Для нас, жителей суши, лес — главный поставщик кислорода, естественный фильтр, очищающий атмосферу от вредных газов и пыли. Лес вместе с болотами играет одну из главных ролей в сохранении пресной воды на Земле. Он регулирует сток, защищает поля отводной и ветровой эрозии, является наимощнейшим фактором и гарантом больших и стабильных урожаев.
«Даже представить трудно, что произойдет с нашей планетой, если этот уникальный природный дар будет утрачен. А ведь это произойти может…» Так пишет в своей книге «Беседы о лесе» Р. Бобров, заместитель министра лесного хозяйства РСФСР. «Когда-то,— пишет далее автор,— территория европейских стран была покрыта великолепными лесами. …Сегодня в Англии уничтожено 95 процентов лесов, в Италии, Франции, Испании и других странах осталось их всего пятая-шестая часть». Сейчас на планете насчитывается 4 миллиарда гектаров лесов. Из них пятая часть находится в СССР. Колоссальны наши лесные богатства: по запасам мы занимаем первое место в мире. Но…
На воротах Троице-Сергиевой лавры можно прочесть надписи, говорящие о том, что пять веков назад на месте города Загорска были бескрайние леса, и не было тут ни дворов, ни дорог, ни других признаков обитания человека. То был край непуганых зверей и птиц, и веришь рисунку и надписи: «Множество зверей находилось тогда в этом лесу. Один медведь привык постоянно ходить к Преподобному (Сергию.— А. Л.). Видя это и замечая, что зверь приходит к нему не со злым умыслом, но чтобы получить что-нибудь из съестного себе в пищу, Преподобный стал выносить ему по небольшому ломтю хлеба, который и клал ему на пень. Когда же случалось, что у Преподобного оставался всего один ломоть хлеба, он делил его на две части, одну оставлял себе, а другую клал зверю».
Заметив, что хлеб в те времена добывался с большим трудом, вдумаемся в эти строчки. Они говорят о том, что их автор понимал необходимость равновесия в природе, необходимость того, чтобы человек «вписывался» в окружающую природу и, во всяком случае, в наименьшей мере травмировал ее. Отделившись от природы городской стеной, мы часто забываем об этом.
…Харитоньевский переулок. Типичный городской пейзаж столицы. А ведь еще Иван Грозный (XVI век) приезжал сюда на охоту и останавливался в доме боярина Волкова. Дом этот сохранился до нашего времени (сейчас его занимает Президиум ВАСХНИЛ).
Славились, как охотничье место, Сокольники. И там Иван Грозный не раз охотился с соколами. По прямым просекам в русском лесу мчались в старину доезжачие и сокольничьи царской охоты.. А ведь были и другие охотники: коршуны, ястребы, куницы, горностаи, соболи, ласки, хорьки. Но дичи хватало. Как пишет в книге «Князь Серебряный» А. К. Толстой, к столу Ивана Грозного в Александрове подавали лебедей сотнями. Медведи, волки, рыси не давали спуску лосям, лисы травили зайцев. Почему же не оскудевала природа? Откуда все бралось? Ведь человек тогда не регулировал численность животных. Не убивал волков и лисиц, чтобы сохранить лосей и зайцев. Не уничтожал зайцев, чтобы уберечь посевы. Не отстреливал лосей и кабанов, чтобы сохранить лес. Не применял химических ядов для защиты растений, не проводил химического ухода, чтобы создать леса лучшего состава и производительности.
Попытаемся воспроизвести типичную картину.
В одном из областных управлений лесного хозяйства раздается звонок из лесхоза:
— Местный исполком нам запрещает проводить химический уход за лесом.
— План у вас есть? Выполняйте! А исполком поставьте в известность.
Да, в настоящее время за лесом проводится авиахимуход — он дешевле. Но с каких позиций дешевле? Почему бы не организовать комплексное изучение проблемы и выяснить: сколько стоит химический уход, какова его польза в рублях по улучшению качества насаждений и сколько стоит загрязнение среды: потеря птиц, зверей, отравление ягод, грибов, трав, полезных насекомых — пчел, шмелей и также источников питьевой воды, рыбы.
Однобокая дешевизна привела к тому, что, например, в Ивановской области не только ландыш, даже клюква и брусника занесены в «Красную книгу».
Между тем лесоустроители и сейчас планируют и химические уходы за лесом и лесными культурами, и химическую «защиту» растений, и даже истребление ядохимикатами такого зверя, как волк (Бузулукский опытный мехлесхоз Оренбургской области).
Интенсификация всех отраслей народного хозяйства — непреложный закон развития общества. Нужно интенсифицировать и лесное хозяйство, но так, чтобы обеспечивалась непрерывность лесопользования, чтобы леса служили неиссякаемым источником сырья.
Доказательства истощения лесов приводит, например, советский ученый Н. П. Анучин, который указывает, что «…в последние годы объемы лесопользования в ближайших к центру массивах сокращаются, увеличиваются расстояния первичной вывозки от лесосек до нижних складов. На предприятиях Минлеспрома СССР в первые послевоенные годы оно не превышало десяти километров, в настоящее время увеличило в четыре раза!.. Лесные грузы занимают первое место по дальности перевозок… Сейчас лес по железным дорогам доставляют на расстояния в 1,5 раза большие, чем хлебные товары и минеральные удобрения. Такой массовый груз, как уголь, имеет пробег в два раза меньший, чем лес». Резко возросли затрать! на транспорт. Перевозка одного кубометра древесины из Красноярска до Москвы обходится в восемь рублей, на Северный Кавказ еще дороже.
Доказательством, истощения лесов служит и непрерывное уменьшение доли спелых лесов, которая на Украине снизилась до 5—6, в Белоруссии до 2—3 при норме, примерно, 20 процентов.
Сторонники снижения возрастов рубок говорят, что выращивание деревьев на плантациях позволяет получить с единицы площади два, даже три урожая, что крупномерная древесина стране не нужна, что древостой после ста лет не дают прироста, а лишь гниют на корню и вываливаются.
Однако снижение возрастов рубок — это начало обезлесивания страны. В категорию спелых лесов автоматически включаются молодые и, таким образом, искусственно увеличивается лесосека. Мы вырубаем больше, чем прирастает, что ведет к уничтожению лесов. И начало этому злу положено. В европейской части страны неосвоенных лесов уже не осталось. Например, в Запорожской области средний возраст мягко лиственных пород — 6 лет, твердолиственных— 14 лет. А ведь там еще в прошлом веке шумели 500-летние леса с деревьями в четыре обхвата.
Замена спелых древостоев более молодыми происходит повсюду по стране. Средний возраст всех лесов в 1963 году был равен 101 году, в 1973 — уже 97 годам. А ведь скорость ежегодного нарастания древесины после 100 лет (со 100 до 140 лет включительно) увеличивается у сосны в 1,3 раза, у ели и того больше. В возрасте от 120 до 140 лет ель наращивает древесины в тринадцать раз больше, чем за первые 20 лет жизни!
Уместно сослаться на гениального нашего соотечественника Д. И. Менделеева, который нашел, что наибольший прирост у сосны на Урале был в возрасте от 100 до 120 лет и при возрасте сосны в 150 лет «прирост ее гораздо значительнее, чем был в молодых годах». И действительно, по сравнению с 1966 г. общий запас древесины в 1973 г. возрос на 0,2 млрд. кубометров, а должен был увеличиться на 6 млрд. кубометров. Легко понять причину, если учесть, что сейчас мы рубим 60—80-летние древостой, а сосны и ели за первые шестьдесят лет дают только пятую часть возможной массы древесины. Вот они, пути повышения продуктивности лесов, даваемые самой природой! К тому же, чтобы выдерживать объемы заготовок на традиционно высоком уровне, приходится уничтожать леса на значительно большей площади. Раньше лесосеки занимали 1,5 миллиона гектаров, ныне — 2,5 миллиона. Значительно ухудшилось и качество древесины.
Наше лесное хозяйство ориентировано на получение крупномерной древесины, представляющей наибольшую ценность. Ориентируясь на возраст рубки в 60 (а тем более в 40 лет!), мы приближаем ликвидацию лесопильного и фанерного производства, отказ от экспорта древесины — исконной и традиционной статьи дохода нашей страны. И это в то время, когда цены на мировом рынке на крупномерную древесину высоки и продолжают расти.
Стоимость единицы объема толстых бревен в два раза дороже тонких, а их распиловка в три раза дешевле. К тому же молодая древесина почти в пять раз менее долговечна, чем спелая, что снижает срок жизни деревянных изделий. И близорукий подход уже дает себя знать. К примеру, лыжная фабрика в Сортавале (Карельская АССР) однажды осталась без лыжного кряжа.
Несостоятельны утверждения, что насаждения после ста лет гниют и гибнут на корню. Миллионы лет существовали леса без санитарных рубок, без помощи человека. Еще сохранились трехсотлетние мачтовые сосняки в Братском, Усть-Казачинском, Ленском районах, то есть там, где влияние человека на лес было ничтожным. Одним своим существованием эти уникальные чудо-сосняки опровергают подобные мнения.
Итак, самый верный путь интенсификации лесного хозяйства — совершенствование определения возрастов рубок. Только так можно обеспечить вечное пользование лесами, которые в полную мощь будут давать кислород планете, сберегать воду и почву, стоять на страже здоровья людей.
