Скрипка — небольшой, всего-навсего четырехструнный смычковый инструмент, но как богат ее голос! То интимно-нежный, то страстно-приподнятый, то трепетно-скорбный. Так чутко передает она самые разные настроения, так трогает душу… Недаром называют ее королевой музыкальных инструментов.
Но популярность пришла к скрипке не сразу. Путь ее к славе был долгим и тернистым.
80-е годы XVIII столетия. Франция накануне предстоящих революционных событий. А главная тема разговоров при дворе короля… проблемы музыкального искусства.
«Вот уже пятнадцать дней как в Париже только и говорят, только и грезят о музыке. Она — предмет всех наших споров, всех наших бесед… Кажется даже смешным интересоваться чем-либо другим. На вопрос, относящийся к политике, вам отвечают фразой из учения о гармонии; на моральное размышление — мотивом арии»,— писал известный французский литератор Мельхиор Гримм.
Острые полемические дискуссии разгорелись между сторонниками скрипок и виол. В богатых гостиных дворянских домов и замков слух любителей музыки услаждала виола. Ее нежное, воркующее и вместе с тем несколько бесстрастное звучание вполне гармонировало с атмосферой внешней изысканности, утонченности и в то же время манерности, царившей во время камерных концертов для избранного общества. Придворный музыкант Юбер Леблан писал: «Монархи и князья Франции судили справедливо в пользу виолы, предоставляя ей место в своем кабинете, в своей комнате, возле своей августейшей особы, между тем скрипку они оставляли до сих пор в вестибюле или высылали на лестницу…»
Но скрипка, на которой исполнялись незатейливые наигрыши во время деревенских свадеб и пирушек, ярмарочных балаганных спектаклей, завоевывала все большее признание в народе. В конце XVII века Люлли создал ансамбль «24 скрипок французского короля». Этот коллектив, пользовавшийся популярностью во многих странах Европы, обслуживал только обеды, ужины и всяческие увеселения при дворах. «Ансамблем конюшни» унизительно называли скрипачей за то, что все они были лакеями, а не виконтами и графами. Да и сам Люлли, пользовавшийся привилегиями придворного скрипача и композитора, нередко выступал на сцене в роли оборванца.
Подражая королю, один из высокопоставленных вельмож, граф Монбран, брал к себе на службу только лакеев, умеющих играть на скрипке. Острили, что в его доме прислуживали либо лакеи-скрипачи, либо скрипачи-лакеи. Считалось, что под скрипку можно только танцевать. Не случайно французские скрипачи в конце XVII — начале XVIII столетия именовались учителями музыки и танца.
Однако ничто не могло остановить победного шествия скрипки. В Италии Амати, Страдивари, Гварнери и их ученики создали непревзойденные до сих пор образцы смычковых инструментов. Появились, имея превосходные скрипки, и великолепные музыканты.
И вот в Париж приехали итальянские скрипачи-виртуозы. Они были восторженно встречены слушателями крупнейшего в Европе концертного зала, где проходили так называемые духовные концерты. Их организовывал известный музыкант и шахматист Филидор.
Однако высокопоставленные вельможи не приняли искусство итальянских музыкантов. Они доказывали, что французский скрипичный стиль — сугубо танцевальный, балетный, созданный Люлли — лучше. Против скрипки, в защиту виолы, писались злобные трактаты.
Весьма любопытный случай произошел с известным французским композитором и скрипачом Сен-Жоржем. Сын именитого вельможи и негритянки, он, один из лучших фехтовальщиков Франции, стал блестящим офицером Наполеона. Во время одного из спектаклей известный аристократ оскорбил Сен-Жоржа.
Они отправились в Булонский лес, где музыкант шпагой пронзил руку маркиза, сказав ему на прощание:
— Я не имел намерения вас убить, я только хотел дать вам небольшой урок социальной гармонии, в котором вы сильно нуждались.
Многие скрипичные мастера пытались найти секреты лака, дерева, формы замечательных итальянских инструментов, по их копии по звучанию даже отдаленно не походили на пение оригиналов. И вот молодой ученый, физик и врач Феликс Савар открыл, как он решил, важнейший принцип построения скрипки. Он установил, что деки и другие детали ил до измерять не циркулем, а соотношением высоты звуков. Выдвинутый им метод акустической настройки дек стал основополагающим в построении смычковых инструментов. Метод этот, кстати, не утратил своего значения и в настоящее время. Савар сделал попытку создать скрипку нового типа — трапециевидной формы. Первую такую скрипку сделал известный французский мастер План Вильом. Угловатая, в форме гроба, скрипка Савара удивила знатоков. Звучание ее, однако, было неплохим, и новый инструмент снискал шумный успех.
Известно, что Руже де Лиль, автор «Марсельезы», впервые исполнил свою знаменитую песню на скрипке. Это вызвало бурную реакцию слушателей. Песня была сразу же подхвачена восставшими, стала гимном революции.
О том, как спустя более чем столетие «Марсельеза» опять прозвучала в исполнении на скрипке, вспоминает выдающийся советский скрипач Д. Ф. Ойстрах. Тогда он учился в одесской музыкальной школе у замечательного педагога-скрипача П. С. Столярского.
«Это было вскоре после Февральской революции. Свержение самодержавия наш учитель принял всем сердцем. Но Столярский не был оратором. И тогда он «досказал» по-своему: взял скрипку и сыграл нам «Марсельезу».
— Дети! — сказал он.— Эту мелодию сложили во времена Французской революции. Мы с вами разучим ее к Первому мая…
Столярский велел нам явиться в школу к шести часам утра со скрипками… Мы украсили скрипки и смычки красными бантами. Столярский велел построиться в колонну. С Преображенской нас повели по Дерибасовской и другим улицам города. Мы шли и на ходу почти все время исполняли запрещенную в царской России «Марсельезу». Прохожие не оставались равнодушными. Как все южане, любящие песню, они запели, сперва чуть слышно, потом все громче и громче:
Отречемся от старого мира,
Отряхнем его прах с наших ног.
Нам не надо златого кумира,
Ненавистен нам царский чертог…
Наш учитель шел впереди и дирижировал».
