геологов. Башкирия — десять человек. А Пермь, Челябинск, Курган, Тюмень?..
Нет, не грозит геологии безлюдье. Не оскудеет одна из самых красивых и тяжелых профессий, не останется без работников.
