Эта картина выставлена в одном из залов знаменитого Русского музея в Ленинграде. С полотна смотрит на вас девушка, чернобровая, с глазами небесной синевы. Автор, замечательный живописец К. С. Петров-Водкин, назвал картину просто: «Девушка у окна». Но ох как не проста эта девушка! Скромен и непритязателен наряд — ситцевое платье да нитка бус на точеной шее. Но в гордой посадке головы, строгости и одухотворенности черт есть что-то поэтичное и величавое. Чувствуется в облике этой простоты и сила духа, и сила характера, которые так свойственны русской женщине. Пожалуй, есть что-то от некрасовской славянки, той, что «в беде — не сробеет,— спасет».
Если картина не в дороге — не путешествует по вернисажам страны или не отправилась в зарубежное турне, возле нее всегда люди. Однажды перед полотном остановилась и долго стояла невысокая, уже немолодая женщина с такими же голубыми, как у девушки на портрете, глазами. Углубленные в созерцание сюжетов посетители музея, спешащие туристы, вряд ли могли догадаться о тайных нитях, которыми судьба связала этих двух женщин — живую, стоявшую задумчиво в зале, и ту, что на полотне. А между тем это была необычная, можно сказать, уникальная встреча: женщина встретилась с собой, с той, что на портрете. Она почувствовала даже запах сосны в деревенском доме, где прямо на стул был поставлен подрамник с холстом и художник взялся за кисть. За окном буйствовала зелень…
Я часто ловила себя на том, что хотела бы знать, кого изобразил знаменитый художник на картине, кто вдохновил его на создание удивительного образа? И в Русском музее бывала, и дома храню отлично выполненную репродукцию из старого «Огонька», а вот узнать о героине ничего не довелось. И вот случай, удивительный, почти неправдоподобный. В Нижнетагильском училище прикладного искусства объявлен вечер, посвященный столетию со дня рождения К. С. Петрова-Водкина. На встречу со зрителями пришла сама… «девушка у окна», да, та самая. Оказалось, и живет-то она в нашем городе, и ходит по той же улице, где прошло мое детство, в старом горняцком районе.
Так я познакомилась с Натальей Григорьевной Завалишиной. Первая встреча в уютной квартирке со множеством семейных портретов, фотографий родных, близких, знакомых особо памятна. Хозяйка оказалась интеллигентным, гостеприимным человеком, прекрасной рассказчицей. По профессии преподаватель английского языка, она провела юность в Пушкине по# Ленинградом. Это были 20-е годы. Первые годы Советской власти, которая отдала великолепные царские дворцы и особняки, принадлежавшие придворной знати, под детские санатории и учреждения. Местечко так и называлось — Детское Село. Роскошные парки, чистый воздух, тишина привлекали сюда многих поэтов, писателей, композиторов. Вместе с родителями, людьми высокообразованными, юная Наташа Завалишина часто посещала Литературные вечера, концерты, была близко знакома с семьями, писателей В. Я. Шишкова, А. Н. Толстого, композитора В. М. Богданова-Березовского, с камерной цевццей 3. Н. Артемьевой, наконец, с художником К. С. Петровым-Водкиным. Сохранился интересный групповой портрет. Наталья Григорьевна с мужем среди друзей. Кто же на снимке? В. Я. Шишков и его жена Клавдия Михайдовна, В. М. Богданов-Березовский с Анной Агафоновной, своей верной подругой.
В квартире Натальи Григорьевны репродукция знаменитой «Девушки у окна» — на самом видном месте.
Невольно перевожу взгляд на собеседницу…
Пятьдесят с лишним лет прошло с той памятной встречи юной Наташи Завалишиной с художником. Жизнь, конечно же, наложила свой отпечаток на облик женщины. Но и сейчас она не утратила того поэтического обаяния, которое увидел живописец в совсем юной девушке и которое вдохновило его на замечательный портрет. Перехватив мой взгляд, Наталья Григорьевна заметила:
— Когда Кузьма Сергеевич заканчивал портрет, то увидел мое замешательство. Он весело улыбнулся и сказал: будет вам, Наташа, не восемнадцать, а тридцать два, увидите, как похожи.
И верно, с возрастом она все больше находила сходство портрета с оригиналом, то есть с собой. История создания шедевра описана в литературе, и все-таки услышать ее из уст самой героини случай, согласитесь, не частый.
…Летом 1928 года Наташа Завалишина и ее родители отдыхали со своими хорошими знакомыми Ивановыми в деревне Песочки Новгородской области. Поселились на даче, которую облюбовал писатель Михаил Пришвин и несколько лет подряд бывал здесь. Стояли пасмурные, ненастные дни. Но это было кстати: Наташа и ее подруги могли не отвлекаться от подготовки к экзаменам в Ленинградский институт искусств, куда они собирались поступать осенью. Поселились девушки отдельно от родителей в маленьком чуланчике с окном, где, кроме двух сенников с постельными принадлежностями, ничего не было.
Однажды утром выглянуло наконец солнце, и кто-то, словно давно ждал этого момента, застучал палкой по дощатой стене: «Эй, вы, просыпайтесь!» Наташина подруга, прошлепав босыми ногами по полу, приоткрыла дверь и радостно воскликнула: «Кузьма Сергеевич!» В гости к Ивановым приехал их старый знакомый — художник К. С. Петров-Водкин. Приехал ненадолго, а потому без вещей, в белых брюках, сером пальто, в соломенной шляпе на голове. Стало легко и весело от погожего утра, бодрого голоса за дверью.
Наташе уже приходилось встречаться с художником у тех же Ивановых в Детском Селе. Он только что вернулся тогда из-за границы, был общителен и прост, за чаем рассказывал что-то интересное, смешное и очень походил на портрет Максима Горького — тот же склад лица, моржовые усы. Уходя домой, девушка подошла к нему проститься, и тут Кузьма Сергеевич, внимательно заглядывая в лицо, шутливо-строго сказал маме: «Надо за дочкой следить, чтобы брови не красила». Наташа страшно смутилась: ее прямые и черные брови, выделявшиеся на белом лице, были предметом частых острот.
Новый гость быстро сдружился с молодежью. Вместе ходили за ягодами, в соседнюю деревню, пели старинные песни, слушали увлекательные истории, которым, казалось, не будет конца. Художник внес в размеренную дачную жизнь живую струю, и на третий день его пребывания все загрустили, зная, что предстоит отъезд. Поздним вечером собрались за общим столом. И тогда Кузьма Сергеевич сказал, обращаясь к Наташе: «От вас зависит, уеду я или нет. Если согласитесь позировать, останусь и завтра же начну писать».
На следующее утро он приладил на стул огромный подрамник с холстом, приготовил краски; поскольку не взял с собой ничего, и холст, и кисти пришлось одолжить у художника Савинова, жившего здесь же со своими учениками. Наташа вышла в белой блузке, с заплетенными у висков косами, как делала всегда. Художник запротестовал: «Не годится. Наденьте то платье, в котором я вас здесь впервые увидел, а волосы подберите в прическу». Затем долго пересаживал, пока не нашел нужного освещения…
Наталья Григорьевна хорошо помнит первый набросок лица и фигуры мелом. Ей он особенно понравился: как живая! Потом в процессе работы над картиной сходство несколько утратилось. Тем не менее Наташа с удовольствием позировала, а к картине привязалась как к живому существу. В минуты отдыха Кузьма Сергеевич рассказывал ей о своей дочке Аленушке, которую обожал. «А знаете, Наташа,—говорил он,— вы очень походите на мою жену в молодости».
Вспоминая эти слова, Наталья Григорьевна задумчиво улыбается:
— Когда я познакомилась с Марией Федоровной, то никак не могла понять, в чем он находил сходство. Конечно, она была уже немолодая, очень полная, подстриженная по-мужски, с заметными усиками над верхней губой, и все-таки… Француженка по происхождению, с трудом говорила по-русски, сильно смягчая согласные и грассируя. Художник очень ценил мнение жены. Именно Мария Федоровна, когда Петровы-Водкины пришли в наш дом по приезде из деревни, первой заметила: «Это не портрет — это картина».
…А пока работа над картиной, картиной-портретом, была в разгаре. Все девять дней, пока она писалась, Кузьма Сергеевич был очень сосредоточен. Работая по два-три часа в день, почти не разговаривал. Зато после устраивал с молодежью в лесу «шишковые» бои, виртуозно свистел в четыре пальца, уверяя, что этому его научили арабы в Африке, а однажды даже взялся предсказать судьбу цыганке, встретившейся по дороге… Он рассказывал удивительные истории, и понять, что в них было правдой, а что выдумкой, чтобы развеселить собеседников, оказывалось просто невозможно. Но об искусстве всегда говорил очень серьезно. Наталье Григорьевне запомнились такие слова: «Конечно, я начал с иконы и, пройдя от иконы до Гогена, создал свое понимание искусства».
Портрет еще не был закончен, а художнику пора было уезжать. Взять с собой он его не мог, так как краски не высохли. Кузьма Сергеевич попросил родителей Наташи захватить портрет, когда отправятся домой. Он рассчитывал в Ленинграде продолжить работу, но обстоятельства сложились так, что это затянулось на годы. Только в конце 1932 года картина «Девушка у окна» появилась на первой выставке советских художников. О ней заговорили. Был момент, когда полотно хотел приобрести для, своей коллекции богатый американский бизнесмен, сулил немалую сумму. Но Кузьма Сергеевич отказал, хотя в то время очень нуждался в деньгах. Позднее картина была куплена государством и заняла свое постоянное место в одном из лучших музеев страны.
— Наталья Григорьевна, а как вы относитесь к своему портрету? Будем называть его так, поскольку это действительно ваш портрет,— спросила я как-то ее.
— Очень люблю. Он ведь как часть меня самой. Но не только поэтому: это один из лучших портретов Петрова-Водкина. Всегда, когда бываю в Ленинграде, захожу встретиться с ним, со своей молодостью, поздороваться с Кузьмой Сергеевичем, его автопортрет — на соседней стенке…
Один из выдающихся скульпторов двадцатого века Эмиль-Антуан Бурдель справедливо заметил: «Портрет — это всегда двойной образ — образ художника и образ модели». Чем богаче оба образа, тем значительней произведение искусства.
Наталья Григорьевна Завалишина на портрете. А в жизни? Такая же целеустремленная, энергичная, «с характером», какой запечатлел ее художник? …
Сама она считает так:
— Портрет, конечно, более значителен. Это и понятно. Кузьма Сергеевич воплотил в нем образ юных современниц, их дерзновенные мечты. Какое это было время! Женщины активно включились в трудовую, общественную жизнь, учились…
На долю Натальи Григорьевны выпали разные дни — светлые и трудные. Пережила вражеские налеты на город Пушкин в годы Великой Отечественной войны, затем ленинградскую блокаду. Обессилевшая, потерявшая мужа и мать, все же нашла в себе силы -работать на эвакуационном пункте. Три военных года жила в нашем городе, потом снова вернулась сюда через много лет, чтобы быть среди людей, протянувших руку помощи в трудную годину.
Последние десять лет работала в горно-металлургическом техникуме, возглавляла городскую методическую комиссию, потом вышла на пенсию. Воспитала двоих детей, сейчас много времени уделяет внукам. Казалось бы, можно и отдыхать. Но взялась за перо, написала воспоминания о встречах с замечательными людьми, с которыми свела ее жизнь в юные годы. Большая часть этих воспоминаний опубликована в третьем номере журнала «Звезда» за 1976 год.
О знаменитых людях, с которыми была знакома Наталья Григорьевна, написано немало. Но ведь прочесть в книгах — одно, а услышать малоизвестные подробности от человека, лично знавшего их,— совсем другое. Помнится, пригласили нас с Натальей Григорьевной на встречу с молодежью Высокогорского механического завода на вечер заводских ребят и девчат.
— Как вы думаете,— волновалась она,— будет ли им интересно слушать мои рассказы?
А как слушали! Задавали вопросы, преподнесли букет красных гвоздик, исполнили в честь нее песню…
Рассказы Н. Г. Завалишиной интересны прежде всего тем, что это рассказы живой свидетельницы, а часто и непосредственной участницы многих событий детско-сельского периода жизни видных советских мастеров искусства и литературы. Некоторые из них приняли близкое участие в дальнейшей судьбе «девушки у окна». Особенно Вячеслав Яковлевич Шишков, автор знаменитой «Угрюм-реки».
Жаль только, что почти все документы, фотографии, письма тех лет безвозвратно погибли во время Великой Отечественной войны, когда в пушкинскую квартиру Завалишиных попала фашистская бомба.
Но кое-что все-таки сохранилось. Уже в Нижнем Тагиле Наталья Григорьевна получала от Шишковых письма, а однажды и книгу «Гордая фамилия» с надписью: «Дорогой Наташеньке Завалишиной на память, с большой любовью от автора. Вяч. Шишков. 20 марта 1943 года. Москва ». Она до сих пор поддерживает связь с вдовой Вячеслава Яковлевича Клавдией Михайловной, бывает у нее в Москве. Ее воспоминания о встречах с писателем вошли в сборник «Воспоминания о В. Я. Шишкове», изданный в 1979 году в Москве.
В доме Шишковых Н. Г. Завалишина познакомилась с известным музыкантом Валерианом Михайловичем Богдановым-Березовским. В своей книге «Встречи» композитор, профессор Ленинградской консерватории пишет, что на «пятницах» у Шишковых часто бывали супруги Завалишины — Алексей Александрович и его жена Наталья Григорьевна, приятельница Клавдии Михайловны Шишковой, «очень мило исполнявшая романсы в домашнем кругу».
— Так вы, оказывается, хорошо пели, Наталья Григорьевна?
— Может быть, не так уж и хорошо, но несколько лет брала уроки у очень известного в то время педагога Зинаиды Николаевны Артемьевой. Кузьма Сергеевич очень любил слушать русскую музыку, русские песни. Иногда подпевал сам.
— А как сложились ваши дальнейшие взаимоотношения с художником уже после написания картины?
— Летом памятного года мы встречались особенно часто. У Петровых-Водкиных принимали всегда очень радушно. Бывал Кузьма Сергеевич и в нашем доме, играл с папой в шахматы. Виделись мы у Ивановых, Шишковых.
Наталья Григорьевна вспоминает такой случай. Однажды она отчаянно спорила с художником по поводу репродукции с картины «Купание красного коня», опубликованной в журнале «Аполлон». Забыв, что репродукция была черно-белой, девушка горячо уверяла, что еще с детства хорошо помнит цвет коня, хотя автор картины утверждал, что репродукция не была цветной. Но Наташа так уверенно отстаивала свое мнение, что Кузьма Сергеевич заколебался. Впоследствии говорил друзьям: «Ведь как мне голову задурила. В собственной картине стал сомневаться…»
Закончилось лето, это памятное лето 1928 года. Реже стали встречи. Наташа занималась на Высших государственных курсах при институте истории искусств, каждый день ездила в Ленинград. Кузьма Сергеевич тяжело заболел. У него признали туберкулез. Он не сдавался и, как всегда, шутил, рассказывая общим знакомым, что виной тому Песочки и Наташа, ведь из-за нее он «проторчал» там в такое ненастье.
— И все-таки был на моей свадьбе, сидел за общим столом,— говорит Наталья Григорьевна.— Когда мы с мужем делали ответные визиты, то побывали у Петровых-Водкиных. Кузьма Сергеевич тепло встретил нас, провел в свою мастерскую. Художник работал тогда над групповым портретом писателей, живших в Детском Селе. Показал и натюрморты. Их я больше всего любила у него — особенно натюрморт со стеклянной чернильницей, что всеми гранями отражалась на полированной поверхности.
Последняя встреча. Февраль 1939 года. Академия художеств в траурном убранстве. Посредине зала, под автопортретом, в цветах лежал дорогой для меня человек…
Для великих художников женская красота всегда была источником вдохновения. Но представление о красоте неразрывно связано с богатством душевного мира, поэтичностью, благородством характера, нравственной чистотой. Еще раз вглядимся в лицо девушки на картине, которой уготована вечная жизнь. О ней писали искусствоведы, кстати, с одним из них— Л. С. Зингером из Москвы Н. Г. Завалишина ведет оживленную переписку. Подробно исследована роль этой картины в творчестве живописца, судьба конкретного образа, оригинала, что вдохновил художника на создание произведения.
Наталья Григорьевна пронесла через все годы жизненные принципы, в формировании которых большую роль сыграло ее окружение. Это одна из самых умных, обаятельных личностей, с которыми мне доводилось встречаться.
Каждое лето Н. Г. Завалишина проводит в Ленинграде. Всего полчаса электричкой, и она на улицах Пушкино, обязательно пройдет по Комсомольской улице (ранее Садовой), входящей в ансамбль Екатерининского парка, побывает у дворца и знаменитого лицея. Сетует ни то, что мало в городе мемориальных досок, хотя столько памятных мест. С 1928-го по 1934 год на втором этаже здания лицея со стороны Пушкинского садика жил Кузьма Сергеевич Петров-Водкин. А ведь именно эти годы его жизни была чрезвычайно плодотворны. Здесь в двухкомнатной квартире, где ей доводилось бывать, он написал картины «Смерть комиссара», множество натюрмортов, наконец, закончил «Девушку у окна». Ее поражала простота обстановки. Прямо из кухни попадаешь в гостиную.с круглым столом и пианино, на котором играла Аленушка, дочка Кузьмы Петровича. Крышку инструмента художник расписал ярким орнаментом. Здесь же на стене портрет А. Ахматовой, натюрморт «Селедка».
Полная впечатлений возвращается она домой, на Урал, где ждут ее родные и близкие, а главное — внучка Наташа, очень похожая, как говорит Наталья Григорьевна, на нее в молодости. И кто знает, может быть, через несколько лет подойдет к портрету в Русском музее живая копия той, что вдохновила когда-то знаменитого художника?
