Хождения по музеям
Теперь наш разговор о такой проблеме: «коллекционер — музей». Нет-нет, да появится в прессе известие о том, что гражданин имярек передал свое собрание в такой-то музей. И почти всегда за пределами подобных информаций остается все, что предшествовало самому поступку, совершенному по велению сердца или из других побуждений.
Неколлекционеру трудно представить, что это такое— передать свою коллекцию в чужие руки, пусть заботливые, надежные, но все же чужие, расстаться с тем, что старательно, с благоговением собрано по крохам. Нужно мужество, чтобы отказаться от привилегии владеть чем-то необыкновенным. Мне известны случаи, когда коллекционер, лишившись сокровищ, не выдерживал утраты — она становилась личной трагедией. Или начинал все сначала. Знаю и другие факты: собиратель чувствовал себя счастливым в день, когда его коллекция стала — навсегда! — частью музейных фондов. Исполнилась заветная мечта: отдал на радость людям самое дорогое.
Настоящим коллекционером движет идея. Отношение же к нему окружающих бывает неоднозначным: равнодушное, сочувственное, ироническое, восхищенное, завистливое, враждебное…
Собирателям, «выходящим на люди», то есть не замкнувшимся в узком мирке единомышленников, часто задают вопрос: почему не отдаете свои богатства в музей? В вопросе сквозит если не подозрение и обвинение, то озабоченность за судьбу увиденного, а еще чаще — нетерпение. Он, случайный зритель, моментально вскакивает на постамент блюстителя государственных, общенародных интересов, а коллекционер, отдавший тому, что увидел зритель, немало сил, времени, наконец, средств, ‘где-то там, внизу, у подножия постамента, бормочет оправдания. В роли самодеятельного прокурора чаще выступают как раз те, кто имеет весьма смутное представление о сути собирательства.
А труд коллекционера кропотлив. Собиратель не знает покоя, не дает себе отдыха. Сколько неприятностей и разочарований подстерегает его на каждом шагу. Не секрет, например, что в погоне за наживой фарцовщики и их подручные обкрадывают и коллекционеров.
К слову пришлось, поэтому выскажусь. Иногда спрашивают: всякий ли может стать коллекционером? Нет, разумеется. Коллекционером надо быть по натуре, необходимо обладать особым психическим складом — это прежде всего. Не потому ли многим «нормальным» людям коллекционеры кажутся, по меньшей мере, чудаками?
Меня однажды осенило, что я по сути только потребитель— обожая посещать музеи, сам для них не сделал ничего полезного. Решил: помогу, чем могу. Понимал я и другое: одному не приобрести всего, что предлагают, никакой зарплаты не хватит и времени, да и хранить негде квартира хотя и двухкомнатная, однако не безразмерная.
В кладовке, так называемой «тещиной» комнате, я хранил почтенные фолианты и чудесные иконы, поддерживая необходимую температуру и влажность воздуха; обрабатывал экспонаты препаратами от насекомых-вредителей и микроорганизмов, а от любителей легкой наживы оградил коллекцию сигнализацией. Но я не расстался с надеждой устроить свое собрание в музей, чтобы оно служило на благо многим.
Уже года через два-три, когда в мою коллекцию попало несколько книг, отпечатанных в Москве в XVII веке, решил их передать в областную публичную библиотеку. К моему удивлению, директриса отказала в просьбе, хотя свои драгоценности я предлагал бесплатно и без всяких условий.
Лет через пять отношение госхранилищ, в том числе и библиотек, к древним русским книгам изменилось, их стали принимать и покупать. Про себя я с удовлетворением отменил, что занимался и продолжаю заниматься не пустым делом.
Не так давно мне прислали письмо из одного сибирского музея. Сотрудница его пишет, что узнала обо мне «как коллекционере икон и старопечатных книг» от коллег из другого музея, которому я в свое время подарил лучшие экспонаты из собрания произведений древнерусской живописи и дублевой состав коллекции рукописных и старопечатных книг кирилловского шрифта XVI—XIX веков. Далее в письме говорилось: «…если хорошо у нас представлена живопись XIX века, то очень слабо — раздел древнерусского искусства. Поэтому-то мы и обращаемся к Вам с целью попросить Вас иметь нас в виду… тем более, что нам известно, что Вы… имеете хорошие иконы и книги… Будем ждать Вашего положительного (?) ответа».
Ответ я дал, несмотря на вопрос в скобках, положительный, но поставил условием постоянное экспонирование подаренных произведений искусства. Заодно пояснил: ничего не продаю, а только дарю.
В новом письме из музея прочел: «Желание дополнить наше собрание произведениями Вашей прекрасной коллекции несколько расходится с нашими возможностими». Оказывается, из-за недостатка экспозиционных площадей в этом музее. Далее директор сочувственно пишет: «Я понимаю Ваше желание, чтобы все, что Вы пожелаете передать нашему музею, было выставлено на обозрение, но…» Предлагались условия, меня не устраивающие.
Это не каприз, а право любого владельца, в том числе и коллекционера,—распорядиться своим имуществом в соответствии с убеждением. Если оно законно и разумно. Однако законность и разумность моих условий не однажды вызывали прямо-таки враждебное отношение тех, к кому я обращался. «Да кто ты такой,— читалось в их глазах,— чтобы выставлять нам свои условия?!» В связи с этим мне хочется сказать о слишком расширительном толковании’ некоторыми должностными лицами Закона об охране памятников культуры и истории. Некий кандидат наук и доцент вполне серьезно ратует за изъятие у коллекционеров (особенно нелюбимых им как конкурентов) всего, что представляет научную или государственную ценность. В качестве аргумента-тарана он выдвигает «некомпетентность» коллекционеров, не имеющих не только ученых степеней, но и специального, в данном случае исторического образования. Насколько сей аргумент несостоятелен, видно хотя бы из такого примера, одного из множества. В газете «Социалистическая индустрия» 30 марта 1982 г. под рубрикой «Мир увлечений» опубликован очерк Б. Циркова «Второе дело жизни». Приведу слова академика ВАСХНИЛ Н. П. Анучина: «Орнитологическое собрание Б. Я. Гордта представляет большую научную ценность своей полнотой. Рабочий-строитель из Белоярского леспромхоза является одним из лучших знатоков пернатого царства приобской тайги в верхнем течении реки Кеть. Его редкая способность художника-таксидермиста также свидетельствует о том, как первоначальное увлечение собирателя-коллекционера переросло с годами в истинное научное исследование. Если принять во внимание десятилетия упорных поисков, которым он отдает все свободное время, его орнитологическая коллекция чучел и кладок яиц является настоящим подвигом жизни».
Сегодня — «некомпетентный», начинающий коллекционер через десять, двадцать лет может стать отличным специалистом, глубоким знатоком той области науки, к которой относится порожденное им собрание. Так почему же в начале исследовательского пути ему могут легко приклеить ярлык «некомпетентного»?
Иное отношение к коллекционеру-ученому. Сошлюсь на газетную заметку «Уникальная «библиотека»: «Два старинных манускрипта пополнили библиотеку заведующего кафедрой Хорезмского педагогического института X. Саддикова. Библиотека ученого насчитывает ныне несколько сот редких рукописных и старопечатных книг. В течение тридцати лет собирает их X. Саддиков».
Не коллекция ли помогла ему стать ученым?
И, конечно же, коллекционер — отнюдь не препятствие для изучения того, что он собрал. Согласно закону, каждый коллекционер обязан поставить на государственный учет свое собрание, книжное тоже. Издаются даже каталоги личных собраний книг кирилловского шрифта.
Лично мне такое обвинение — коллекционер — враг науки — кажется надуманным. Личность коллекционера, его интересы и цели, польза, которую он в конечном счете приносит обществу своим собирательством, полностью зачеркиваются с таких позиций. Разумеется, не все представители науки или музейного дела разделяют точку зрения доцента на коллекционирование. Приведу еще одну строчку из того же письма директрисы музея «Невыполнимых обещаний не даю, поэтому с Вами совершенно откровенна, обманным путем пополнять коллекцию не намерена». Ну что ж, спасибо за ясность…
У меня хранится акт и приказ по музею — о постоянной экспозиции иконы XVII века, замечательного произведения живописного искусства, переданного мной в дар местной картинной галерее. На бумаге стоит печать и красуется подпись директрисы (правда, теперь уже бывшей), А икона, насколько мне известно, находится в запасниках. Почему не выполняется обещание? Мне объяснили: из-за реконструкции экспозиции. Идут годы, а «реконструкции» конца не видно… И трудно против такого довода возразить — нелепо требовать повесить икону, например, среди произведений современной живописи. А как же все-таки соглашение и приказ по музею?
Вероятно, не только мне, но и — многим другим коллекционерам музеи делают предложение продать или передать часть собрания. Для коллекционера это большая честь. Мне, когда я получил такое предложение, подумалось, какие заботливые люди трудятся в музее, стремятся пополнить фонды, шлют письма за тридевять земель. А после пришла в голову простая мысль: а почему, собственно, издалека стараются выловить сразу целую коллекцию, собранную, кстати, в другой области? Может, край, откуда рассылаются письма коллекционерам во все концы страны, беден подобными памятниками искусства? Если вернуться к цитированному выше письму, то могу с уверенностью заявить, что произведений древнерусского искусства в фондах того музея мало только по одной причине — о сборе их не очень-то пеклись штатные сотрудники. В том сибирском крае еще немало произведений прикладного искусства, древних книг хранится у потомков первых поселенцев и местных коллекционеров. Вот с кем надо немедленно наводить мосты музейщикам. И в музеях, где эта работа ведется добросовестно, на недостаток экспонатов не жалуются.
Примечателен такой факт. Картинная галерея, куда мне посчастливилось передать свои лучшие произведения древнерусской живописи, прикладного искусства и дублевой (по орнаментике) комплект рукописных и старопечатных книг кирилловского шрифта, находится в старинном сибирском городе областного значения. Почему именно этой галерее меня осенило передать свою коллекцию? Однажды, оказавшись в том городе и познакомившись с музейной экспозицией, я увидел следующее. Русское искусство было представлено произведениями XVIII—XIX веков да парсуной, видимо, копией конца XVII века. Почему? Оказалось, что в фондах, насчитывающих не одну тысячу экспонатов, имелось всего 2—3 достойные показа иконы XVII—XVIII веков. Правда, в запасниках хранились несколько десятков икон и предметов мелкой пластики, но они не отвечали требованиям музейного уровня. Было очевидно, что все это собрано наспех, наскоком, из выброшенного. И точно, сотрудники музея подтвердили, что сбором экспонатов они занимаются два-три дня в году. А у галереи — собственный автобус. Да при желании на нем можно забраться в такие дебри обширного края, где, наверное, нетронутыми еще скиты стоят, где в оставленных жителями деревнях, в заколоченных избах весь скарб лежит, и иконы в красном углу стоят, и книги на чердаках преют… Для длительных экспедиций у музейщиков нет времени, нет среди них заинтересованного человека. А в их же городе живет, не знаю даже, как его назвать, хищник, что ли. Он без больших затрат, но целеустремленно года за три — всего! — наскупал по дешевке около 150 икон. Прослышал, что иконы дорого стоят, телефильмов насмотрелся про жуликов, что за панагию мешок денег загребают, и натаскал в квартиру, горкой сложил «доски» возле батарей водяного отопления, стенные шкафы забил. Живописный слой большинства икон из-за неправильного хранения и попыток самодельной «реставрации» с помощью нашатырного спирта погиб, но кое-что уцелело. А когда сотрудники музея попытались уговорить владельца продать или подарить коллекцию, то он откровенно заявил, что не хочет потворствовать лени штатных сотрудников галереи и их иждивенческим поползновениям. Музейщики, конечно, обиделись, а напрасно, он правду говорил об их безынициативности.
Из 160 книг кирилловского шрифта — столько к 1978 году насчитывала моя коллекция — удалось передать в Тюменскую областную картинную галерею 10 рукописных (XVIII—XIX вв.) и 17 печатных (XVI— XX вв.), Камчатскому областному краеведческому музею— 7 рукописных (XVIII—XX вв.) и 25 печатных (XVI—XX вв.). Свердловскому областному краеведческому музею — 11 рукописных (XIX — начало XX вв.) и 8 печатных (XVII—XIX вв.)…
Музеи Тюмени и Петропавловска-Камчатского — обладатели дублетных составов основной коллекции не по содержанию, а по орнаментальному оформлению книги. В эти же музеи и тоже с условием постоянной экспозиции приняты более двадцати лучших моих икон и несколько, но без условия показа, подарены Свердловскому областному краеведческому музею.
Откровенно говоря, каждый раз нелегко было отдавать то, чем дорожил, к чему привык за многие годы.
Так исполнялась моя мечта поделиться со всеми тем, что любил. Я заранее ликовал, уверенный, что экспонаты из моей коллекции передадут другим чувство восхищения, благоговения.
Вместе — дружная семья
Проблемы, проблемы… Их немало в собирательстве. И со временем их количество не уменьшается само собой, скорее — наоборот. В газетах и журналах публикуются материалы о коллекционерах, довольно многочисленные, однако авторы их почему-то не касаются проблем, разве что мимоходом и на самых главных. «Где хранить коллекцию?» — задает вопрос в газетной заметке от имени легиона филателистов В. Лукин. По поводу недостаточного выпуска «филиродукции» (кляссеры, филателистические пинцеты и пр.) в ВОФ автору заметки ответили: «Слишком уж явное отставание от роста численности коллекционеров в стране. За последние десять лет количество членов ВОФ возросло в десять раз, а выпуск продукции для филателистов — лишь в два-три…»
Уже то, что эта проблема вынесена на страницы центральных газет, говорит о серьезном отношении к нуждам коллекционеров.
Большие трудности породил книжный бум. Не первый год от него страдают библиофилы. Проблемой стала комплектация личных библиотек и вообще их пополнение.
Толковое предложение высказал в печати житель г. Львова и, несомненно, книголюб Е. Денисов. Вот его соображения об устранении книжного дефицита: «Хорошо бы переиздавать книги только на конкурсной основе. Госкомиздат мог бы проводить опросы или каким-то другим способом изучать спрос (хотя бы по тематическим направлениям) и на этой основе планировать выпуск, избавляя полки книжных магазинов от ненужных изданий и сберегая бумагу для нужных».
Хочется продолжить мысль Е. Денисова. Выступления в печати раскрывают еще одну сторону жизни новой книги, я назвал бы ее печальной: часто книга обходит стороной того, кому предназначена, для кого написана и выпущена. И едва ли эту проблему мы решим с помощью книготорговой сети. А что, если распределение книг по тематическим направлениям взять в свои руки первичным организациям Всесоюзного общества книголюбов, в рядах которого десятки миллионов человек? Ведь тогда книга неминуемо придет к тому, кому она действительно нужна. Одновременно решится и проблема пресечения спекуляции вновь выходящими книгами, которая зачастую совершается не без помощи работников магазинов. Кстати, в настоящее время закупка литературы в книжных магазинах и распределение между членами клубов уже практикуется во многих городах, в том числе в свердловском городском клубе «Уральский библиофил».
Продуктивный, на наш взгляд, непосредственный обмен книгами между членами клубов книголюбов во время собраний, и он заслуживает более широкого распространения и совершенствования. Жаль, что опыт такой формы обмена еще не обобщен.
Некоторые клубы, в частности горбдской клуб «Сургутский библиофил», уже практикуют более широкий по охвату способ книгообмена. В печатных программах заседаний, рассылаемых в такие же клубы других городов, публикуется так называемая «Адресная книга сургутских книголюбов». Она помогает объединению всех увлеченных книгой. На ее страничках сообщаются адрес, фамилия, имя и отчество книголюба и тема (или темы) собирания. Хорошо было бы и перечислить издания, предназначенные на обмен.
По образцу программ сургутских книголюбов могли бы выпускать подобные адресные книги и секции коллекционеров.
А вот одна из самых острых для коллекционеров проблема. Где приобрести, например, старинную монету? Икону? Шпагу? Древнюю книгу, наконец? Пусть она будет даже дефектной и категорически отвергнутой закупочной комиссией музея,— для собирателя и такая — драгоценность, радость безмерная.
Есть в законе такая установка: «Собирание, в частности, произведений древней живописи и декоративно-прикладного искусства гражданами допускается при наличии специальных разрешений, выдаваемых и регистрируемых в установленном порядке». Что это за установленный порядок? В местном отделении Всесоюзного общества охраны памятников истории и культуры, в котором я, кстати, состою, мне этого не смогли объяснить. А если по какой-либо причине тебе разрешение не выдали, значит, заканчивай коллекционирование? , Или, как говорится, будь на подхвате у более удачливого коллеги, получившего разрешение? Чтобы справедливо ответить на эти вопросы, необходимо разработать кодекс чести коллекционера, регламентирующий собирательскую деятельность и нормы отношений коллекционеров между собой, Членство в клубах коллекционеров по интересам должно наряду с обязанностями давать определенные права, а исключение из его состава — лишение их. Клубы организуются по принципу самоуправления. Во главе их, надо полагать, встанут опытные организаторы, способные поднять личное коллекционирование на должную профессиональную, моральную и правовую высоту. Подобное уже практикуется среди филателистов-школьников.
Находясь в обществе, большинство собирателей пойдет по заранее разработанному пути. Конечно, останутся и «дикие» собиратели, но не они будут делать погоду. В создании секционного общества коллекционеров есть необходимость. Его клубы по интересам помогут своим членам советом и примером и расширят поле их деятельности.
Противники любительского коллекционерства, мы уже об этом говорили, за немедленное изъятие у «частных» собирателей всего, что представляет государственную ценность. Цель «борцов» за государственные интересы вроде бы благородная — возвратить достояние народа народу, запустить в научный оборот то, что бесполезно лежит скрытым от глаз специалистов. Но призывы к изъятию не всегда порождены высокими помыслами. Иногда скопом, огульно ставится знак равенства между коллекционерами и корыстными накопителями ценностей, не заработанных собственным трудом. Часто незаконно приобретенным объявляют все, что превышает платежные возможности собирателя. Но ведь сплошь и рядом предметы, оцененные в тысячи рублей, еще четверть века назад стоили считанные рубли, а то и вовсе выбрасывались в утиль.
Стремясь упразднить любительское коллекционирование, его противники рубят сук, на котором и сами сидят. Они совершенно не думают, не заботятся о дне завтрашнем. В лице коллекционеров музейщики и ученые имеют добровольных помощников. Так зачем же отрезать у коровы вымя ради кружки молока? К проблеме надо подходить по-другому.
Очевидно — коллекционерство пора приближать к музеям, вузам, где трудятся авторитетные специалисты, готовые квалифицированно помочь собирателям разобраться в своем материале. Разве трудно организовать при городском или областном музее отдел работы с народными, школьными, производственными и прочими музеями и коллекционерами? Эти центры осуществляли бы постоянный учет фондов народных музеев, а в случаях их ликвидации экспонаты не рассеивались бы. И клубы коллекционеров есть смысл взять под опеку музеям, близким по профилю. Думаю, такое общение принесло бы обоюдную пользу.
Думается, что вообще настала необходимость в создании Всесоюзной организации коллекционеров (Добровольное общество коллекционеров СССР) с секциями: филателистической, нумизматической, библиофильской, изобразительной продукции, музыкальных инструментов и т. д. Тогда многие сегодняшние проблемы можно будет решить к общей пользе. Например, проблема приобретения предметов коллекционирования. О ней уже говорилось выше. Закон об охране памятников культуры и истории ограничивает возможности личного собирательства. Это и понятно, государство имеет приоритет на владение объектами исключительного значения. А не станут ли взаимовыгодными магазины для коллекционеров? Вроде уже существующих букинистических и антикварных? Тогда цены на предметы будут устанавливаться не произвольно, а согласно официальному курсу специалистами. Приобретенная же вещь со всеми основными данными атрибуции может вписываться в книжку коллекционера. В ней удобно вести учет состава коллекции, перемещение экспонатов и т. п. Почему бы не начать выпуск массового журнала «Коллекционерство в СССР» или «Советский коллекционер», или под каким-то иным названием? На страницах этого издания отражалась бы (и направлялась) собирательская деятельность в стране, что столь необходимо. Думается, с всеобщим удовлетворением было бы воспринято и установление всесоюзного Дня коллекционера, к которому приурочивались бы в городах и селах выставки из личных собраний— тематические, новых приобретений и находок, юбилейные и т. д. Кое-что в этом направлении уже делается, не хватает лишь общего руководства, единой организации. В июле 1982 года, например, в седьмой раз проведен ежегодный праздник книги («Свердловск литературный »), на котором демонстрировались различные по содержанию и составу выставки, в том числе из личных библиотек жителей города. Выставки осуществляются и клубами библиофилов, филателистов. В Свердловске открыт специализированный комиссионный магазин «Филателия». Он принимает для продажи марки. Но пока подобные магазины — привилегия коллекционеров книг и марок. Создание универсальных магазинов для коллекционеров в областных городах нанесло бы сокрушительный удар по спекулянтам от собирательства. Коллекционерские магазины призваны сыграть положительную роль не только в борьбе со спекулянтами от собирательства, но они превратятся в еще один источник пополнения фондов госмузеев и хранилищ.
Хочется верить и в то, что у нас в стране начнут выпускать и ценники хотя бы на основные виды объектов коллекционирования. Тогда отпадет соблазн использования зарубежных ценников-каталогов. Советский коллекционер получит возможность ориентироваться на одну — государственную цену, установленную авторитетной комиссией, например, при Центральном правлении Всесоюзного общества коллекционеров.
Регулярно и повсеместно, по нашему мнению, уже сейчас следовало бы проводить музейные выставки поступлений из личных коллекций.
Осуществление перечисленных мероприятий пойдет на пользу личному и государственному собирательству и, значит, в целом нашему обществу. По своим возможностям и размаху Всесоюзное общество коллекционеров внесет достойный вклад в сокровищницу нашей национальной культуры и будет тесно сотрудничать с Всесоюзным обществом охраны памятников истории и культуры и Всесоюзным обществом книголюбов, ведь в целях, поставленных этими добровольными обществами, много общего.
