Полярная экспедиция «Советская Россия»
6 НОЯБРЯ 1982 ГОДА В 9 ЧАСОВ 30 МИНУТ МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ ИЗ УЭЛЕНА СТАРТОВАЛА ВЫСОКОШИРОТНАЯ ТРАНСКОНТИНЕНТАЛЬНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ «СОВЕТСКАЯ РОССИЯ», ПОСВЯЩЕННАЯ 60-ЛЕТИЮ СССР. МАРШРУТНОЙ ГРУППЕ, В СОСТАВЕ КОТОРОЙ НАХОДИТСЯ НАШ СПЕЦИАЛЬНЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ — ЗАВЕДУЮЩИЙ ОТДЕЛОМ ПУБЛИЦИСТИКИ ЖУРНАЛА ЮРИЙ БОРИСИХИН, ПРЕДСТОИТ ПРОЙТИ СУРОВЫМ ПОЛЯРНЫМ МАРШРУТОМ БОЛЕЕ 10 ТЫСЯЧ КИЛОМЕТРОВ. ЗАПАСНОЕ СНАРЯЖЕНИЕ, НАУЧНЫЕ ПРИБОРЫ, ПРОДУКТЫ ВЕЗУТ СОБАЧЬИ УПРЯЖКИ. С ПЕРВЫХ ПЕРЕХОДОВ ГРУППЕ ПРИШЛОСЬ ОЧЕНЬ ТРУДНО…
Напутствуя отважную шестерку, уэленцы говорили:
— Уэлен и Мурманск разделены громадным расстоянием. Но на пути вашего следования живут люди многих национальностей, тесно спаянных, дружбой,— единый советский народ. И мы не сомневаемся, что цель экспедиции будет достигнута.
Короткие предстартовые заявления.
В. Карпов, радист:
— Сигналы моей станции летят далеко вперед. Уже ответили Тикси, Певек, мыс Шмидта: «Приходите, ждем вас!»
П. Смолин, штурман:
— Линия нашего маршрута извилиста. Людская помощь ходит по прямой. Мы помним о ней.
В. Рыбин, врач:
— Ребята здоровы, рвутся на маршрут. Первую тысячу километров придется сдерживать.
Ф. Ардеев, каюр:
— Наши помощники — тридцать верных собак. Верных! Я спросил, у каждой.
Ю. Борисихин, оператор:
— Есть все, чтобы идти спокойно: родной дом в уральском селе Коптелово, мать в нем, строгие земляки. Отечество без силы не оставит.
С. Соловьев, руководитель экспедиции:
— В конце единственной уэленской улицы стоит простенький морской маячок. От него мы и начинаем свой путь. Уверен, он будет виден нам и за тысячи километров. Ведь это — свет горячих человеческих сердец. Это — самый верный наш ориентир.
Когда верстался этот номер журнала, маршрутная группа экспедиции «разматывала» четвертую тысячу километров пути. Ни морозы, ни ветры не останавливают ребят.
Северяне отмечают: «Экспедиция как бы всколыхнула молодых, и романтика Севера позвала их с новой силой. Увеличился поток писем с материка, в которых парни и девушки просят дать возможность поработать в Заполярье, внести хоть какой-то вклад в его освоение».
Со скального берега на океан нависли снежные козырьки. Они едва приклеены. Надо держаться подальше. Но на сколько? Охотник Роман Арматыргин стригущим движением рук показал, что уходить от бёрега далеко не следует, можно проскользнуть мимо лощины, которая выведет к лежбищу моржей. Поземка, как ей и положено, началась низом, потом снег закипел, пошел вверх. Я слышал океанский гул, но попробуй разглядеть его в белой каше, Метель взрывалась снежными зарядами, причем ритмическими. Когда чуть утихало, я видел спину согбенного под ветром Олега Капорейко. Как пригодились сейчас вынужденные ночные прогулки в арктические сопки над Лаврентием!..
ИЛ-18 доставил полярную экспедицию в Анадырь в октябре прошлого года, он не стоял и часа — улетел, мы остались на берегу Анадырского лимана. Возле него горюнился Семен Дежнев, который в 1648 год открыл восточный мыс Евроазиатского континента. Вспоминаю его слова: «С голоду мы, бедные, врозь разбрелись. И вверх по Анадыре пошло двенадцать человек и ходили двадцать ден, и воротились назад и, не дошед, за три дня, днища до стану, обкочевались, начали в снегу ямы копать…»
До поселка Лаврентия летели на АН-14, слегка отяжеленные разницей в 7 часов, и, хотя день блестел над Тихим океаном, над уже подснеженными горами, все время хотелось спать. Но живой океан разбудит и мертвого! Аэродром Лаврентия оказался так близок к воде, что мы, как дети после трудного урока, забыв о тяготах пути, бросились к берегу.
Я видел голубую махину Тихого океана впервые. Зрелище текущей то ли с неба самого, то ли из недр живородящей зелено-белесо-голубо-бесконечной зыби распахивало душу для самых глубоких впечатлений. Или одного единственного: с этого часа будешь жить иным временем, дышать иным воздухом, есть другую пищу, носить непривычную одежду, уже не другое ли и сердце застучит в груди? Все другое?
Но грустные лица пассажиров на аэродроме возвращают нас к банальной во всех временных поясах ситуации: вертолет, долженствующий перекинуть нас через перевал в самый восточный поселок страны — Уэлен, месяц стоял на приколе, и потому нам надлежало стать в приличную очередь. А стоял он по причине здесь извечной: над перевалом противоборствуют Ледовитый и Тихий океаны, никак не могут разделить зоны влияния.
Так и эдак крутит карту штурман Павел Смолин. Снега пока нет, нарты бесполезны. Впрочем, нет еще и собак Переправиться на барже через залив Лаврентия, а там — пешком? Но груз — две тонны!
Но и эти нетвердые варианты перечеркивает ночь поднимается шторм, мглу белит снег, и мы с сопки видим, как уютная бухта заполняется шмыгнувшими сюда судами.
Так где же мы? С Чукотки начинается российская земля. Семен Дежнев писал, проплыв около крайней точки державы российской: «А с Ковыми-реки (Колымы.— Ю. Б.) идти морем на Анадырь-реку, и есть Нос, вышел в море далеко… а против того Носу есть два острова, а на тех островах чукчи живут… А с русскую сторону Носа признака: вышла речка, становье тут у чукоч сделано, что башни из кости китовой…»
…Из вертолета, опустившегося как раз в месте «стыковки» двух океанов, катилась на меня, гремя цепями, шерстистая волна крупных псов. Они крутились, прыгали, вились, пылили, обматывая меня цепями.
Я вырос в уральской деревне Коптелово, и у нас приличный двор без собак не жил. Ну одна, две. А тут три десятка, да еще чукотские! Врач Володя Рыбин не выпускал из рук шприца на случай укуса.
Мне на грудь бросил лапы пестрый, мускулистый пес, и в глазах его я прочитал доброжелательность. Что ж, мы не .против дружбы! И когда уже на привязи пес почти на лету ухватил и умял кус мяса, понял я, что полярная экспедиция — вот она, началась: заботы о кормлении собак, поении их, чистке, упряжке.
К утру обнаружили, что половина собак отрезана, распущена лаврентьевскими пионерами. Они, посчитав, что шерстистое воинство нами будет пущено на шапки, решили выручить четвероногих. Но псы уже поели из наших рук и без труда дали водворить себя на места.
Теперь мы дежурим по ночам и ходим в близкие сопки, Темнота здешняя, синяя и тонкая, иная, чем уральская — чуткая, с шорохами, запахами, живородящая. Арктической ночью слышишь только себя. И до счастливой ясности видишь цель и причину того, зачем пришел в эти твердые, подмерзлые сопки, в даль неимоверную, понимая сердцем сначала, что и этот кусок огромной страны так же твой, как и родной дом.
Запомнилась мне Света Череватова, маленькая девочка из Молдавии. Прямо-таки плача, она поведала горькую историю о том, как вырастила за три года их жизни в Лаврентии двух Бимок, а папа решил отдать их экспедиции. Ей жаль. Она не знает, что с ними будет в пути. Наш врач Володя Рыбин показал Свете, как кормят ее Бимок, как будут ставить в упряжку, прочертил на карте весь длинный наш путь.
— Уж пусть остаются,— повеселела она,— только напишите, как дойдут.
Милая девочка! Мы этого не знаем. Тут самая главная хозяйка — природа.
…Ветер почти сдул нас в лощинку и по ней, тихой, мы неожиданно вышли на моржей. Они быстро поскакали в тяжелый океан — именно сильным скоком, очень забавным для рыжих этих валунов; волны, холодные и накатистые, взяли их не как добычу, а как дитя. Видеть их резвящимися было особенно приятно, потому что, когда мы жили в Уэлене, океан с удивительной методичностью выкатывал на берег мертвых моржей. Не знаем уж, какая там разыгрывалась драма, по полцентнера мяса нашим упряжкам мы имели каждый день.
Мы, уральцы, пробывшие в Арктике больше месяца, не видевшие ни одного погожего дня, продутые, проснеженные, пропахшие моржовым мясом и собачьей упряжью, уже ощутили власть этого белого, одного из самых прочных в мире, северного плена. Мы верстаем эти бесконечные километры от мыса Дежнева на запад. Север властен: не берусь пока отвечать точно, каков он для нас и насколько для нас.
Вечер. Ступаю ногой на мерзлую тушу моржа. В иной ситуации я бы этого себе, наверно, не позволил. Но на цепи, вытянув напряженно морды, ждут еды три десятка собак. И я поднимаю топор…
п. Уэлен
ОТКРЫТИЕ АЛЯСКИ
Открытие Аляски со стороны России два с половиной века назад подтверждают обнаруженные архивные документы. Их изучил в Центральном государственном архиве Военно-Морского Флота СССР доктор исторических наук Л. А. Гольденберг. Они восстанавливают также русский приоритет целого ряда открытий в Тихом океане.
Найденные документы расширяют сложившиеся представления об истории изучения Северо-Западной Америки, содержат новые сведения о морских плаваниях в восемнадцатом веке экспедиции Шестакова и Павлуцкого на Колыму, Анадырь, Камчатку. Одним из эпизодов этого проникновения россиян на Дальний Восток был поход бота «Св. Гавриил» во главе с геодезистом М. С. Гвоздевым в 1732 году к берегам Северо-Западной Америки.
1 мая того года Гвоздев получил письменное распоряжение идти в море «с матрозы на боте «Св. Гавриил». В июле Гвоздев отрапортовал, что отправляется в «показанной морской путь со служилыми людьми».
В августе «пополудни в 3-м часу стал ветер пособной и пошли к Большой Земле, и пришли ко оной Земли». Так было написано в рапорте М. С. Гвоздева о достижении русскими мореплавателями берегов Америки. Моряки России находились тогда у мыса Принца Уэльского на полуострове Сьюард. Затем корабль пошел вдоль американского побережья и приблизился к острову (ныне— о. Кинга). К боту подплывал чукча на кожаной лодке…
В конце 1732 г. русские достигли берега неведомой до того земли, которая на картах изображалась белым пятном, так была открыта Аляска со стороны России.
А в 1733 г., то есть ровно 250 лет назад, дальневосточная экспедиция, продолжавшаяся шесть лет, успешно закончилась.
А. КОПАЙСКИЙ
