«…от простных людей избра бог и вооружи славою и ратоборством и волностию атамана Ермака Тимофеевича сына Поволского и его единомысленною и предоброю дружиною храбровавшею, забыта света сего всю честь и славу и плотскую сладость и смерть и живот предложите».
Из Синодика Казакам в Есиповской летописи
Поход дружины Ермака в Сибирь — одна из интереснейших страниц истории России. Народ создал множество песен, легенд и сказаний, в которых имя Ермака ставится рядом с Ильей Муромцем, Добрыней Никитичем, Степаном Разиным. Немало рек, урочищ, пещер и поселений на Урале и в Сибири носят имя легендарного атамана.
Историей похода Ермака начали серьезно интересоваться с середины XVIII века. Известны труды «отца сибирской истории» Г. Ф. Миллера. Не утих этот интерес и по сей день. Написаны сотни научных трудов, посвященных различным темам, связанным с походом Ермака в Сибирь, изучены все имеющиеся письменные свидетельства о походе, а споры и дискуссии среди ученых разгораются снова и снова. Это объясняется тем, что письменные источники — это прежде всего -сибирские летописи (Есиповская, Ремезовская, Строгановская и другие) — очень скупо, противоречиво и запутанно освещают историю похода. Даже самое существенное — время начала похода (весна или осень, 1579, 1580, 1581 или 1582 годы?), кому принадлежала инициатива похода (Строгановым или самому Ермаку?), какой была численность и состав дружины, как пролегал ее путь, была ли зимовка на Урале, — даже это до сих пор не установлено доподлинно. Крайне мало сведений о самом Ермаке. Кто он был: донской казак Или выходец с Камы Василий Тимофеевич Аленин?
Большие надежды ученые возлагают на археологическое изучение мест, связанных с походом Ермака, упоминаемых в летописях, народных песнях и легендах. Археологические раскопки могут дать ответ на многие спорные вопросы.
Впервые археологические раскопки производились в конце XIX — начале XX веков на месте столицы Сибирского ханства — Искера и на Ермаковом городище на реке Тагил, где дружина Ермака будто бы стояла несколько недель после трудного перехода через Уральские горы. Затем, после длительного перерыва, в 1946 году, историки снова начали поиски фактов. О. Н. Бадер продолжил раскопки Ермакова городища. Позднее археологи зачастили в Искер, в Кокуй-городок — предполагаемое место зимовки дружины на реке Кокуй. Были найдены кое-какие новые материалы и доказательства, относящиеся ко времени похода Ермака, однако не все и не исчерпывающие, а споры среди ученых о походе Ермака не утихли и даже не ослабели.
В 1977 году на Уральском археологическом совещании было принято решение провести обследование маршрута дружины Ермака. Экспедиция «По следам Ермака» сделала первые шаги.
Группа под руководством сотрудника Уральской археологической экспедиции Ю. Б. Серикова обследовала берега рек Серебрянки, Кокуя, Актая, Журавлика, Баранчи. Были пройдены сотни километров, найдены десятки археологических памятников, в том числе и кратковременные стоянки, оставленные русскими отрядами, было доказано, что так называемый Кокуй-городок, открытый в 1926 году и исследованный тагильским археологом А. И. Россадович в 1963, 1967—1969 годах, не является местом зимовки дружины Ермака. Об этом свидетельствуют сами находки, а кроме того, внешний вид городища: это место окружено не валами и рвами, а ямами и канавами с холмиками выкинутой когда-то из них земли, что никак не напоминает крепость. Находки свидетельствуют о том, что здесь скорее всего выплавляли металл в гораздо более позднее время.
В мае 1981 года группа сотрудников кабинета археологии и студентов исторического факультета Уральского университета продолжила обследование уральской части маршрута Ермака. Было запланировано в кратчайший срок пройти пешком и на катамаранах путь от устья реки Серебрянки до Ермакова городища на реке Тагил, обследуя по пути берега Серебрянки, Кокуя, Актая, Баранчи— мест, где могли останавливаться следовавшие в Сибирь русские отряды, в том числе и дружина Ермака. Кроме того, надо было выяснить: за сколько дней мог пройти этот путь Ермак?
Актай, впадающий в Баранчу, как и другой ее приток — Журавлик, упоминаемый в летописях, очень близки
в верховьях к реке Кокун. Поэтому Актай мог быть тем путем, по которому дружина Ермака попала на Баранчу, а затем «…попдоша вниз и вышед на Туру реку, ту бе и Сибирская страна».
Удалось обследовать левый берег Актая. Да, по этой реке в весеннее время можно было сплавиться на легких стругах. Но только веской. Осенью же вода очень низка, и если Ермак шел осенью, то только по берегу, но по какому — по правому или по левому? Шурфы, заложенные на левом берегу, кроме изделий каменного века ничего не дали.
На Баранче, недалеко от поселка Бараичипский, мы обнаружили поселение раннего железного века, а рядом с ним глубокую овальной формы впадину, оставшуюся» видимо, от земчинки. Сильно оплывшие и хорошо задернованные края и дно впадины говорили о том, что землянка разрушилась давно, но когда? В первом же шурфе рядом’ со впадиной были найдены фрагменты русской серолощеной керамики, которая была особенно распространена в XVI—XVII веках. Кто был обитателем этой землянки, когда к почему она была покинута? Ответить даже на некоторые из этих вопросов можно будет после раскопок» А пока можно предполагать или фантазировать. Конечно, не исключено, что землянка могла быть достроена кем-либо из русских первопроходцев — современников Ермака и его соратников.
Весенняя разведка закончилась на поляне около Ермакова городища. Горел костер, за рекой безмолвно темнел силуэт, Медведь-камня, чуть слышно шумела река, ветер мерно раскачивал сосны..,
Может быть, именно на этой поляне четыреста лет назад тоже горели костры ермаковских дружинников, в котлах варился нехитрый ужин? Может быть, где-то здесь стоял шатер Ермака, в котором атаман с ближайшими своими товарищами Иваном Кольцом, Матвеем Мещеряком, Никитой Паном, Богданом Брязгой держал военный совет? На берегу стояли новенькие струги, дружина приводила в порядок оружие и амуницию…
Из археологических памятников, связанных с походом Ермака в Сибири, достоверно известен лишь один — столица Сибирского ханства, главная станка Кучума Искер на Иртыше, где неоднократно производились раскопки, от городища остался крошечный кусок укреплений — воды Иртыша «съели» высокий обрывистый берег.
В сентябре 1981 года экспедиция «По следам Ермака», организованная Уральским госуниверситетом, Нижнетагильским педагогическим институтом и Тагильским краеведческим музеем, продолжила поиски. На этот раз в новом районе, где, кроме Искера не было известно археологам мест, относящихся к походу Ермака.
Тщательно изучены все строки сибирских летописей, где говорится о деятельности дружины на Тоболе и Иртыше. Мало, скупо, расплывчато… Но, к сожалению, это единственная наша опора в поисках, единственные ориентиры.
Первым пунктом разведочных работ был избран так называемый Карачин остров или Карачин городок, о котором в сибирских летописях говорится как о резиденции одного из ближайших кучумовских вассалов. Городок был взят Ермаком 1 августа 1581 года (по Ремезовской летописи).
Что же сообщают об этом городке летописи? В Погодинском списке Есиповской летописи говорится, что казаки «…доидоша …до Карачина улусу… сотворишася ж с Карачою брань, и улус тут взяше много…», «…сей же Карача думной бе царя Кучюма и любим ему был, делал царю пансыри и колчюги и всякую ратную сбрую».
В Ремезовской летописи эти сведения дополняются интересными подробностями. В ней сообщается, что после взятия Карачина городка дружина Ермака совершила стремительный рейд вверх по Тавде — левому притоку Тобола — до устья реки Пелым, где находилось Пелымское княжество, входившее в состав пестрого огромного Сибирского ханства.
Взяв где силой, а где согласием ряд мансийских городков, Ермак будто бы собирался вернуться на Русь — Через Камень, но щайтанщик (шаман), захваченный казаками в Чандырском городке, предсказал Ермаку, что он вернется на Карачино озеро зимовать, а затем победит Кучума и возьмет его царство. Действительно Ермак, как известно, не вернулся на Русь, а повернул обратно и прибыл в «…зимовье Карачинское со многими припасы сушеными». «И приехали на Карачино ноября 8 день… и седоша ту 2 недели». (В другом списке Ремезовской летописи говорится о 40 днях пребывания на Карачинском острове дружины Ермака.) О зимовке на Карачинском острове сообщается только в этой летописи. Другие же сибирские летописи не содержат предсказаний чандырского шайтанщика. Была зимовка ермаковых казаков на острове или нет? Сибирские летописи создавались в XVII веке, много десятилетий спустя после описываемых в них событий.
Несмотря на общую их основу, в различных вариантах сибирских летописей имеется немало существенных расхождений. Видимо, авторы летописей опирались и на какие-то другие неизвестные нам источники. Чандырский шайтанщик изображен в Ремезовской летописи как могущественный волшебник и прорицатель, причем все его предсказания Ермаку, как известно, сбылись, кроме зимовки Ермака на Карачинском острове. Этим самым автор летописи подрывает авторитет шайтанщика, созданный им же самим. Но подобных путаниц и противоречий в этой и в других летописях немало. Тем не менее после описания тавдинского похода дружины автор летописи вполне определенно говорит о «зимовье Карачинском», куда казаки привезли многочисленные «припасы сушеные», что опять же указывает на подготовку к зимовке на острове.
И последнее. По Ремезовской летописи Ермак с дружиной вернулся на Карачинский остров 8 ноября, А в это время в Сибири наступает самая настоящая зима, и о походе на стругах к Искеру не может быть, конечно, и речи. В той же летописи указана дата взятия Искера — 26 октября (видимо, уже следующего года).
Итак, единственная из сибирских летописей — Ремезовская — при всей ее запутанности, настойчиво и определенно говорит о зимовке на Карачинском острове. Что и говорить, найти этот , остров и доказать существование на нем зимовки Ермака было бы очень и очень заманчиво.
При изучении карты низовьев Тобола выяснилось, что недалеко от его устья есть деревня Карачино. Летописный Карачин городок находился в 16 верстах от устья Тобола на Карачинском острове. Городка давно нет, а возникшая на берегу озера деревня получила такое же название.
Солнечным сентябрьским днем наша группа прибыла в Карачино. Жители охотно согласились помочь нам в поисках городка.
— Карачинский остров? Да вот он, рукой подать. Только вам лучше на лодке переправиться. Посуху не идите, там родники — можете провалиться.
— Ермак? Да, есть на острове Ермаковы ямы. Здесь Ермак с Кучумом сражение вел.
— Нет, ничего не находили там.
Быстро нашлась лодка, и мы переправились на остров. По краю берега шла дорога, опоясывающая весь остров. Остров был большой с высокими, до четырех метров, пологими берегами. Первые находки сделаны неожиданно быстро. Мы собрали большое количество обломков русской гончарной керамики, небольших кирпичиков, два железных наконечника стрел и обломок ножа. В одном из шурфов на глубине 70 сантиметров на слое кирпичной массы и угля была найдена русская гончарная керамика. Русская принадлежность большей части находок на Карачинском острове не вызывает сомнения. Местные старожилы утверждали, что на острове никто и никогда не жил, а были лишь покосы да пашня. Следы это зимовки Ермака или что-то иное? Ответ могут дать только раскопки на месте обнаружения поселения. Нельзя забывать и то» что на этом же острове был один из центров Сибирского ханства — Карачин городок.
Очень туманны и неясны обстоятельства гибели Ермака и казаков, принимавших участие в последнем походе по Вагаю. Известно, что Ермак, получив ложные известия о том, что Кучум кочует в верховьях Вагая и захватил караван бухарских купцов, направлявшихся в низовья Иртыша с богатым товаром, двинулся с отрядом в 50 человек вверх по Иртышу «до реки Вагая, бухарцев не обрете.., оттоле возвратились… до перекопи и на усть Вагаю и переко розставиша стан» (Ремезовская летопись),
В дождливую августовскую ночь 1584 года стан Ермака был окружен и внезапно атакован множеством кучумовских воинов. Лишь один из казаков спасся и добрался до Искера, сообщив оставшейся там дружине страшную весть. Ермак же, будучи раненным, пытался доплыть до стругов, но тяжелые доспехи утянули его на дно Иртыша. Вот и все, что мы знаем о последнем сражении атамана и сопровождавших его казаков. Непобедимый предводитель, видимо, впервые был застигнут врасплох превосходящими силами врага и потерпел свое первое и последнее поражение.
Сведения сибирских летописей лаконичны и не содержат точного описания места последнего стана Ермака. Указано лишь устье Вагая и какая-то перекопь в Агитской луке, учиненная Ермаком, чтобы сократить путь с Иртыша на Вагай. Вряд ли казаки, спешившие застать Кучума в верховьях Вагая, затеяли бы рытье этой перекопи.
Наши поиски перекопи были безрезультатны. В устье Вагая таковой не оказалось. Мы внимательно изучили берега острова в устье Вагая, берега Вагая вверх на несколько километров, расспросили жителей окрестных деревень. Поиски вагайского лагеря на Иртыше также не имели успеха. Не исключено, что это место уже исчезло в водах Иртыша.
Недалеко от устья Вагая стоят две татарские деревни — Бегишево и Баишево. Они и стали последними пунктами нашей сентябрьской разведки.
В Ремезовской летописи говорится о том, что тело Ермака было выловлено татарами близ Епанчина улуса и после опознания татары «…нарекоша его богом и погребоша его по своему закону на Баишевском кладбище под кудрявую сосну….»
Академик Г. Ф. Миллер, создавший на основании сибирских летописей и документальных данных о Сибири монументальный труд «История Сибири», писал о том, что Ермак захоронен на древнем татарском Баишевском кладбище, где хоронили они свою знать, а над могилою был насыпан огромный курган. В Ремезовской летописи имеются сведения о том, что татары считали, будто «…от тела и платья Ермакова чудотворение и исцеление… на войне и в промыслах удача». В связи с этими поверьями земля с могилы Ермака долгое время почиталась как священная, издалека за ней приезжали татары, чтобы увезти ее в узелке, надеясь на чудеса. Панцири и сабля с поясом Ермака считались главными всемогущими реликвиями. Но религиозно мусульманская верхушка и знать «…виде… что закон их осквернен и престает чудотворение, запретиша все от мала до велика поминать имя Ермакове, до задлится честь и слава, и могила его не явлена будет», то есть запрещали почитать могилу Ермака и его вещи как священные, а чтобы имя его было предано забвению «…смертной завет положиша, что про него рускам не вещати» (Ремезовская летопись).
О том, что местонахождение могилы Ермака окончательно забыто в наше время, свидетельствует опрос местных жителей. Иных же сведений, кроме летописных и легендарных, собранных в XVII—XVIII веках, не имеется.
Никаких следов курганной насыпи на обоих кладбищах не было обнаружено. На Бегишевском кладбище среди расплывчатых заросших лесом впадин мы встретили несколько относительно свежих шурфов, оставленных, по-видимому, современными кладоискателями. В одном из шурфов мы заметили часть кирпичной кладки. Под ней зияла темная щель. Видимо, шурф, выкопанный кем-то до нас, задел край кирпичного склепа, сооруженного в средние века. Обычай сооружать могильные или надмогильные срубы, склепы известен у многих кочевых народов с глубокой древности.
Итак, экспедиция «По следам Ермака» завершила свой очередной сезон. Может быть, он был не таким удачным, как бы нам хотелось, но все же его результаты обнадеживают. Предстоящие раскопки на Карачинском острове должны дать ответ на многие вопросы, в том числе и о возможности зимовки дружины Ермака на этом острове. Поиски мест, связанных с походом Ермака, их археологическое обследование могут дать существенные дополнении и поправки к летописным версиям похода и разрешить многие споры, которые ведутся среди исследователей похода Ермака вот уже три столетия.
Подруга зимних вечеров
В музее села Парфенево Костромской области собрана большая коллекция старинных прялок. Не случайно наши прабабки назвали их подругами зимних вечеров. С раннего детства до глубокой старости русская крестьянка не расставалась с этим нехитрым орудием труда. От матери к дочери, из поколения в поколение переходила, как семейная реликвия, прялка, которую не принято было отдавать в другие дома даже в качестве приданого.
Отделившейся семье вместе с домом полагалось заводить и свою прялку. Либо хозяин сам ее делал, либо заказывал мастеру, либо, в крайнем случае, покупал на ярмарке. Да не какую-нибудь, а непременно расписную, украшенную искусной резьбой, с рисунком,которого не встретишь на других прялках. И потому прялки сегодня интересуют нас не только как древние орудия труда, но и как самобытное произведение национального искусства.
В каждой губернии, в каждом уезде Северной Руси бытовали свои традиционные формы лопасти и донца прялок, свои приемы украшений, свой рисунок. Ярко расписанные, лопатообразные — олонецкие прялки; похожие на ажурные башенки — ярославские; испещренные резным деревянным кружевом — вологодские…
Есть свой декор и у перфеневских прялок. Лопасти у них узкие, неброско разрисованные травяным узором. Зато ножки, соединяющие лопасть с донцем, выточены на редкость затейливо, будто составлены из разноцветных кубиков, шариков, пирамидок…
Семьдесят прялок, составляющих коллекцию Парфеневского музея, собрали у старожилов округи юные следопыты под руководством местного краеведа и знатока старого быта Степана Ивановича Николенко.
Виталий ПАШИН
