В литературе нет деления на трудные и легкие жанры, и все-таки, думаю, вряд ли кто осмелится оспорить, что наитруднейший род литературы — сатира. Природа редких наделяет этим даром, этим поразительным умением выхватить из гущи жизни негативный социально значимый объект или явление, несколькими афористичными строчками выявить его сущность, обличить, осмеять, а значит, тем самым сделать менее опасным для общества.
В числе тех, кто долгие годы плодотворно работал в горячем сатирическом цехе, по праву следует назвать Игоря Ивановича Тарабукина, члена редколлегии, ответственного секретаря редакции журнала «Уральский следопыт», которого в декабре прошлого года смерть вырвала из наших рядов. В стенах редакции рождались замыслы многих книжек писателя: «Пантеон курьезов», «Сатиры», «Ортодоксальный бублик», «Как дважды два» и другие.
Сатирик — всегда боец. Ему положено быть таким, что называется, «по штату», самой природой творчества. Мишенью бичующего пера И. Тарабукина становились карьеристы, бюрократы, мещане, халтурщики от словесности, любители легкой наживы — все те, кто умеет ловко приспособиться к обстоятельствам, использовать для себя с пользой даже невзгоды, переживаемые страной, оберегающие свой покой и свой мирок от потрясений века. Поэт-сатирик горячо откликался как на глобальные проблемы, скажем, угрожающее загрязнение планеты, так и на мелкий бытовой случай, умея проницательно увидеть в этом мелком типическое, вредоносное. Он был чернорабочим в литературе и тянул свой нелегкий воз сатирика с большим гражданским мужеством.
Многие годы Игорь Иванович тяжело болел, спасаясь от диабета ежедневными уколами. В одну из горьких минут и родилась, по-видимому, его знаменитая «Автобиография», уместившаяся всего в две строчки: «То втык, то ВТЭК, и так — весь век». Но он не был — и это свидетельствуем все мы, кому довелось с ним жить и работать,— мрачным нытиком. Он любил жизнь во всех ее проявлениях: заразительно смеялся шутке, нередко и своей собственной, с мальчишеским задором участвовал в редакционных «капустниках», щедро одаряя талантливыми эпиграммами и дружескими шаржами товарищей по перу.
Незадолго до смерти Игорь Иванович положил на мой стол три машинописных странички: «Вот написал, Джим вдохновил». Джимом зовут его собаку. Эти стихи, которые мы предлагаем вниманию читателей, действительно о собаке, а впрочем, только ли в ней…
Очень трудно примириться с тем, что уже не услышим на редакционных планерках несколько запальчивую, но всегда остроумную речь, не лягут больше на стол странички, подписанные размашистым почерком «И. Тарабукин»…
Станислав МЕШАВКИН
