— Костя, поди сюда! Ой, из рук валится… Да скорей! — запыхавшись не столько от тяжести, сколько от своей чрезмерной полноты, тетя Поля еле удерживала застрявший в дверном проеме сверток матраца. Охая и вздыхая, она умудрилась шепнуть Косте на ухо: — Прибыл новенький, заправь ему койку рядом, а когда познакомишься, скажешь мне, откудова он пожаловал. Непутевый какой, или сирота бездомовая?
В комнате новичку в тот же день учинили ддпрос.
— Как звать? Какого района уроженец?
Новенький оказался из Орши, белорус. Зовут Сашкой. По фамилии Котов. Как только это выяснилось, Сашку тут же повернули лицом к подростку, заправлявшему койку:
— А это твой сосед. Костя, фамилия Пчелко… Берегись, ужалит!
Вечером соседи долго шептались.
— У тебя родители есть? — спрашивал Саша.
— Есть. Только я из дому ушел. Они меня — искать, весь колхоз на ноги подняли… А потом узнали, что я в Ленинграде, и успокоились.
— Чего не жилось дома?
— Матери-то у меня родной нет. Мачеха своих детей привела, да третьи еще народились… Мал мала меньше, все есть просят. В хате тесно, бедно. Отец с финской инвалид. Вот и ушел я.
— А меня Филат Иваныч, слесарь у нас, подбил. Мне дело слесарное — во как по душе! «Езжай,— говорит,— рабочим будешь». Вот… Приехал. Тут выучат на слесаря. Родители не пускали: что, мол, на чужбине скитаться. А я говорю — земля везде своя, русская. Отец-то не возражал, смолоду сам рабочий, а мать все…
Саша начал было рассказывать, как он добирался в Ленинград, но Костя уснул. Саша долго лежал с открытыми глазами: вспоминал, как ехал с пересадками в воинских эшелонах, соображал, почему на запад везут на ученья людей.
А утром грянула война.
Ремесленники из старших групп уходили на заводы, к станкам — заменять рабочих, призванных военкоматами; ребят поменьше отправляли на строительство оборонных сооружений; самых младших решено было эвакуировать в тыл, на восток.
— Что будем делать? — спрашивал Саша Костю.
Костя молчал. Саша сам придумал план и сказал о нем другу. Решили они идти пешком в Оршу. Никому об этом не говорили — только тете Поле.
— Ой, соколики!..— запричитала тетя Поля.— Не пожалеют вас немцы, убьют, пулей достанут…
Однако утром следующего дня она собрала им узелок на дорогу и по-матерински благословила.
…Навстречу ребятам двигались нескончаемые колонны беженцев. Седовласый старик предостерег их:
— Не в ту сторону идете, хлопчики, там немцы… Деревни жгут, на каторгу людей угоняют…
— А Орша занята немцами?
— Орша? Дак ведь утром была не занята, вечером займут… Прет он, немец-то, напролом прет.
— Дедушка, нет ли чего поесть? — насмелился спросить Саша.— Мы уж два дня ничего не ели…
Старик остановил лошадь, развязал мешок и, отломив от каравая краюху хлеба, молча подал Саше.
На дороге творилось невообразимое. Цеплялись друг за друга нагруженные скарбом телеги, ругались ездовые, плакали дети.
Ребята свернули с большака в лес: дорога уморила их. Спали, тесно прижавшись друг к другу. От грохота и лязга посреди ночи проснулся Саша. С дороги слышались немецкие команды.
— Кость, а Кость… Немцы…
Так оказались они за линией фронта, в тылу врага. Скрывались в лесу, ночами искали дорогу к своим.
Однажды наткнулись на лежащего на земле мальчишку. Лицо без кровинки, голова вся разбита.
— Кто его так разделал?
— «Кто, кто…» Немцы, а может, предатели…— прошептал Саша.
Ребята истратили на раненого весь свой запас воды, но в чувство привели. Узнали, что мальчика зовут Ваней. Его схватили с облавой. Когда гнали с колонной на запад, он прыгнул в кусты, и конвойный бил его прикладом по голове — думал, что забил до смерти, и бросил… Много хлопот доставил Ваня своим новым друзьям, а когда они его выходили, линия фронта откатилась еще дальше.
…Наши разведчики привели их в штаб полка. После долгих скитаний все трое выглядели заморышами: чумазые, оборванные, истощенные.
Как ни просились ребята, ни в какую не хотело командование зачислять их в полк. Несколько раз всю троицу отправляли с эвакуированными эшелонами, но каждый раз ребята возвращались…
После согласования с политотделом дивизии решено было принять их воспитанниками 25-го стрелкового полка.
— Товарищ старшина! Явились в ваше распоряжение!..
Старшина сперва ничего не мог понять.
— Кто вы такие? Кто послал?
— Вот направление штаба…
— «…прикомандировываются для прохождения военной подготовки». Котов кто? Ты? Пчелко?.. А ты, Ковалев? Нда… гвардия…— разглядывая ребят, протянул старшина.— Ясно!..
Приказ был короток: умыть, обмундировать, накормить.
— Стрелять-то, стреляли? — еще вдогонку, когда всех троих уводили в санчасть, спросил старшина.
— В тире, из винтовки…
Подогнали мальчишкам по росту военную форму, и стали они числиться в личном составе полка: Костя и Саша — в разведроте, а Ваня — связным.
Старшина опекал и наставлял маленьких солдат. Чему бы ни учил он — мыть посуду, «читать» рельеф, пользоваться оружием, оказывать помощь раненому,— все не упускал случая сказать: «Не робей, воробей! Хочешь жить — действуй смело».
И началась военная жизнь у юных разведчиков. Саша и Костя под видом беспризорников ходили в тыл врага. Вылазки были удачными. Однажды Саша Котов и Костя Пчелко захватили прибывшего из Берлина фельдъегеря — обер-лейтенанта, при котором оказались важные оперативные документы. Ребят представили к ордену Красного Знамени.
Газета 4-й армии от 2 марта 1942 года писала: «В жарких схватках с немецко-фашистскими захватчиками росла и крепла комсомольская организация 25-го стрелкового полка. За январь и двадцать дней февраля в комсомол принято 19 молодых бойцов. В числе принятых отважные разведчики, награжденные орденами Красного Знамени, Костя Пчелко и Саша Котов, воспитанники полка».
После освобождения Тихвина тяжелые бои возобновились в районе населенного пункта Кириши. Рота лейтенанта Н. А. Моисеенко готовилась к встрече командующего Волховским фронтом генерала армии Мерецкова. Командующий углядел в строю юных бойцов, побеседовал с ними. А потом отдал распоряжение направить их на — учебу в военное училище. Это было днем. А вечером в бою, при захвате вражеского дзота, смертью храбрых пал Ваня Ковалев…
…На пакете с литером «Совершенно секретно», под сургучной печатью, врученном бойцам Котову и Пчелко вместе с проездными документами, был адрес: Москва, ЦК ВЛКСМ. Тяжело было ребятам оставлять родной полк. Заскучали и бойцы, привыкшие к мальчишкам. Но не забыли они про гибель Вани, и хотели уберечь от смертельной опасности этих двоих.
Как бы не так!.. Мальчики в ЦК комсомола добились снова отправки на фронт — в 256-й Терский казачий полк 11-й кавалерийской дивизии.
«В середине 1942 года к нам в штаб явились два подростка,— вспоминал К. М. Мизерский, командовавший в то время кавполком.— Они подали мне направление с резолюцией генерал-полковника Городовикова, который был заместителем командующего кавалерией Красной Армии. На этом направлении и наш комдив полковник Суржиков написал: «Посылаю тебе боевых хлопцев, зачисли их в полк».
Началась жизнь в новой семье. Кавалерийский полк дислоцировался на Хамовицком плацу под Москвой. Косте было легче — он вырос в сельской местности, а горожанин Саша с лошадьми никогда дела не имел. Когда лошади стали чувствовать в них всадников, им разрешили преодолевать препятствия и рубить саблей лозу. Экзаменом перед старшиной экскадронр закончили Саша и Костя школу верховой езды. Теперь команда «По коням!» звучала и для них тоже.
Полк по нескольку дней не выходил из боев. Юношей, конечно, берегли. Но война для всех была одна… Ходили они и в дерзкие рейды по тылам врага, и в лихие кавалерийские атаки.
Саша Котов принимал участие в боях за Валуйки, Волоконовку, Харьков, сражался с фашистами на Северном Донце и под Белгородом. В 1943 году стал командиром отделения. Когда полк участвовал в рейде под Спас-Деменском, он был уже старшим сержантом.
В бою за деревню Арефьево-Церковщина Ельнинского района Смоленской области Саша Котов был ранен осколком мины и умер в санитарном эшелоне… Семь наград было у Саши. Орден Отечественной войны II степени спустя десять лет после войны получил за него отец, Иосиф Гаврилович Котов.
В Орше вместо сгоревшей в войну школы построено новое светлое здание. У входа прикреплена мемориальная табличка. Каждый учащийся школы № 3 знает, что Саша тринадцатилетним мальчишкой поступил в ФЗУ № 3 г. Ленинграда, добровольцем ушел на фронт, был смелым разведчиком, пал смертью храбрмх в боях за Родину. Первого сентября 1972 года со стапелей Ростокской судоверфи сошел теплоход «Саша Котов». С его экипажем оршанских пионеров связывает тесная дружба.
Судьба Кости Пчелко осталась неизвестна. В свое время подполковник в отставке К. М. Мизерский пытался разыскать бывшего питомца своего полка, но безуспешно. Вдова К. М. Мизерского, бывший врач того же полка, рассказывала, что вскоре после того, как Костя пропал без вести под городом Валуйки Белгородской области, командиру полка сообщили, будто бы он пристал к какой-то авиачасти. Позднее вновь поступили сведения, что якобы после войны он поступил в военное авиаучилище. Однако след его пока не отыскался.
Самый трудный, самый опасный путь выбрали в своей жизни эти трое ребят. Имена их достойны того, чтобы их носили школы и пионерские дружины, улицы и теплоходы. Пусть знают люди про их геройскую жизнь, «Война призывала не только взрослых — писала ,про юных бойцов фронтовая газета — Храбрость и мужество мальчишек могли служить примером для подражания воинам-мужчинам».
