С именем выдающегося чешского писателя Карела Чапека, помимо тех двух памятных дат, что указаны нами в январском номере (95-летие со дня его рождения и 65-летие пьесы «R. U. R.», из которой шагнуло во все языки мира общеизвестное ныне слово «робот»), связан еще один юбилей: прошло полвека с тех пор, как в пражской газете «Лидове новины» начал печататься его роман «Война с саламандрами».
«Критика сочла мою книгу утопическим романом, против чего я решительно возражаю,— так высказался Чапек о своем самом, по-видимому, значительном произведении.— Это не утопия, а современность. Это не умозрительная картина некоего отдаленного будущего, но зеркальное отражение того, что есть в настоящий момент и в гуще чего мы живем…»
«Настоящий момент», о котором говорил писатель, и впрямь обернулся для человечества войной. Второй мировой войной. Казалось бы, она давно позади — кровавая бойня, развязанная германским фашизмом; буквально только что мы отметили сороковую — уже сороковую! — годовщину Великой Победы над полчищами новых вандалов. Но канул ли в прошлое — вслед за отразившейся в кем эпохой — и роман Чапека!
Об этом — размышления критика-фантастоведа.
На вопрос, есть ли у саламандр душа, Бернард Шоу ответил так; «Души у них, безусловно, нет. В этом они схожи с человеком». В действительности Шоу ничего такого не говорил. Этот афоризм придумал за него Карел Чапек, точно скопировав парадоксальный и язвительный стиль высказываний великого драматурга. Чтобы так пародировать, надо иметь равновеликий талант. ,
Фраза эта, вмонтированная в роман Чапека «Война с саламандрами», характерна и для стиля самого романа, в значительной своей части представляющего собой коллаж из научных (якобы) трактатов и речей политических деятелей, из протоколов международных конференций и заседаний акционерных обществ, из уличных транспарантов и газетных вырезок, вымышленных, конечно, но воспроизводящих фразеологию и образ мышления журналистов, бизнесменов, политиканов с максимальной сатирической доподлинностью.
Тема наступающей бездуховной силы возникла в творчестве Чапека не впервые, тут прежде всего надо вспомнить его знаменитую пьесу «R. U. R.», где он вывел на сцену искусственных человекоподобных существ роботов. Роботы символизировали у Чапека стихийность, неуправляемость капиталистического производства, которое в погоне за прибылями принципиально не способно задумываться над ,последствиями своих действий, что в данном случае выражается в неконтролируемом увеличении количества таких, казалось бы, послушных, безропотных, небастующих тружеников, И кончается это полной катастрофой.
Ту же роль выполняют у Чапека гигантские саламандры, случайно открытые в затерянной тихоокеанской бухте одним моряком-авантюристом, который с помощью дальновидного дельца приспособил смышленых креатур для невинного занятия — добывания жемчуга в обмен на ножи и другие полезные для энергичных морских уродцев предметы. Саламандровая компания процветает, но вскоре события начинают развиваться по собственным законам, неостановимый маховик большого бизнеса набирает обороты. Отброшены и забыты идиллические методы капитана ван-Тоха и его уже никому не нужный жемчуг, саламандры оказались дешевой и выгодной рабочей силой, ими торгуют, их варварски эксплуатируют. Зачем, в самом деле, с ними стесняться, если можно руководствоваться лозунгом «Саламандры — это саламандры » точно так же, как прежде говорили: «Негры — это негры»? Через непродолжительное время саламандр начинают потихоньку снабжать оружием в близорукой надежде, что они будут пользоваться им лишь по указке своих благодетелей. Словом, повторяется история с роботами, только за саламандрами прочитывались гораздо более конкретные политические реалии предвоенной Европы. Саламандры многочисленны и организованы, они не обременены совестью, сентиментальностью, высокими идеалами и прочей чепухой, зато твердо знают, чего хотят. А хотят они прежде всего жизненного пространства — и бесцеремонно отнимают его у людей, не очень тревожась об их судьбе. Нетрудно догадаться, кого имел в виду писатель, создавая столь развернутую метафору агрессивного и бездуховного зла. Ритуальные танцы чапековских амфибий прямо перекликаются с факельными шествиями гитлеровских молодчиков, занимающих позиции перед общеевропейской бойней. Недаром в финале романа появляется Верховный Саламандр — между прочим, челозек, фельдфебель в прошлом, о чем как бы походя замечает автор; своими повадками, хриплым голосом, циничными действиями Верховный Саламандр разительно напоминает бесноватого ефрейтора.
Но, может быть, самое главное в этой картине то, что вооружают саламандр, кормят их, снабжают взрывчаткой
сами люди. Даже после того, как саламандры в буквальном смысле слова принялись топить человечество, синдикаты, тресты и правительства не перестают их «обслуживать», Некий Икс (под которым писатель подразумевает прежде всего самого себя) пытается призвать правительства к разуму. ?
«Безумцы, перестаньте, наконец, кормить саламандр!.. Сама природа управится тогда с излишком саламандр! Только бы люди, человеческая цивилизация и человеческая история перестали работать на саламандр. И перестаньте поставлять саламандрам оружие.
Запретите снабжать их металлами и взрывчатыми веществами, не посылайте им наших машин и наших изделий. Ведь вы не, станете поставлять зубы тиграм и яд змеям; не станете подогревать огнедышащий вулкан или разрушать плотины, чтобы открыть путь наводнениям!..»
Но когда это голоса разума доходили до власть предержащих? Утопая в бесконечных словопрениях, европейские правительства в романе Чапека пытаются откупиться от земноводных агрессоров, подсовывая им для разрушения «малоценные» страны вроде Китая; мнения китайцев, естественно, в расчет не принимались. Прошло очень немного времени — и на позорной мюнхенской сделке западные державы таким же образом выдали Гитлеру на растерзание Чехословакию, доказав, насколько верен был чапековский прицел. В марте 1939 года, оккупировав чешские земли, эсэсовцы пришли за Чапеком, по своему саламандровому невежеству они не знали, что писатель умер за несколько месяцев до вторжения…
Если бы, однако, «Война с саламандрами» ассоциировалась только с фашизмом и политической обстановкой середины тридцатых годов, роман имел бы сегодня лишь исторический, хотя и очень существенный интерес. Но в том-то и могущество классики, что новые поколения обнаруживают в ней все новые и новые слои, о многих из которых не могли подозревать и сами авторы. Социальный анализ чапековской сатиры был настолько глубок, что оказался верным на все времена. И сегодня памфлет Чапека порождает своей злободневностью. Если в те годы саламандры — для ликвидации целых стран — обошлись обыкновенным динамитом, то уж с атомной взрывчаткой бездушные существа с пустыми лягушачьими глазами сумели бы развернуться вовсю. Новым по сравнению с чапековскими временами стал, правда, тот факт, что в огне этих взрывов погибнут и сами нажавшие кнопку, как бы их там сегодня ни называли. Но даже это. не останавливает безумцев: фигурально выражаясь, саламандр продолжают подкармливать и вооружать.
Где же выход и есть ли он вообще? Не будем сейчас отвлекаться от литературы и переводить наши размышления к той реальной борьбе за мир, которая сейчас ведется во всем мире. Видел ли выход чешский писатель, гуманист и антифашист?
Доводя события в своем романе до того момента, когда авангардные отряды саламандр по водным путям проникли за горные хребты центральной Европы, так что отсидеться от них не удается нигде и никому, Чапек опускает занавес, последний акт мировой трагедии нам не показан. Вместо этого в заключительной главе, названной «Автор беседует сам с собой», Чапек в диалоге со своим внутренним голосом намечает некоторую надежду для остатков человечества: логика событий должна привести к тому, что амфибии-победители непременно передерутся между собой —«такова ж натура агрессоров» Это, конечно, не полный пессимизм, но и торжеством оптимизма не назовешь. Неужели Чапек не видел никаких реальных сил, способных оказать сопротивление наглым и бесчеловечным саламандрам? Пытаясь ответить на этот вопрос, нельзя не обратить внимания на одну особенность романа. В нем упомянуты и по большей части «задействованы» все основные страны, определявшие в то время политическую карту мира. Среди них нет только одного государства — Советского Союза.
Отношение Чапека к нашей стране было сложным, противоречивым. Хотя многие идеи социализма были ему близки и дорог и, но как буржуазный интеллигент он не разделял концепции диктатуры пролетариата, не верил в революционное творчество масс. Вместе с тем он не мог не видеть, что спасение Европы как от реальной коричневой чумы, так и от придуманных им саламандр может заключаться только в системе коллективной безопасности, за которую как раз и ратовал Советский Союз.
Не разрешив этих противоречий, писатель оставил финал своего произведения незавершенным.
Это, однако, не помешало роману Чапека стать солдатом той армии, что выступает против всяких нелучших порождений человеческого общества вроде империализма и милитаризма,, равно как и против буржуазной ограниченности, посредственности, серости, оболванивания широких масс, И в этом своем качестве «Война с саламандрами » честно стоит в строю и по сей день.
