Я раскрываю блокнот и восстанавливаю жизнь Емельянова и последний его день…
Ветер дул тугой, порывистый. Ветер нес запах степи, осени и легкого домашнего дыма от хутора.
До хутора — рукой подать. Метров двести, не больше. Через пустырь, заросший ковылем. Любимое место хуторской детворы. Здесь носились на «конях», размахивая деревянными саблями. Здесь до одури гоняли футбольный мяч. Но в сторону хлебного поля мяч пинать запрещалось. По строгим ребячьим правилам. А когда приезжали в страду на подмогу солдаты и вставали здесь лагерем, пропадали пацаны на пустыре дотемна.
Но поубавилось со временем на хуторе ребят. Кто в лагерь теперь на все лето отправляется, кто в райцентр Зимовники — к родственникам, а многие здесь нынче не задерживаются. Подрастают ребятишки, и родители, как кочевники, сразу в путь собираются…
Пустынным выглядит хутор в страдную пору. Только к позднему вечеру стекаются в него с работы взрослые, чтобы утром с первыми петухами снова уйти в поле…
День был ветреным и жарким. Устав от игр, десятилетние Олег, Саша, Коля и шестилетний Эдик решили устроить небольшой «перекур». И не как-нибудь — по-настоящему, как взрослые. Благо, спички и сигареты дома без надзора лежат.
Сильный ветер мгновенно задувал спички. Пошли в пшеницу. Высокая, спелая, она закрывала надежно и от ветра и от посторонних взглядов. Закурили. Небрежно, подражая взрослым, бросили горящую спичку. И тут же вспыхнули порохом иссушенные зноем стебли.
Они еще пытались затоптать пламя ногами, потом бросились врассыпную.
— Поле горит! — крикнул Коля, пробегая мимо взрослых.
