В самом центре Свердловска стоит красивый особняк. Здесь ныне располагается мемориальный музей Якова Михайловича Свердлова. В начале века владел домом некий чин, проживавший в столицах, а дом сдавал. И, надо полагать, недешево стоило снять в нем комнату. Весь второй этаж занимает агент швейной фирмы «Зингер». На первом этаже располагалась публичная библиотека. И достаточно широкая гостиная третьего этажа была поделена на две части темным глухим коридором. Справа — комната, которую снимал рабочий (платил ему за аренду Екатеринбургский комитет РСДРП), а слева — укромный закуток, похожий на известные нам теперь красные уголки, где проходили в 1905 году занятия подпольной партийной школы.
Умно придумано. Респектабельный особняк. Публичная библиотека — якобы люди идут за книжками… Впрочем, у товарища Андрея, который руководил занятиями в школе, к тому времени уже был богатый опыт конспирации.
Пройдет год. Товарищ Андрей но заданию партии уедет в Казань. И тут же следом за ним отправится телеграмма: «Вторник выехал в сопровождении филера здешний организатор комитета демократов член областного комитета псевдоним Михайлович или Андрей личность не выяснена. Оказывается заехал Казань. Филеру указано передать вам. Распорядитесь по усмотрению допуская возможность скрыться. Полагал бы выяснить связи арестовать. Ротмистр Самойленко».
Сколько их было, этих царских ищеек, казенных бумаг, преследовавших Якова Михайловича Свердлова всюду, где бы он ни появлялся. Розыскные губернские ведомости о побегах из ссылок, записки исправников, приказы уездных жандармских управлений, сопроводиловки столичных департаментов полиции… У этого человека не было легальной жизни.
…Еще один интерьер музея. «Скоропечатная граверная мастерская». Эта вывеска принадлежала отцу Якова Свердлова, жившему в Нижнем Новгороде. Бюро-стойка. Печка «голландка». Пресс, резцы, шаблоны… В мастерской можно было заказать табличку «Дворник», вывеску «Ванилевые батоны», номер дома, печать. Под прикрытием этих обывательских нужд сын гравера Яков изготовлял здесь по заданию Нижегородского комитета РСДРП печати и штампы для поддельных документов, организовал подпольную типографию, явочную квартиру. Нелегальные заказы, нелегальные гости…
Яков Михайлович вступил в партию в шестнадцать лет. С семнадцати начались тюремные университеты.
Знаменитый снимок: Яков Михайлович сидит, поджав ноги, на нарах рядом с другими заключенными. Пермская тюрьма, уральский период революционера. Необычная эта фотография появилась чудом, вопреки всем традиционным тюремным «анфас» и «в профиль». Вместе со Свердловым в камере номер семь сидел арестованный за участие в политической демонстрации студент Вологдин. Невеста, приходившая к нему в тюрьму, как-то передала большую фунтовую пачку чая. Распечатали, а там — фотокамера «Кодак»… Так и родилась эта редкая фотография узников со Свердловым в центре.
Из ссылок и тюрем Свердлов не раз совершал побеги. Наверное, поэтому в Туруханске его приказано было завезти в самую глушь, на восемьдесят верст севернее Полярного круга. Два года провел он здесь. Еще один интерьер в музее помогает представить обстановку избушки в селе Монастырском Туруханского края: стол с керосиновой лампой и пачкой книг, заиндевелое оконце, по углам — широкие лыжи, рыболовные «морды». Даже здесь, за Полярным кругом, в жгучие морозы Свердлов умудрялся ходить за десятки верст промышлять зверя и ловить рыбу. Изучал языки, писал, ждал каждую весточку из России, читал, читал… Его любимые книги — «Овод», «Спартак», «Гарибальди»…
Он и сам в когорте этих героев. Такой же цельный, сильный, волевой, никогда не думавший о себе.
Урал стал второй родиной Якова Михайловича Свердлова. Трудно перечислить методы, которыми он пользовался, организовывая партию и сплачивая рабочих; Занятия в подпольной партийной школе, митинги и выступления на Кафедральной площади в Екатеринбурге, Каменных палатках, занятия боевых дружин — в лесу, подальше от людских глаз… «…Этот профессиональный революционер никогда, ни на минуту не отрывался от масс. Свердлов шел всегда плечом к плечу и рука об руку с передовыми рабочими»,— скажет о нем Ленин.
Он реял подобно буревестнику над всем Уралом, появлялся в самых густо населенных районах, соединяя в кулак организацию; своим могучим голосом, в котором убежденность гремела, как набат, агитировал за сплочение во имя великой бури.
И следом за ним, где бы он ни побывал, поднимались шквалы забастовок, стачек, демонстраций. Бурлила, берясь за оружие, Мотовилиха, останавливалось движение на железных дорогах в Уфу и Челябинск, бастовала Лысьва, митинговали рабочие Сысерти, выходил на демонстрацию Златоуст…
Бережно восстановлена в нынешнем музее старая улочка Екатеринбурга. Булыжник под ногами, щелявые доски забора, скрывавшего ветхий домик, в котором располагалась подпольная типография, и фонарный столб с листовкой-воззванием: «Ко всем уральским рабочим. Товарищи! Мы слишком долго терпели и молчали. Пора бороться!.,» Это было время, о котором В. И. Ленин писал: «Трехлетний период золотых дней контрреволюции, видимо, подходит к концу и сменяется периодом начинающегося подъема». Все готовилось к восстанию.
Близко буря!.. Громовые ее раскаты слышны по всей России.
«Уральская правда» призывает: «Нужно организоваться».
Как белые чайки, летят листовки к солдатам: «Берегите силы. Держитесь дружно со всей революционной Россией!»
И вот оно, свершилось: «К гражданам России. Временное правительство низложено… Военно-революционный комитет Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов».,.
В экспозиции музея Я. М. Свердлова представлен интерьер кабинета первого советского президента, Председателя ВЦИКа; он поражает своей строгостью и простотой. Свердлов выкинул всю аляповатую кебе ль, велел поставить обычный стол. И рассердился, когда его поставили параллельно окну — так, что свет весь падал на лицо посетителя: «Как может человек доверчиво разговаривать, если вы его так посадили?..»
Впервые за двенадцать лет он был рядом с семьей. За всю жизнь исключение составили только два года ссылки в Туруханске… Клавдия Тимофеевна Свердлова писала: «Впервые по своим документам, не опасаясь ареста, мы зажили только после Октября. Но в первые месяцы Советской власти мы жили, как на бивуаке… Мы с Яковом Михайловичем то в Питере, то в Москве, ребята у деда, в Нижнем. Семьи не было, да и не до семьи было. И наконец мы все вместе…»
«К этому времени,— писал Луначарский,— он (Свердлов), вероятно, инстинктивно подобрал себе и какой-то всей его наружности и внутреннему строю соответствующий костюм. Он стал ходить с ног до головы одетый в кожу.».
Отчего это, даже внешнее, стремление к четкой завершенности? Владимир Ильич Ленин сказал о нем: «В самом начале двадцатого века перед нами был товарищ Свердлов как наиболее отчеканенный тип профессионального революционера… Как никакое другое, ленинское определение очень точно передает сущность человека по фамилии Свердлов, организатора рабочего класса, партийного руководителя, революционного творца, первого главы советского парламента.
Чеканны были его мысли.
Несгибаема воля.
Четкой — цель.
И удивительной, прекрасной была его жизнь, в которой все подчинилось Великой цели.
