Из милости живущий не ответил. Он, не разгибаясь, боком-боком удалялся по аллее. Мы со Львом, привычно нарушив этикет, уселись на ступеньку обшарпанной дворцовой лестницы. Лев положил колючку в сумку, я поглаживал своего змея по белой шерсти.
— Эх, лежал бы я сейчас под пальмами где-нибудь в излучине Чусовой или выступал с концертами на Теоре, они меня давно приглашают,— сказал Лев, почесывая заживающий шрам на затылке.— А теперь неизвестно, когда и домой вернемся. Думаешь, приятно из себя резидента изображать, у меня Битый вот где сидит. Хорошо, хоть ребята навещают…
Лев замолчал, а я стал вспоминать.
…Сначала все шло нормально. Вывели мы звездолет на круговую орбиту Эколы, единственной обитаемой планеты в системе. Глядим сверху: суша есть, речки текут, водоемы имеются, и даже города просматриваются. Только эфир молчит. Но само по себе это еще ни о чем не говорит, связь может быть проводной или лазерной. Или вообще технической связи нет, а просто тридцать пять тысяч курьеров… Подвели мы итоги наблюдений, и капитан сказал:
— Ладно, завтра утром будем высаживаться. Десантная группа по расписанию.
Наш катер опустился неподалеку от города. Пока осаждалась пыль, пока ставили защиту и выводили свой вездеход— здоровенную колымагу о восьми колесах, что в огне не горит, в воде не тонет, а при нужде и летать и нырять может,— все не переставали удивляться крепкому сну местных жителей, которых не разбудил даже рев посадочных двигателей. Никто не бежал из города с хлебом-солью на рушнике, не тащил микрофоны и телекамеры. Вообще в окрестностях ни зверя, ни птицы, ни тем более человека не наблюдалось. В воздухе пахло незнакомой дрянью, и мы были вынуждены перейти на автономное дыхание.
