Что это — итоговый счет матча двух старых соперников? Да, но, правда, по несколько неожиданному «виду спорта» — экономической борьбе, которую две страны (Швеция в смысле политическом, а Урал как природно-хозяйственная территория) начали 300 лет назад, а может быть, и гораздо раньше…
Мы еще вернемся к перипетиям этой захватывающей борьбы чуть позже, а сейчас речь пойдет о человеке, старом большевике и большом ученом, который еще в 1939 гору раскрыл причины, обнажил суть экономического соревнования Швеции и Урала и предрек победу нашей громаднейшей и богатейшей области, как называл Урал В. И. Ленин.
Подпольная кличка этого человека была Николай Большой, а настоящее имя, под которым его знает советская и мировая географическая наука,— Николай Николаевич Баранский (1881—1963). 27 июля ему исполнилось бы 100 лет…
Молодому читателю незнакомо, наверное, это имя. А вот люди постарше — каждый из них!— помнят автора школьного учебника по экономической географии СССР, по которому среднее поколение с 1935 по 1955 год познавало хозяйство Родины.
Н. Н. Баранский много сил отдал развитию преподавания в средней и высшей школе, выработке у людей, вступающих в трудовую жизнь, как он говорил, географического мышления. «Географическое мышление — это мышление, во-первых, привязанное к территории, кладущее свои суждения на карту, и, во-вторых, связное, комплексное… играющее аккордами, а не одним пальчиком». Именно такими «аккордами» были лекции и многочисленные труды Баранского.
Центральным понятием в экономической географии — дирижерской палочкой, что ли, всей системы географических наук — Баранский считал территориальное разделение труда между экономическими районами страны и между целыми странами, а одним из важнейших факторов, влияющих на это разделение,— географическое положение города или страны «ко вне его лежащим данностям» — как природным (горам, рекам, морям), так и созданным человеком в процессе истории (торговым путям, рынкам сбыта, крупным центрам). Ярким примером, иллюстрирующим эту мысль, и стала сравнительная характеристика Урала и Швеции.
Итак, перед нами две окраины Европы, разделенные расстоянием в 2,5 тысячи километра. Что же дало Баранскому право поставить их рядом? Обе страны — горные, лежат в холодно-умеренном климатическом поясе, их горы — старые, достаточно разрушенные. Они имеют большие запасы высокосортной железной руды, но не обладают сколько-нибудь значительными запасами коксующихся углей. Хорошо обеспеченные лесом, Урал и Швеция — старые районы древесной металлургии. С конца XVII и по конец XVIII века они были ведущими поставщиками металла во всей Европе.
Как мы знаем, с первой половины XIX века в металлургической промышленности Урала начался застой, а с конца века — кризис, социально-экономические причины которого были вскрыты В. И. Лениным. Напротив, Швеция, хотя и с временными перебоями, неуклонно продолжала свою индустриализацию. Н. Н. Баранский показал, как на ходе экономического развития сильнейшим образом сказалась разница в географическом положении этих стран.
В чем же состояло отличие? Выразительны и точны слова самого Баранского:
«С одной стороны, вы имеете хребет, лежащий вдоль морского берега, у моря, выходящего к странам Европы, давно уже развившимся, а с другой — хребет, лежащий на границе Европы и Азии и весьма далеко запрятанный от моря. Ясно, Н. Н. Баранский что Швеция, располагая связью по морю с уже развитыми странами, могла развиться значительно раньше Урала; Урал должен был ждать и железных дорог, и многого другого, прежде чем он мог по-настоящему развиться».
«Урал,— подчеркивал Баранский,— смог подняться только в наши времена, в условиях социалистического общества…»
И сегодня, просматривая справочники, убеждаешься в правдивости этих слов.
В обеих странах жители городов — «командного состава страны», как говорил Баранский,— составляют подавляющее большинство их населения (около 80 процентов). Общий индустриальный облик Урала и Швеции также схож. И там, и здесь основными отраслями специализации являются металлургия, машиностроение, химия, целлюлозно-бумажное производство. Характерно, что масштабы простых производств, которые во многом определяются наличием природных ресурсов (добыча железной руды, лесозаготовки, выработка электроэнергии), на Урале и в Швеции практически одинаковы. Это позволяет нам рассматривать их как равные по возможности развития.
Но по производству ряда продуктов более высоких ступеней обработки Урал на целый порядок превзошел Швецию — по чугуну, стали, прокату в 10—12 раз, по цементу — в пять раз. Разве что по выработке бумаги и картона уровень Швеции пока значительно выше.
В целом же социалистический Урал обладает в три раза большей промышленной мощью, чем Швеция — высокоразвитая капиталистическая страна. Именно этот «счет» и вынесен в заголовок. Правда, «команда» уральцев больше шведской (примерно вдвое), но не настолько, чтобы этим можно было объяснить «выигрыш». Важные социальные показатели, как число врачей и число студентов на 10 тысяч человек населения, также говорят в пользу Урала.
Таким образом, на примере Урала мы наглядно увидели, что «неудобства положения» при всей их важности не представляют собой, однако, каких-либо абсолютно неодолимых препятствий к развитию страны. На определенном этапе! развития эти неудобства могут перекрываться и фактически перекрываются преимуществами общественного строя, в данном случае социалистического строя над капиталистическим» (Н. Баранский).
В 1928 году у Баранского возникла идея экономико-географической характеристики всех районов Советского Союза. Характеристику «надо давать так,— писал он,— чтобы она ногами упиралась в «землю» — с геологией, геоморфологией, климатологией, почвоведением и т. п., туловищем проходила через историю, а головой упиралась в политику и идеологию».
В наше время экономико-географическое положение Урала исключительно благоприятно. С прокладкой ряда меридиальных железнодорожных магистралей оно могло бы еще улучшиться. Но удобства положения — это лишь возможности, которые надо суметь использовать. И нет сомнения, что специалисты, объединенные в сильные научные коллективы, сумеют это сделать.
