Все, связанное с деятельностью вождя революции Владимира Ильича Ленина, равновелико: каждая написанная его рукой строка, каждая минута его бессмертной жизни. Ведь за ними — гений первого в мире руководителя государства рабочих и крестьян.
Потому и вчитываться в ленинскую строку, вникать в суть каждого мгновенья жизни Владимира Ильича — это значит открывать, открывать…
Всегда во мне рождалось чувство большого почтения к тем, кто посвящает себя созданию Ленинианы — громадной работе по изучению жизни деятельности вождя. Чтобы вписать строку в Лениниану. нужно быть достойным такой чести,
…Он вступал в пионеры, когда родной город был в кольце фашистской блокады. Торжественные слова пионерского отзыва «Всегда готов!» звучали для Мпшп Ирошникова и его одногодков как военная присяга. Готов идти па дежурство, оберегать крышу родной школы, дома от вражеских бомб-зажигалок. Готов тянуть салазки от самой Невы, слабеющими руками удерживать в равновесии бидон с речной водой для питья — для себя и соседей…
И когда в 205-й ленинградской школе родилась идея — послать привет, подбодрить ребят из районов, оказавшихся под фашистской пятой, пионеры решили выпустить листовку. Они единодушно назвали имя Ирошникова: «Пусть Миша напишет — он в стенгазете работает лучше всех!»
Листовка рассказала о добрых делах юных ленинцев несгибаемого города Ленина, призвала к действиям против оккупантов, говорила о скорой победе над врагом.
Тогда, в зиму тяжелого, голодного, простреленного гитлеровскими снарядами 1943 года, листовку, написанную Ирошниковым и его товарищами по- пионеротряду, отпечатали в типографии. Через линию фронта, в глубокой ночи к занятой врагом территории Ленинградской области пророкотали моторами «небесные тихоходы». Так называли полушутливо, но уважительно легкие двукрылые ПО-2, против которых полностью пасовала вражеская зенитная артиллерия.
Самолеты разбросали листовки. Под каждой из них стояла подпись: «Миша Ирошииков». Это был его вклад в грядущую победу.
С той блокадной поры для Миши имя Ленина стало олицетворением несгибаемой силы всего нашего государства, пашей партии, выпестованной в горниле революции.
Сразу после Победы он стал помногу читать. Затем пошел учиться, непрестанно пополняя знания, вникая в Лениннаиу, в то, что уже нйиисано, изучено другими.
В Ленинградском университете он учился сразу на двух факультетах — историческом и на факультете, который вписан и диплом В. Ульянова,— юридическом. Ведь именно в Петербургском университете Владимир Ильич в конце прошлого века держал экзамены и о блеском их выдержал.
…Оба диплома Ирошникова отливают золотом букв: с отличием.
Нынче в творческом багаже доктора исторических наук Михаила Павловича Ирошникова около ста печатных работ, книг, посвященных Владимиру Ильичу Ленину. Работает Михаил Павлович старшим научным сотрудником Ленинградского отделения Института истории СССР Академии наук нашей страны.
О себе он рассказывает неохотно: едва удалось «выжать» из него отрывочные воспоминания о блокаде, листовое, об учебе в университете и настойчивом движении к цели, к тому, что нынче является его работой. Она предельно напряженна. Предельно ответственна: это же все связано с именем, которое знает весь мир.
— Надо бы напомнить,— рассказывает Михаил Павлович,— что у Владимира Ильича не было официального биографа. У всех, буквально у каждого, даже маленького политического деятеля большинства стран мира, как правило, он имелся. Биограф детально, шаг за шагом, записывал слова, мысли, высказанные по тому или иному поводу «шефом», выражаясь по-современному. Владимир Ильич занимался революцией, ее подготовкой, создавал первое в мире государство рабочих и крестьян. Но вот что касается собственной персоны — на это не было у нашего вождя ни времени, ни желания.
…Совсем иначе говорит теперь Михаил Павлович: охотно, с желанием как можно больше рассказать о личности, потрясающей и по сей день масштабностью своих деяний, поступков, высказываний и трудов.
— Круг моих интересов ко всему, что написано самим Лениным и о нем. заужен, сфокусирован лишь на одном: Ленин — государственный деятель.
Еще до нашей встречи мне довелось познакомиться с двумя книгами, написанными Ирошниковым. Они только что изданы в Ленинграде. В красиво оформленных обложках. Каждая страниц по 400, но вот тиражи не очень большие. Стоит, думал я перед встречей с их автором, расспросить Михаила Павловича, как ему удалось собрать материалы для этих книг. Это же непросто — сказать свое, отличающееся новизной слово, вписать
строку в Ленинпану. ,
— Да.— соглашается Ирошников.— но зато и интересней! Вот, на полках и стеллажах кабинета, где мы беседуем с вами,— десять томов размером с энциклопедию. «Декреты Советской власти»… Здесь — труд Ленина, создателя государства Советов. Как историку, взявшему па себя такую ответственную тему, мне надо досконально знать и одиннадцать томов Биографической хроники — это словно бы компас для каждого, изучающего жизнь, деятельность Ленина. Разумеется, нужны и знания непосредственно работ, трудов Владимира Ильича.
Я так пока что и не назвал книги. Одна из них «Председатель Совнаркома В. Ульянов (Ленин)». Фактически — это докторская диссертация Ирошникова. Вот как писал о ней журнал «История СССР» (№ 1, 1981): «Из числа работ, получивших признание научной общественности, назовем диссертацию М. П. Ирошникова…» — и далее шло только что приведенное мною название теперь уже книги. Она начиналась с поисков: кто же стал работать в органах народовластия под руководством Ленина в самый первый год деятельности нашего государственного аппарата?
Конечно, и до публикации Ирошникова было известно — кто именно возглавил первые наши «министерства» (по предложению Владимира Ильича в первые годы Советской власти они звались народными комиссариатами).
Другие исследователи, несомненно, встречали в ленинских работах фразу о том, что в первые месяцы существования наркоматов, Совета народных комиссаров было проведено анкетирование всех, работавших в госаппарата.
Где эти анкеты? Вот вопрос, который поставил перед собой исследователь. Начались поиски в партийных, государственных архивах. Hа это ушли не недели и не месяцы.
Наконец, перед ученым оказались несколько объемистых папок. Более шестидесяти лет ими не интересовались. В научных кругах существовало и скептическое отношение к самому факту — может, анкеты вообще не сохранились —вот и все… .
Были они. Сохранялись. И только одна их часть состояла из 25.000, заполненных разными почерками, чернилами, плотноватых листков грубой бумаги.
— Для анализа такого количества анкет вы, Михаил Павлович, наверняка воспользовались услугами ЭВМ. Стоило лишь зашифровать, перенести все на перфокарты.— и электронный мозг мог бы…
— Нет, не мог бы,— отвергает мою версию собеседник. Заведомо не доверил машине столь тонкое дело, требующее, считаю, только человеческого ума, а не электронного. Ума — и души. Взгляните, к примеру, на эту анкету, заполненную в 1918 году рукой Феликса Эдмундовича Дзержинского. Как бы распорядилась ЭВМ с двумя его ответами? , вопрос: «Сколько часов работаете в день урочно и сколько сверхурочно?» следует ответ «железного Феликса»: «Работаю сколько нужно». «Состояние вашего здоровья?» — вопрошает анкета. Ответ: «Здоровьем не отличаюсь».
…Еще одна фотокопия анкеты у меня в руках. Заполнил ее Василий Иванович Митюрев. До революции он был рабочим петербургского завода «Сименс и Шуккерт», после нее — сотрудником комиссариата иностранных дел. В анкете на вопрос: «Пользуетесь ли вы в советских учреждениях обедами, пайками и т. п.» проставлена дневная норма: «1 фунт хлеба, чай и сахар». Вот и весь паек для работника государственного аппарата, который в графе о своем здоровье написал: «Поражены легкие»… Наверняка у ЭВМ не хватило бы сообразительности «обдумать», сопоставить эти два ответа.
Впервые в нашей исторической науке сопоставлены и другие ранее не проанализированные факты.
Но об этом чуть позже. Сначала о том, как выдвигались в руководители того или иного наркомата.
25 октября (по старому стилю) В. И. Ленин выступил в Смольном перед депутатами Петроградского Совета с докладом о задачах власти Советов. «Угнетенные массы сами создадут власть. В корне будет разбит старый государственный аппарат и будет создан новый…» .
Новый… Где же его взять? У кого из соратников Владимира Ильича, достойных во всех отношениях людей, преданнейших партийцев с дореволюционным стажем — у кого из них был опыт руководства госучреждениями, страной в конце концов?
Не было опыта — его нужно было приобретать. Это понимал не только Ленин. В книге Ирошникова приводятся редко цитируемые строки из воспоминаний члена большевистской партии с 1903 года Г. И. Опрокова (А. Ломова): «Желающих попасть в наркомы было немного… боялись не справиться с работой. Ленин энергично искал кандидатов в наркомы и на ответственные посты. И после этого ЦК тут же оформлял очередное назначение. Разногласий не было никаких».
Все. кто любит кино, знают старый сериал фильмов о петроградском большевике: «Юность Максима». «Возвращение Максима»… Там есть эпизод: героя картины, питерского рабочего, назначают… директором банка. Он входит в здание, где ему предстоит работать, а в нем ни души. Бывшие служащие, саботируя, всячески мешали наладить заново работу. Но и эта трудность стала по плечу нашим наркомам, директорам банков и так далее.
Наиболее емкое определение проделанной Ирошниковым аналитической, исследовательской работы я нашел в журнале «Рабочий класс и современный мир» №1 за 1981 год. «Основные вопросы ленинского учения о сломе буржуазного и создании пролетарского государственного аппарата,— пишет журнал,— М. П. Ирошниковым исследованы с привлечением им новых, не известных ранее науке статистических данных».
Эти данные приведены в другой, столь же новой, только что изданной книге «Осуществление мечты».
Не дает мне покоя знакомая читателю цифра: 25 000. Каждую анкету проштудировать, выбрать на первый раз ориентиры к дальнейшей работе над этой же самой анкетой. Вернувшись к ней, сопоставить с уже имеющимися, обработанными… Это же сколько раз?!
Итак, установлены все, опубликованы впервые полным составом все 267 человек, участвовавших в 190 заседаниях Совета Народных Комиссаров в рассматриваемый в книге период (с июля 1918 года по март, 1920), проанализировано, кто именно и на скольких заседаниях участвовал в работе СНК. 175 раз председательствовал на них В. И. Ленин. 15—18 часов продолжался рабочий день Владимира Ильича.
Еще одна редкостная публикация: фотокопия удостоверения на бланке Управделами СНК. Сам текст, правда, уже публиковался, но любопытно, интересно видеть копию документа, который гласит: «Владимир Ильич Ульянов (Ленин) занимается умственным трудом неограниченное число часов, ввиду чего он имеет право пользоваться продовольственной и хлебной карточкой первой категории».
Не устаешь поражаться громадной работоспособностью Ленина, его неистребимой жаждой деятельности, его «неумением» хоть чуточку жалеть себя…
«Это была не просто работа,— вспоминает о тех первых месяцах Советской власти Надежда Константиновна Крупская,— это была работа, поглощающая все силы… И немудрено, что, придя поздно ночью за перегородку комнаты, в которой мы с ним жили в Смольном, Ильич все никак не мог заснуть, опять вставал и шел кому-то звонить, давать какие-то неотложные распоряжения, а заснув, наконец, во сне продолжал говорить о долах…»
Может, здесь будет и многовато цифр, но как от них избавиться, коль речь идет в принципе о статистике. Зато какая она многозначительная, «говорящая» сухим цифровым языком статистика!
Взять хотя бы данные о наркомате продовольствия. При этом надо не забывать время, когда представитель правительственного аппарата, как описывалось выше, получал на сутки 400 граммов хлеба да мизерцый кусочек сахару.
Итак: в наркомате из 1445 человек 257 — рабочие, 879 — из трудовой интеллигенции.
Конечно, им, тем самым «Максимам» из старого хорошего фильма, снятого на жизненной, правдивой основе,— было тяжко.
Показательно в этой связи свидетельство ветерана нашей партии И. С. Вагнера. Он вспоминает одно из совещаний членов ЦК и ведущих работников партии, собиравшихся тогда, в год первый власти Советов, в Смольном. Шел разговор о будущей деятельности молодого советского правительства. Выступил В. И. Ленин. «Я учился по книжкам,— сказал он,— а в книжках об этом ничего не сказано. Давайте вместе работать. Бросимся в море — научимся плавать».
Как это , совсем по-ленински. Прямо. Честно. Образно — и вдохновляюще.
…Пе дает мне покоя мысль: может, Михаил Павлович и не такой уж очень особенный человек? Два факультета окончить с отличием? Ну, есть и кроме Ирошникова такие же примеры.
«Чистить себя под Ленина», следуя совету Маяковского,— это обязан делать каждый из пас, кто окончил даже один факультет, и, возможно, без отличия.
Скорее всего, здесь будет правильным обобщение иного порядка. Когда впрямую, воочию прикасаешься к документу, подлинному, живому, связанному с Лепинианой, хочется быть лучше, чем ты был до этого. Хочется, ну на самую малую толику, стать достойнее времени, которое было и которое есть.
В этой связи вспоминается маленький поселок. Назван он в честь вождя — Ильичево. Чтобы попасть в него, нужно сесть в электричку на Финляндском вокзале Ленинграда, моего любимого города.
Через сорок минут езды будет город Зеленого рек. В старину он назывался Териоки. Сюда в августе 1917 года, спасаясь от преследований Временного меньшевистского правительства, приехал тайком, на паровозе № 293 (теперь он — памятник, стоит под стеклом на перроне Финляндского вокзала). Ленин.
Его встречал с телегой мальчишка, сын финского крестьянина П. Г. Парвиайнена. Лошадь, испугавшись паровозного гудка, понесла.
Пришлось добрый десяток верст идти пешком — Владимира Ильича после Разлива, близ петроградского пригорода Сестрорецка, ожидало подполье еще более надежное.
Очень советую всем, кто будет в окрестностях Ленинграда, побывать и в бывших Териоках. От Зеленогорска до Ильичево (старое его название — Ялкала) ходит рейсовый автобус. Четверть часа езды — и вы у крохотного, приземистого домика. Сюда и добрался Ильич в августе семнадцатого, когда мальчонка не удержал вожжи, не осилил всего одну лошадиную силу…
Этим скромным, по сравнению, скажем, с ленинградскими, московскими, ленинским музеем многие годы заведует Георгий Степанович Кущий.
Он изучил весь период, связанный с пребыванием Ленина в Разливе, в путешествии — опасном, рискованном — до Терпок, Ялкалы.
Теперь лишь одна его книжка — «Паровоз № 293» — выдержала несколько изданий. Воспоминания очевидцев, документы, факты, изложенные в ней, внушают уважение, заставляют с особым почтением относиться к словам экскурсовода по Дому-музею в Ильичеве. Это все один и тот же человек — Г. С. Кущий.
А в прибалтийском городе Выборге, куда в лето 1917-го завела судьба нашего вождя, музеем, по своей скромности под стать ильичевскому, руководит Николай Иванович Закатилов. От первого до последнего дня Великой Отечественной войны прошел он испытание на право зваться коммунистом. Его строка в Лениниане — скромна, но значима, освящена великим именем.
Перед самым важным, ответственным днем Великого Октября, пишет Н. И. Закатилов в своей книжке, обстановка потребовала, чтобы Владимир Ильич на какое-то время задержался в Выборге. В Петроград, битком набитый шпиками Временного, ему никак нельзя.
«Я, нижеподписавшийся, настоящим удостоверяю, что Центральный Комитет РСДРП (б)… постановил: Владимиру Ильичу Ленину впредь до особого распоряжения ЦК въезд в гор. Петроград воспретить. (Подпись)». ‘
Собрал, обнародовал этот и другие документы, относящиеся к выборгскому периоду ленинской трудной, полной опасностей и лишений жизни, человек, имя которого названо несколькими строками выше.
Они все — обычные люди. Такие, как мы. Мы все, кто прикасается к ленинской жизни, трудам и делам его, становимся лучше, чем были доселе…
