«…ЧТО БЫЛО ДАЛЬШЕ С КАШТАНОМ И ЕГО ХОЗЯЙКОЙ НАТАШЕЙ ТОМИЛОВОЙ?» ТАКИМ ВОПРОСОМ ЗАКАНЧИВАЛИСЬ ПОЧТИ ВСЕ ПИСЬМА, ПРИШЕДШИЕ В РЕДАКЦИЮ ПОСЛЕ ПУБЛИКАЦИИ ОЧЕРКА «СКОЛЬКО СТОИТ ЛОШАДЬ?» («УРАЛЬСКИЙ СЛЕДОПЫТ» .№ 6, 1982 г.)
АВТОР ОЧЕРКА ЖУРНАЛИСТ ИЗ ХАБАРОВСКА ТАМАРА ЧИНАРЕВА ПРОДОЛЖАЕТ СЕГОДНЯ РАССКАЗ ОБ ЭТОЙ УДИВИТЕЛЬНОЙ ИСТОРИИ.
Вот несколько строк из письма молодого ветеринарного врача Валентины Тереховой, живущей в поселке Павлово-на-Неве: «Девушка купила лошадь в личное пользование. Мне хотелось бы узнать, действительно ли это так. Или эта статья — плод фантазии автора?» Сомнения Валентины Тереховой меня не удивили и не обидели. Так случилось, что в наш век мы не удивляемся покупке автомобиля. Если же человек завел обезьяну, попугая какаду или американских лягушек, мы смотрим на него, как на чудака. Ну, а если человек взял и купил лошадь — это факт на грани фантастики. Купил бы еще житель сельский, по профессий, к примеру, агроном, а тут — городской, да еще музыкант по профессии, да еще девушка к тому же — просто уму непостижимо. И тем не менее (отвечаю сразу всем адресатам, которые усомнились в достоверности событий очерка «Сколько стоит лошадь?») Наташа Томилова три года назад, будучи студенткой Хабаровского института культуры, купила настоящую лошадь породы русский рысак. Во дворе своего дома она построила для лошади отличную конюшню, с лета заготавливала сено, в зиму Каштана подковывал кузнец, который специально приезжал из села Воздвиженка Уссурийского края. Кузнецов, способных подковывать лошадь, в окрестных селах не было. Профессия эта из наших сел ушла в прошлое вместе с лошадьми. В общем, все, о чем рассказано было в том очерке, правда. Сами по себе события, связанные с покупкой лошади и ее жизнью в городе, настолько удивительны, что в фантазии автора не было решительно никакой необходимости.
Еще одно письмо, от бухгалтера из Донецкой области Зименко Е. И. Письмо это меня взволновало, и вот почему. «Меня с детства пора.жала грациозность лошади и ее изящество,— пишет автор письма.— И как я была бы счастлива, если бы имела возможность вот так, как Наташа Томилова, каждый день радоваться встрече с лошадью и знать, что она меня понимает».
Больше всего мне не хотелось бы, чтобы у Наташи Томилозой появились романтические последователи, молодые городские жители, которые, отказываясь от туфель, джинсов, студенческих завтраков далее, начали бы копить деньги для покупки своей лошади. «Чтоб каждое утро видеть ее и чтоб она тебя понимала». Держать лошадь в городе — очень трудно, если не сказать другого слова — невозможно.
События развивались так, что мне захотелось написать небольшое продолжение к прошлогоднему очерку и рассказать, что же было дальше,
В очерке «Сколько стоит лошадь?» мы расстались с Каштаном зимой. Зимой трудной. В конце лета было большое наводнение, из берегов вышел не только Амур, но и маленькие речки и даже крохотный безобидный ручеек, который, сколько Наташа его помнит, прятался возле дома в овраге, заросшем лопухами и репейником. В один момент он вскипел, взобрался на пригорок к дому Томиловых, отшвырнув в сторону ветхий бревенчатый мосток, распахнул калитку, промчался под брюхом опешившего Каштана и, подхватив две копны золотого душистого сена, умчался дальше.
Наташа, не щадя своих пальцев музыканта, бродила по городским клумбам и косила прихваченную первыми морозами траву. Она мало была похожа на сено, эта трава. Добродетельные люди в одном совхозе пожалели и выписали два мешка комбикорма. Это мало успокаивало, потому что комбикорм для взрослой лошади все равно что манная каша для взрослого человека — на обед, на завтрак и на ужин. На овес надежды не было. Той трудной зимой каждый грамм овса был на счету в совхозах. Вот на чем за канчивался очерк.
Минувшая зима в Хабаровске была морозная, снежная, не в пример зиме во многих городах средней полосы. По самые окна замела она дом Томиловых, чуть ли одного роста с калиткой вырос сугроб во дворе. Снег на крыше, снег на ступеньках крыльца и на почтовом ящике. Ни тропинок, ни следов. Кроме ветра, в доме этом не бывает никто. Это ветер пробрался сквозь щели на чердак, разворошил сено, разбросал соломинки по снегу. Промчатся на санках дети, посмотрят на двор, в котором так недавно жил замечательный конь Каштан с белой звездой на лбу, пожалеют: «И зачем он уехал в деревню, вот бы прокатил на санях или верхом…»
В конце лета Наташа Томилова вместе с мамой, лошадью Каштаном, двумя собаками, стареньким пианино, немногочисленной мебелью и посудой переехала на постоянное жительство в деревню. Из-за лошади, А скорее, ради лошади. Во всяком случае недоумевающим соседям Наташина мама так и сказала: «Куда же деваться, если у нас лошадь…»
Наташа уволилась из института, где была концертмейстером, вокруг ее заявления все долго охали и ахали, приговаривали и отговаривали: «Это надо вовсе головы лишиться, чтобы с высшим музыкальным, образованием поехать в деревню, даже ради лошади…», но потом смирились, сошлись на мысли, что давно от нее этого ожидали. Проводили тепло, подарили пластинку, написав на конверте одно-единственное слово: «Возвращайся!». Важное для нее слово. Человеку обязательно надо знать, уезжая, что у него есть друзья.
Идея — переехать в деревню — витала в воздухе давно. Возникла она в первый же год, когда была куплена лошадь. Город не приспособлен для жизни лошадей. Это Наташа поняла сразу. В голове рисовался образ деревни, далекой, с широкими лугами за околицей, на которых среди клевера и ромашек пасутся кони. Окрест Хабаровска таких деревень не было. Это Наташа знала точно, когда ездила по ним в поисках кузнеца.
Было в этих деревнях всего много — коров и свиней, кур и теплиц со стеклянными крышами, под которыми зимой цвели огурцы. Кони встречались не во всех деревнях. А если встречались, то чаще старые, тощие, беспородные. На них пастухи пасли коров в летних лагерях, или жили эти лошади при каком-нибудь дяде Пете, в прошлом старом кавалеристе, а нынче пенсионере, и использовались для разных хозяйственных нужд — привезти молоко в детский сад или несколько вязанок дров из одного двора к другому. Наташе Томиловой были нужны единомышленники. Встречалось много хороших людей, приходили, интересовались лошадью, некоторые приносили Каштану гостинцы — морковь, сахар, пакеты овсяной крупы. Они любовались лошадью как солнцем, опускающимся на закате в реку, как трогательной еловой шишкой, неожиданно возникшей на ветке. Они видели в Наташе «чудачку» и не годились в единомышленники.
А единомышленники были. Жили они далеко. Время надо было для того, чтоб найти друг друга.
Света Грошева работала конюхом в цирке. Свою лошадь иметь у нее не было возможности, потому что она ездила по стране с цирковым аттракционом абхазских джигитов. Чистила лошадей, кормила, прогуливала на полустанках, заплетала в косички гриву перед выходом на арену, Света и Наташа Томилова чуть не встретились в Хабаровске в маленьком цирке «шапито». Они были в нескольких шагах друг от друга. Наташа, которая не пропускала ни одного конного аттракциона и всех лошадей знала по именам, сидела в первом ряду, а Света стояла возле самой арены. Их разделяло всего несколько шагов. Людей, которые искали друг друга. Но представление кончилось, цирк уехал, а Наташа осталась.
В маленьком портовом городе жила бывшая спортсменка — наездница Марина. Она переживала трагедию. Перед поездкой на ответственные соревнования в Италию ее попросили объездить одну своенравную лошадь. Чужая лошадь ее понесла и на третьем круге, разъяренная, сбросила, дважды наступив копытом. С шестью
серьезными переломами наездница была доставлена в больницу, откуда выписалась только через несколько месяцев. Врачи категорически запретили ей заниматься конным спортом. Марина со слезами прощалась со своим верным конем Бассейном и друзьями по Тимирязевской академии. Она навсегда уехала из шумной Москвы в тихий маленький городок.
Главным действующим лицом во всей этой истории, пожалуй, был все-таки председатель одного дальневосточного совхоза. Могучий усатый мужчина; потомок донского казака. Лошадей любил с детства.
Хозяйство, которым руководил этот председатель, не было передовым. Средняя ферма, большие картофельные деляны, немного овощей. Вот, собственно, и все. Несколько беспородных лошадок бродили по селу, радуя глаз председателя. Летом он ездил на лошадях по полям. Односельчане относились к этому с улыбкой. Все председатели ездят на «волгах» и «газиках», а этот по-старинному — верхом.
Случилось как-то дальневосточному председателю поехать на совещание. Проходило оно где-то в средней полосе. В первый день — выступления да доклады, а на второй — поездка в один из пригородных совхозов. Местный председатель встретил коллег душевно и, что называется, с порога сказал: «Прежде всего покажу мою конеферму…» Гости стали возражать: «Зачем нам твоя конеферма?! Мы опыт перенимать приехали в передовое хозяйство. А кони дело десятое, их в хозяйствах наших и близко нет…» Но председатель стоял на своем: «Зачем мне вам коров да свиней показывать, когда именно кони вывезли совхоз в передовики. Я когда начинал, тут одни развалины были…» Как зашли в конюшню, так и заболело сердце у дальневосточного председателя. Вспомнил он боевых коней, вспомнил сказочных лошадей своего детства, которые веселыми табунами носились в донских степях. И появилась у него мечта — завести конеферму в своем хозяйстве. Чтоб вот так же, с гордостью можно было пригласить: «Давайте я покажу вам своих коней…» Но мечта мечтой, а совхоз специализировался на выращивании картошки. Кони никак не вписывались в планы хозяйства. И вдруг неожиданно, когда собрались председатели совхозов в управлении сельского хозяйства, было сделано долгожданное предложение — кто возьмется за разведение лошадей? Конечно, председатель наш прежде других сказал: «Я». Ему выделили средства, он построил на них большую конюшню, отгородил по ту сторону дороги напротив села громадный конный двор, собрал тощих лошадок, бродивших по деревне, и отвел каждой стойло в новой конюшне. Дело встало за специалистами. Тут не подходили люди случайные. Которые лишь бы работали. Разведение лошадей — дело новое. Или очень забытое старое. Не знаю, как будет точнее. Но нужны люди, которые бы относились к делу со всей душой. Таких искал председатель. Но было бы дело, а энтузиасты найдутся. В этом дальневосточном селе они собрались все вместе— председатель, бывший цирковой конюх Света Грошева с мужем, шофером по профессии, лошадником в душе, мастер конного спорта Марина с лошадью Бассейном, музыкант Наташа Томилова с Каштаном. Я не называю сегодня точного адреса этого села по просьбе Наташи. Дело только начинается, и не пришло еще время для писем и гостей.
Наташа Томилова работает теперь конюхом. Работой довольна. После маленькой конюшни во дворе городского дома совхозная показалась ей дворцом. Просторная, с лампами дневного света под потолком. Во дворе — сани и брички.
Уже завезли шесть породистых лошадей. Заведующая конефермой Марина ездила покупать их на ВДНХ. Станет зима помягче, прибудет еще партия лошадей. А по весне, едва растает снег, начнется строительство манежа. Предполагается, что сначала будут выращивать хороших лошадей для хозяйств края, а в перспективе в совхозе предполагается развивать молочное и мясное направление. Так что будет и кумыс.
В одном из загонов стоит Наташин Каштан. Совсем взрослый. Полведра овса съедает на завтрак. В деревне ему хорошо. Сена, комбикорма, просторных снежных полян — всего вдоволь. У лошадей тоже случаются маленькие тайны. Потому им, как и людям, плохо жить в одиночестве. «Хорошо, когда тебя понимают!» — мне показалось, что это сказал Каштан. Потому что рыжий конь долго кивал в ответ и его рыжая челка разлеталась в разные стороны.
Наташа живет на краю села в обычном деревенском доме. В сенях — крупные поленья осиновых дров. В кухне — большая печка. Знакомое черное пианино в комнате у окна. Конечно, Наташа немножко страдает. В городе лошадь и музыка уживались в ее жизни на равных. Здесь, в селе, в момент, когда конеферма только начинает обживаться, для музыки места остается меньше. Ведь и профессия теперь Наташина — конюх. И все-таки как в городе прибегали к ней дети окрестных улиц посмотреть на лошадь, пробегают теперь ребятишки учиться музыке. Учитель музыки в селе пока большая редкость. И звучит в доме на краю села пианино. Вечером, если у Наташи нет ночного дежурства в конюшне.
А ранним утром, раньше солнца, когда жителям городским еще снятся сны, начинается для Наташи новый трудовой день. Она дает лошадям сено и воду, расчесывает хвосты и гривы, чистит щетками и скребками. Потом выводит на белый бесконечно просторный двор, взбирается на стройного рыжего коня и скачет. Стучат копыта: «Та-та-там! Та-та-там!». Музыка. Галоп. И солнечный восход навстречу.
