Павлу Николаевичу Демидову «Ревизор» понравился. В самом деле, что за презабавная вещица! Вот и государь смеялся от души. Нет, ей-богу, господин Гоголь заслуживает всяческого поощрения — в Петербурге только и говорят, что о его новом сочинении.
Пожалуй, надо обратиться к непременному секретарю Академии наук господину Фусу. Разве смогут ему, Павлу Демидову — егермейстеру императорского двора, миллионеру и почетному члену Академии наук, наконец, учредителю знаменитых Демидовских наград,— отказать в столь незначительной просьбе? Да господа академики и сами уже наверняка обратили внимание на талантливое произведение, удостоившееся к тому же высочайшего одобрения.
Итак, решено: не откладывая, прямо сегодня написать своему тезке Фусу, чтобы успеть получить ответ и самолично сообщить приятную весть господину Гоголю, прежде чем уехать за границу.
«11 мая 1836 г., С.-Петербург.
Милостивый государь, Павел Николаевич!
Небезызвестно вам, что цель пожертвования моего двадцати пяти тысяч каждогодно в Российскую императорскую Академию наук есть споспешествовать пользе и славе отечественной на поприще литературном.
Поприще сие ныне украшено новым произведением г. Гоголя под названием Ревизор, комедия в пяти действиях.
Нельзя не отдать полной справедливости точнейшему описанию нравов поставленных им на сцену лиц и национальности изречений. Словом: по живописанию характеров сие сочинение г. Гоголя в своем роде может считаться образцовым. Это уже и подтверждается тем восторгом, с каким оно принято публикою, а еще более вниманием государя императора, удостоившего первое представление сей комедии своим присутствием.
Мне весьма бы желалось, милостивый государь, чтоб сие творение г. Гоголя было увенчано одною из золотых медалей, учрежденных на счет суммы, мною ежегодно жертвуемой в Российскую императорскую Академию наук, и потому я всепокорнейше прошу вас сделать о сем предложение Академии, которая, приняв в соображение достоинство сего сочинения, а равно и просьбу мою, как учредителя премии для награды успехов в отечественной литературе, конечно, не сочтет мое желание и ходатайство неуместным и невозможным к исполнению.
В ожидании на сие ответа я приостановлюсь письмом моим к самому г. Гоголю по сему предмету.
С истинным почтением и преданностью имею честь быть вашим, милостивый государь, покорным слугою.
Павел Демидов».
Через несколько дней из Академии наук пришел ответ. Демидов нетерпеливо скользнул взглядом в конец довольно длинного письма Фуса:
«…при всем желании угодить вашему превосходительству, Академия видит себя в невозможности назначить от своего имени какую-либо премию г. Гоголю за сочиненную им пиэсу Ревизор…».
Но почему? Демидов стал читать с начала.
«15 мая 1836 г., С-Петербург.
Милостивый государь, Павел Николаевич!
Пунктом 2-м IX -ой статьи высочайше апробированного положения об учрежденных вами в 1831 году наградах постановлено: .
«Изъемлются от права соискания: стихотворения, романы, повести, драматические сочинения и т. п., ибо излишне—было бы поощрять денежными наградами сочинения, легко находящие у нас издателей и скоро раскупаемые публикою. Сбыт оных в России, как и везде, тик значителен, что прибыль, от них получаемая авторами, далеко превышает, установленную награду».
Учреждение же медалей, с вашего согласия и по утвержденному государем императором образцу, имело исключительною целию вознаграждать посторонних ученых за труд, принимаемый ими на себя по приглашению Академии, и при рассматривании и обсуживании таких соискательных сочинений, которые по предмету своему не подлежат непосредственному разбору Академии».
И так далее…
Демидов поморщился. Все так, формально господа академики правы, но не следовало ли делать исключения для творений выдающихся, имеющих такой резонанс в обществе, как «Ревизор»? Видно, сам он недодумал в свое время. Надо бы внести кое-какие поправки и уточнения в положение о наградах.
А пока — делать нечего, надо написать как и собирался, автору комедии. Тем более, что не все по достоинству оценили «Ревизора», и господин сочинитель наверняка нуждается в моральной поддержке.
«18 мая 1836 г., С.-Петербург.
Милостивый государь, Николай Васильевич!
Из препровожденных при сем копий, с предложения моего здешней императорской Академии наук, и с ответа ее на оное вы изволите усмотреть, милостивый государь, как я ценю драматический талант ваш, доказанный вами новым сочинением пиэсы — Ревизор. Сожалея, что не мог достигнуть исполнения моего желания, я по крайней мере удовольствуюсь извещением вас об оном.
За сим прося вас принять уверение в совершенном моем к вам почтении и уважении, имею честь быть вам, милостивый государь, покорным слугою.
Павел Демидов».
22 мая в петербургский дом Демидова пришло письмо «господина Профессора Гоголя» «с изъявлением живейшей благодарности за внимание к сочинению его новой пиэсы Ревизор».
Догадывался ли Павел Демидов, что материальная поддержка нужна Гоголю ничуть не меньше моральной? После постановки «Ревизора» удалось уплатить лишь часть долгов. Нужны средства для заграничной поездки. Переезжая из Германии в Швейцарию, из Франции в Италию, двадцатисемилетний Гоголь будет экономить на каждой мелочи и, писать «Мертвые души». Вот когда Демидовская премия в полторы тысячи рублей оказалась бы более чем кстати!
Павел Демидов тоже собирался в Германию, на курорты — здоровье к 38 годам совсем расшаталось. А на октябрь назначена его свадьба с придворной фрейлиной, знаменитой красавицей Авророй Карловной Шернваль. Кстати, на днях ему в голову пришла великолепная мысль.
В январе 1836 года в Россию вернулся Карл Брюллов. На родине увенчанного европейской славой живописца встречали как национального героя. В честь Брюллова устраивали приемы и празднества, лучшие поэты России посвящали ему и его творениям свои стихи. Особое внимание публики привлекала недавно законченная картина «Последний день Помпеи». Картина была выполнена по заказу младшего брата Павла Демидова, Анатолия, который уплатил за нее автору 40 тысяч рублей, а потом подарил царю.
Почему бы и ему, Павлу Николаевичу, не заказать что-нибудь подобное? Правда, до свадьбы остается всего несколько месяцев, но кисть у Карла Павловича быстрая. Зато картина знаменитого мастера придаст еще больше блеска свадебным торжествам.
Демидов снова берется за перо.
«15 мая 1836 г., С,-Петербург.
Милостивый государь, Карл Павлович!
Желая украсить здешнюю столицу новым произведением кисти вашей, обращаюсь к вам, милостивый государь, с покорнейшею просьбою посвятить несколько трудов ваших па написание для меня картины. Любя искренне все клонящееся к славе отечественной, я истинно гордился бы иметь для украшения небольшой своей домашней галереи картину искусства вашего, столь уже известного всей просвещенной Европе. Если вам угодно будет, в особенное мне одолжение, принять таковое мое предложение, то мне приятно бы было иметь картину, изображающую Димитрия Донского после достославной битвы на Куликов поле, не упустя из виду нечаянной сего встречи с Ксениею. Почему и прошу вас, милостивый государь, почтить меня на сие ответом, можете ли вы принять на себя труд сей, и если можете, то в сколько времени надеетесь окончить и какое вам угодно будет положить за оный возмездие.
К сему присовокуплю вам еще, что мне желается, чтоб фигуры на картине были изображены в натуральном виде, а потому определить величину оной, сообразно сюжета, оставляю на волю вашу.
С истинным почтением имею честь быть вам, милостивый государь, покорным слугою.
Павел Демидов.
Р. S. По случаю скорого моего отъезда за границу, ответ на сие прошу адресовать к поверенному моему — купцу Евтиху Васильевичу Белову, живущему здесь в Санкт-Петербурге на Васильевском острове в 4 линии за Малым проспектом в доме под № 66-м».
Нет не суждено было Павлу Демидову порадовать свою невесту и гостей новым шедевром Брюллова. История русского искусства такой картины не знает.
Что помешало осуществлению желания Демидова? Художника не заинтересовала тема? Но искусствоведы знают, что еще в год окончания Академии художеств Карл Павлович создал гравюру «Дмитрий Донской». Может, его стесняла слишком жестко продиктованная воля заказчика, оставившего на усмотрение маэстро лишь определение размера полотна?
Вряд ли Брюллов отказал Демидову без серьезного повода. Таким поводом мог быть заказ самого царя — написать .большую картину на сюжет из русской истории XVI столетия — «Осада Пскова». Работа грозила растянуться не на один год. Вероятно, об этом и уведомил Павла Демидова Брюллов.
Но если трудно писать одновременно две многофигурные исторические картины, то исполнить сравнительно небольшой портрет вполне возможно, особенно если об этом просит Павел Николаевич .Демидов. И Карл Брюллов написал портрет Авроры Карловны Демидовой.
