Траулер «Пингвин», на который я получил свое первое назначение, еще стоял в гарантийном ремонте в Штральзунде, в ГДР, а его команда, за исключением нескольких специалистов, оставленных на «Пингвине», временно была разбросана по ремонтировавшимся в Севастополе другим судам.
Бродил по заснеженным улицам, под утепленными чужими окнами, а на подоконниках — рыбки в аквариумах, цветы столетника, старые подшивки «Огонька». Все такое теплое, обжитое. Но вот пришел и долгожданный наш рейс. «Пингвин» был отремонтирован, и перегонщики, пли, как мы с ревнивой завистью их называли, «принцы голубой крови», уже перегнали его из Штральзунда в Калининград. Нам же надлежало прибыть туда по воздуху.
Самолет закончил набор высоты и лег на курс. Сидевший рядом со мной здоровенный, плечистый моряк с удивительно ясными и красивыми серыми глазами на загорелом лице Борис Береговой снял с полки гитару и тронул струны. Гитара забормотала. Виктор Шибун, а именно так звали худощавого, с желтовато-бледным лицом парня отнюдь пе моряцкого вида, сидевшего рядом с нашими девушками, наклонился через проход к рыженькому, изрядно уже облысевшему, хотя и , молодому еще тралмейстеру Леониду Зозуле:
— Леня, как отпуск провел? Где побывал?
— Дома сидел,— не сразу и с видимой неохотой ответил тралмейстер. — А ты как?
— Знаешь, объездил за отпуск пол.страны,— сказал Шибун. — Собрались мы со свояком семьями и на двух машинах взяли курс на Север. Заехали в Киев, потом в Москву, Тулу, Суздаль, побывали на Пушкинском празднике в Михайловском, в Ясной Поляне были. Всего и не перечислить! Столько впечатлений!.. Знаешь, шляемся по Дакарам да Пуэнт-Нуарам и ничего не видим, кроме пальм, хижин да небоскребов. Зато свою страну некогда и посмотреть, а как это интересно. А ты почему дома сидел? И в подменном рейсе не был?
