Богатый, суровый край Ямало-Ненецкий автономный округ. Более половины его территории — за Полярным кругом. Многолетняя мерзлота, продолжительные морозные зимы и — удивительные недра.
Еще в тридцатых годах начались геологические изыскания в округе. «Уральский следопыт» 1935 года много писал об этом. А в первом номере нашего журнала, начавшего выходить регулярно с апреля 1958 года, уже рассказывается об изначальных скважинах, давших природный газ.
Ныне широко известны месторождения Медвежье, Уренгойское, Северо-Комсомольское и другие. Неузнаваемо преобразился округ.
Раньше почти поголовно неграмотные ненцы стали культурным народом, полноправным в единой многонациональной семье нашей советской Родины… .
Вся жизнь поэта Леонида Васильевича Лапцуя связана с этими знаменательными переменами в жизни ненцев.
Родился он в 1932 году в семье оленевода. Был пастухом, рыбаком, служил на рыбзаводе. Окончил отделение журналистики Высших курсов при ЦК ВЛКСМ. Был на комсомольской работе в своем округе, заместителем председателя райисполкома. В 1960 году вышел первый сборник его стихов «Цвети, мой Ямал». Замечательному труду земляков-северян, верной дружбе, родной природе были посвящены все его стихи. Леонид Лапцуй умер, не дожив нескольких дней до своего пятидесятилетия. Нас связывало с поэтом долгое и доброе сотрудничество.
Поэма «Поляна» — последнее произведение, которое он прислал нам.
Леонид ЛАПЦУЙ
ПОЛЯНА
Поэма
Над весенней лесотундрой
Солнце заблистало.
Лес осыпан белой пудрой,
Тундра — пудрой алой.
Пляшут отблески рассвета
Птицей красноперой —
Вот пока и все приметы
Оттепели скорой.
Дальний юг манит погодкой —
Там весна в разгаре.
Здесь же день еще короткий,
Словно нос гагарий.
Но уже трепещет хвоя,
Дав разгон капелям,
И выходит все живое
Встретиться с апрелем.
По тропинке, спозаранку,
Молча пасти щеря,
Тихо вышли на полянку
Два таежных зверя.
На весенний мир глазея,
Щурились спросонок.
Шла медведица, а с нею —
Малый медвежонок.
И медведица глядела,
Не близка ль добыча,
Медвежонка то и дело
Теплой мордой тыча.
Разбирать его учила
Запахи и краски…
А в лесу весеннем было,
Как в волшебной сказке!
День теплел. Пути змеились.
След спешил за следом.
Медвежонок прыгал, силясь
Разобраться в этом.
Он вставал на лапы тихо =—
На две, на четыре…
Было тихо, очень тихо,
Слишком тихо в мире.
И, как будто раздраженный
Тишиной таежной,
Вдруг раздался протяженный,
Громкий, невозможный,
Страх несущий, вероломный,
Низкий гул, с которым
Пролетал вдали огромный
Вертолет над бором.
Заревело, запуржило,
Засвистело тонко,—
А медведица кружила
Возле медвежонка.
И металась, глухо воя,
3 этой круговерти,
Увидав над головою
Приближенье смерти…
А малыш, не зная страха,
Тянет воздух носом, ‘
Утыкается с размаху
В снежные заносы,
Лезет глупо и упрямо —
Посмотреть охота! —
И бежит, забыв про маму,
Прямо к вертолету…
Поднимается пороша
Прямо над машиной,
Медвежонка огороша,
Падает лавиной.
А березки бьются оземь,
Заметая стежку,
Слово горько молят: «Просим,
Пощадите крошку!.,»
И, под ветром наклоненный,
Но прямой от веку,
Лес в округе бьет поклоны
Чуду-человеку.
За добычей не стремиться,
Чтобы впредь, на годы,
Сохранить живой частицу
Жизни и природы.
Им прислушаться бы, людям,
Что твердит рассудок,
Но бывает безрассуден
Дикий их поступок…
Медвежонок коготочек
Об обшивку точит,
А веселый вертолетчик
Рядом с ним хохочет.
Подхватил его под мышку,
Гладит лоб и спину —
И уже пихает мишку
Прямиком в кабину.
И тогда раздался сразу
Грозный р ев— и рядом
Вертолетчик краем глаза
Увидал громаду:
В вековом снегу по пояс,
Грозно, без оглядки,
Шла медведица, готовясь
К рукопашной схватке.
Но уже закрылись с силой
Двери за пилотом —
И медведица вступила
В битву с вертолетом.
Вертолет, винтом вращая,
Стал взлетать отвесно,
Точно зверя укрощая,—
Ну, а тот ни с места!
Над таежным тихим кровом
Вертолет вертело.
А хозяйка леса с ревом
На шасси висела.
Как циркач воздушный,— выше
Сопок на равнине,
Подбираясь ближе, ближе
И верней к кабине…
Над таежною поляной
В блестках синих льдинок
Разгорелся этот странный
Дикий поединок.
И могло ведь так случиться —
Страшная картина! —
Что, как раненая птица,
Рухнет вниз машина!
И погибнет все живое —
Люди и медведи,
И затянет снеговою
Пеленою эти
Обнажившиеся кочки
Подо льдом белесым…
«Отдавайте мне сыночка!» —
Рев стоял над лесом.
Вихрь поземкою метельной
Всю округу будит.
Пред опасностью смертельной
Онемели люди.
И открыв окно кабины,
Жизнь свою спасая,
Как на мягкую перину,
Мишку в снег бросают.
И за медвежонком следом
Тут же отцепилась
Мать-медведица — и с неба
В тот же снег скатилась.
Вот он маленький комочек,
Черный с буроватым, *
На поляне, возле кочек,
На снегу примятом!
Вертолет вспорхнул, как птица,
В тучах исчезая…
На поляне воцарится
Снова тишь лесная.
И ничто уже, быть может,
Никогда отныне
Не вспугнет, не потревожит
Эту тишь в долине.
Как бы я хотел, признаться,
Чтоб велось от века .
Чуду-зверю не бояться
Чуда-человека!
Чтоб экзотике в угоду
Наобум не жили,
Не губили мы природу
И зверей щадили!
…Краткий день к концу подходит,
Поднялись туманы.
Мать-медведица уводит
Сына от поляны.
Кружит медленно по снегу
С медвежонком рядом
И глядит, глядит на небо
Долгим, грустным взглядом!..
