В семье уволенного в запас рядового Николая Васильевича Деськова, проживавшего в селе Ершовке Осинского уезда Пермской губернии, 8 января 1888 года родился сын Павел, Житейским университетом для отца Павла была служба в армии. Там он наслушался песен на всю жизнь, научился читать и писать. В составе передового отряда генерала Гурко участвовал в освобождении Болгарии, Черногории. Наградой солдату явилась серебряная медаль — «Не нам, не нам, а имени твоему». Вернувшись домой после семилетней разлуки, солдат решил, что будущих своих детей он обязательно обучит грамоте.
В 1903 году Павел Деськов заканчивает Камбарскую школу ремесленных учеников, получив звание подмастерья по слесарному и кузнечно-токарному делу. Позднее Павел писал: «С детства я запоем читал приключенческую и научно-фантастическую литературу… С наступлением юношества у меня определился интерес к естественным наукам».
«Наше хозяйство, — продолжал Павел,— плохо кормило, а слесарной работы на селе не было, и я начал подрабатывать сапожным ремеслом (работать подручным у сапожника-надомника), но позднее передумал и решил выйти в люди». Весной 1909 года Павел экстерном сдает экзамены в Сарапульском реальном училище и становится учителем. И вскоре получает место в селе Михайловка.
Любознательный, он жадно впитывает все, что прочитывает, выписывает научно-популярную литературу. Увлекается музыкой. Особо его привлекают скрипка и фисгармония. Любит и понимает живопись. Занимается химией, физикой, французским языком. Все больше и больше его влечет небо над головой, и он начинает приобретать знания по астрономии. Девиз «Непрестанно учиться и учить других» становится девизом Павла. Изготовив проекционный фонарь, микроскоп, простейший телескоп, он использует их для обучения детей. Свои знания старается передать и взрослым.
«…добрые люди натолкнули меня на вопросы естества природы. Я стал читать научную литературу, что произвело настоящий переворот в моем мировоззрении… Меня интересовали и интересуют все отрасли естествознания, я знаю всего понемногу, но достаточно, чтобы слыть всесторонне образованным человеком. Однако сразу же особое мое внимание привлекли вопросы мироздания. Астрономия в моем лице имеет чуть ли не энтузиаста. Моей мечтой было иметь телескоп, чтобы своими глазами увидеть то, о чем говорили книги. Первыми моими инструментами были «телескопы» с фокусными расстояниями объективов в 1,5 и 2 метра, сделанные мною в 1911 — 1912 годах».
Стремление к творчеству было отличительной особенностью всей семьи. Отец Павла мастерил самовертячее колесо (вечный двигатель). Петр, увидев однажды велосипед, сделал велосипед деревянный. А от младших братьев, Иванка и Василька, отбиться было невозможно: то мельницу они мастерят, то мамин сарафан им понадобился в качестве парашюта, чтобы с крыши прыгнуть. В эти же годы Павел строит паровую машину и устанавливает ее на лодку.
Побывав на курсах по музыке и пению в Осе и Перми, Павел в конце 1907 года создает хор в родном селе. С особой любовью, передавшейся от отца, он относится к народной песне. Эту любовь ему удалось передать и участникам хора. Почти через 70 лет они с восторгом вспоминают, как звучала их песня над просторами Камы, когда хор вечерами выезжал на лодках. Не пропали бесследно и беседы Павла о горькой рабочей и крестьянской доле, о борьбе рабочих за свои права, беседы о науке. Почти все участники хора стали активными участниками установления власти Советоз в волости и сохранили эту активность на всю свою жизнь.
Даже в годы гражданской войны Павел не бросает своей мечты, и летом 1918 года приступает к постройке первого зеркального телескопа (рефлектора), но знаний и умения еще было недостаточно. «Летом 1918 года, будучи в Москве (он там был на съезде), я из объявления на обложке какой-то книги узнал о существовании книги А. А. Чикина «Отражательные телескопы», нашел ее, достал несколько дисков (стекло для изготовления зеркал) и привез домой на родину. Однако дома мне сразу пришлось вступить в борьбу с белогвйрдейщиной и отложить не относящиеся к делу научные занятия».
Дело в том, что в августе 1918 года вспыхнул эсеро-меньшевистский Ижевско-Воткинский мятеж. Мятежники ворвались в безоружный Сарапул. Вечером этого же дня эвакуируется Ершовский волисполком, а Павел возглавляет партизанский отряд. После ликвидации последствий «пермской трагедии» в январе 1919 года Павла направили на родину для восстановления Советской власти. «Вернувшись домой в освобожденное от мятежников родное село, я нашел все разграбленным: разбиты обе паровые машины (их нашли далеко в полях), разбит восстановленный мною из хлама рояль; отец избит шомполами, ряд наших товарищей расстреляны… Исчезло все, что относилось к оптике. Три стеклянных диска я еще нашел путем расспроса граждан, а телескопы мои погибли бесследно».
Реввоентрибунал войск Юго-Восточного и Южного фронтов, саратовская Особая тройка по борьбе с дезертирством, ревтрибунал войск Донской области,, ревтрибунал войск Тамбовской губернии по ликвидации восстания эсера Антонова, ревтрибунал Пермской губернии — вот школа, которую прошел Павел. И даже в такое время; «В 1921 году, проезжая через Москву, я достал 9-дюймовый диск, из которого в Тамбовской губернии изготовил новое, уже более совершенное зеркало… К этой поре первое 6-дюймовое зеркало я утерял при переездах». «9-дюймовое зеркало в’конце 1921 г. я благополучно довез до Перми, здесь, впервые в мирной обстановке, построил трубу Ньютона, и этот телескоп весной 1922 г. впервые ввел меня в таинственные до той поры глубины Вселенной. С этой же поры я начал со своим телескопом и общественную работу…»
Брату Петргу он писал; «Посылай да поскорей… вообще какие найдешь ноты для скрипки… книгу об устройстве астрономической обсерватории… потом стекла зеркальные…» «…Сам живу по-прежнему. В ясные ночи по несколько часов провожу наблюдения. Телескоп у меня получился довольно удачным. Со своей трубой я путешествую по Вселенной из края в край, о чем подавляющее большинство населения земного шара и не подозревает…»
Так впервые Павел почувствовал, что близок к исполнению своей мечты. Он понимает, что для ведения серьезных астрономических наблюдений необходим стационарный инструмент. Значит, необходима длительная остановка, а жизнь остановиться не дает. Некоторыми своими наблюдениями он поделился с астрономами.
«Многоуважаемый Павел Николаевич, по поручению Обсерватории отвечаю Вам на Ваше письмо от 9 августа 1923 г. Весьма возможно, что Вы наблюдали в первых числах апреля метеоры потока с радиантом близ Леонес, который в каталоге Деннинга значится под № 117. Факт усиления этого пвтока в нынешнем году очень интересен и можно только пожалеть, что Вы не могли нанести наблюдавшиеся Вами метеоры на карту. Один счет в данном случае имеет меньшее значение. Если бы Вы могли организовать наблюдение этого потока в будущем году или если Вам посчастливится наблюдать другие подобные явления, то постарайтесь зарегистрировать пути метеоров на карте (или лучше на копии с карты, переснятой на прозрачную бумагу), по которой отсчитать координаты начала и конца метеоров, и эти карты или копии, или каталог координат пришлите мне по адресу; Пулковская обсерватория Петроградской губернии.
С совершеннейшим почтением, готовый к услугам старший астроном Пулковской обсерватории
(Покровский)».
«В начале 1924 г., сейчас не помню по какому поводу, я начал переписку с Александром Александровичем Чикиным. Между прочим, я спросил его — где можно достать стеклянные диски, чтобы совершенствоваться в постройке телескопа. Он сообщил мне, что это довольно трудно, но что у него лично имеется пара 14-дюймовых дисков, которые он по моей просьбе и прислал мне. Летом 1924 года я под письменным руководством А. А. Чикина приступил к шлифованию этого «Гиганта». При корректировании кривой полированной поверхности у меня возникло сомнение в правильности понимания мной, данной в книге А. А. Чикина, формулы определения аберрации кольцевых зон кривой поверхности зеркала. Запросив об этом Александра Александровича, я долго не получал ответа, и, наконец, осенью получил от его дочери извещение о внезапной смерти Александра Александровича…»
«Гражданину Деськову Павлу Николаевичу.
Высылая при сем информационный материал и анкету для вступления в число сотрудников Ассоциации натуралистов, астрономическая коллегия сообщает Вам следующее; имея в наличности такой инструмент, как 14-дюймовый рефлектор, нельзя поверить, чтобы Вы его употребляли лишь для «созерцательных» (по Вашему выражению) целей. С таким инструментом можно производить огромной научной ценности работы (наблюдение поверхностей планет, телескопических переменных звезд, исследование поверхности Луны и др.). Ждем от Вас сообщения о начале регулярных наблюдений, результаты коих будете нам сообщать. Уже самодельный 14-дюймошый рефлектор показывает, какую огромную работу Вы выполнили в подготовке к исследованию тайн Вселенной.
18 декабря 1924 г. Председатель ВС Ассоциации натуралистов
(А. П. Модестов).»
Павел вступает в АССОНАТ, но как трудно быть безусловно полезным этой организации, потому что невозможно вести регулярные наблюдения. Постоянные перемещения: Пермь, Оса, Сарапул. Работа, редко оставлявшая время на отдых. Часто длительные командировки. Но Павел умел распоряжаться временем, казалось, что время ему подвластно!
«8 января 1925 г. Дорогой Ваня!.. У меня перемена: я избран ответственным секретарем Сарапульского окружного исполкома».
«5 марта 1925 г. Ваня!., дело в том, что еще с начала февраля я приступил к перешлифовке зеркала к своему большому телескопу и эта работа у меня сейчас еще не окончена. Перешлифовывать я стал потому, что сомневаюсь в правильности понимания мною формулы для вычисления поверхности зеркал. Я запросил ленинградский Государственный оптический институт (ГОИ) по этому поводу…»
«…Я обратился за разъяснениями в ГОИ, сотрудница которого М. Романова указала мне на мою ошибку. Пришлось исправлять зеркало, что при частых и длительных командировках, как ответственного работника, предс.авляло колоссальные трудности: мне приходилось работать только ночами (иногда до 6 часов утра, чтобы в 9 отправляться на службу!). Бывало, что, кажется,— еще одна ночь работы и — зеркало будет иметь безупречную параболу, но — внезапный отъезд куда-нибудь или длительное отсутствие свободного времени прерывало работу, после чего, следовало изготовление нового полировальника, новая «настройка», кривая зеркала с первых же штрихов катастрофически портится, появляется бич любительской оптики — царапины и — все начинается с начала. Наконец, к 27 апреля 1925 г. я закончил полирование и данные кривой сообщил в ГОИ».
«9 декабря 1925 г. …Приемник у меня все еще не готовя. (Детекторные давно уже перестали удовлетворять Павла, и он строит двухламповый.) Кстати, первые детекторные приемники были единственными во всем Сарапульском округе, а ламповый сейчас находится в Сарапульском музее.
И радиоприемник, и телескоп не были для Павла предметами личного развлечения. Он использовал их для пропаганды научных знаний. Приемник в курсе важнейших текущих событий.
«Петя! На днях вернулся из командировки, ожидал, что найду весточку от тебя и от Вани, да ошибся… Как живет Ершовка? Мои товарищи, наверное, вспоминают сейчас восемнадцатый год? Ты никогда не пишешь, как они живут, передаешь ли ты им мои приветы, мои поклоны? А я часто вспоминаю старых товарищей-соратников. Как они относятся к коллективизации? Идут ли они по-прежнему впереди или предпочитают подождать и посмотреть, как пойдут вперед другие? Кто у нас сейчас председатель сельсовета, кто секретарь ячейки, избач? Есть ли в Ершовке радио и какова судьба «Микродина»?.. 12 февраля 1930 г.».
В мае 1933 года Павел переехал в Сарапул, а семью отправил в Ершовку.
Решив, что из Ершовки он никуда больше не поедет, Павел, собрав воедино все прежние наброски, приступает к проектированию башни для своего телескопа «Гигант», одновременно решает подвергнуть некоторые свои изделия квалифицированному контролю на качество изготовления. Для этого он высылает одно из своих параболических зеркал в астрономическую лабораторию Государственного оптического института. С этого и началась его переписка с профессором Д. Д. Максутовым — главным оптиком нашей страны.
17 марта 1934 г. чертежи башни для телескопа были готовы, и Павел, заготовив материалы, приступает к ее строительству собственными силами и средствами. Это была бы первая и крупная астрономическая обсерватория, если можно ее так назвать, на Урале!
«…Павел Николаевич! Ко мне попал Ваш телескопик и плоское зеркало вместе с письмом… Прежде всего я исследовал Ваше параболическое зеркало и должен Вам прямо сказать, что оно мне очень понравилось: очень хорошая плавность кривой при отсутствии завала, местных ошибок… По сравнению с работами известных мне любителей я должен высоко оценить Вашу работу… Первой же книги вообще почти нет. Может быть, Вы отложите знакомство с нею до переезда в Ленинград… Работа у нас чрезвычайно интересная и прямо Вас интересующая. Например, изготовление 32-дюймового объектива или солнечного телескопа (28 дюймов). Скоро, вероятно, будем строить 1,5-метровый рефлектор, а может быть и 2,5-метровый… До получения от Вас ответа я воздержусь от отправления Вам трубы и зеркала. Пишите о Ваших работах и намерениях, а если я Вам быстро не отвечу, то не обижайтесь: часто бываю так занят, что и побриться некогда.
Ленинград, ГОИ. Начальник лаборатории астрономической оптики проф. Д. Д. Максутов. Апрель 1934 г.»
«…Опишите Ваши методы обработки и исследования зеркал: мне трудно представить Ваши методы, которые в любительских условиях дают точность, не уступающую нашей — лабораторной…
Апрель 1934 г. Максутов.»
«Многоуважаемый Дмитрий Дмитриевич! Если бы Вы знали, как Ваше письмо обрадовало меня! Хоть я, про себя, и был убежден в том, что я вполне овладел искусством изготовления параболических зеркал, однако чувствовал себя не совсем уверенно,когда посылал свой «телескопчик» к Вам на исследование; ведь никого из специалистов этого дела я никогда не видел, не видел и настоящих телескопов, все сам «доходил» по печатному слову. Поэтому Ваш высокий отзыв о моей работе прямо окрылил меня. Жаль только, что Вы ничего не сказали по поводу приведенных в моем письме данных о поверхности этого зеркала, а также о моем большем (14 дюймов) зеркале по тем данным его, которые также приведены в письме. Но теперь уж я Вам скажу, что по качеству оптической поверхности большое зеркало значительно будет выше исследованного Вами маленького зеркала. Завал у него также отсутствует (я нашел-таки метод борьбы с завалом, дающий без большого добавочного труда хорошие, как видно, результаты). В отношении большого зеркала у меня только одно сомнение — насчет качества массы стекла. Диск для него прислал мне покойный А. А. Чикин (в 1924 г.), он у него оставался единственным, и за качество Александр Александрович не ручался… Май 1934 г.»
«…Вы спрашиваете о моих работах и намерениях. На склоне жизни (мне 46 лет) о многом не возмечтаешь. Еще летом 1918 г. …я было взялся за шлифовку зеркал, но в августе бросил это занятие, взявшись за винтовку. С тех пор война, работа на довольно ответственных постах, и в армии, и в гражданских учреждениях, не оставляли мне возможности отдаться астрономии, о чем с детства мечтал. Добавьте к этому, что юность (зрелую) я провел на фронтах империалистической войны. В последние годы утомление стало сильно сказываться на моей трудоспособности… (За 16 лет я был ответственным работником полкового, дивизионного, армейского и волостного, уездного, окружного, губернского масштабов). Меня же все время интересовали проблемы космические…
Май 1934 г.»
Это письмо написано Максутову. Ни начала, ни конца этого письма нет. Павел нигде не упоминает о своих попытках построить ракету. Возможно, что эти попытки не были успешными. Еще в 1952 году можно было видеть корпус такой ракеты, но время стирает от нас часто то, о чем потом горько сожалеешь. Очевидно, его интересовали и космические масштабы. От его библиотеки, состоявшей не менее чем из 1500 томов, в основном научной и научно-популярной литературы, осталось не более десятка книг. Потому приходится собирать лишь крохи.
«Дорогой Ваня! Собираюсь строить здесь астрономическую башню, да раздумываю: есть возможность поехать на работу в лабораторию астрономической оптики… Только думаю: не поздно ли уж мне разъезжать? Не поздно ли учиться? Не доживать ли дни в Ершовке, как было решено… А в общем устал я от всего неимоверно… 28 июня 1934 г.»
Если судить о служебной деятельности Павла, то двадцать лет непрерывной работы измотали его.
«Многоуважаемый Павел Николаевич!.. Теперь о Вас лично… Я совершенно не ищу дипломированных дураков, таких у нас и в Ленинграде хоть отбавляй. Мне желателен человек увлеченный делом, имеющий собственную голову на плечах, не мальчик, и могущий разобраться хотя бы в новых для себя вопросах, а главное — понимать дело и тонкое мастерство. Вот Вы мне и кажетесь вполне подходящим человеком. Я бы хотел видеть Вас моим помощником… А пока хотел бы Вам сказать: «До скорого свидания!»
21 августа 1934 г. Максутов».
«Павел Николаевич!.. Я сделал для Вашего перевода все, что мог. Рад буду с Вами совместно работать и надеюсь, что нам тесно не будет и дела хватит. Если хотите интересно провести вторую половину жизни, то советую ехать: трудно будет только первое время… Сейчас приступаем к работам, которые будут почище заграничных… Решайте и хоть на это письмо ответьте мне поскорее, т. к. я сейчас заполняю штаты. Вспомните, что человек живет один раз и у него есть две перспективы: либо, киснуть, либо жить интересно.
22.9. 34 года. Уважающий. Вас Д. Максутов.
Прилагаю официальное приглашение:
22 сентябрь 1934 г. Служебная записка.
Сообщаю официально по распоряжению дирекции института следующее: Я могу принять Вас на должность моего помощника… Прошу, срочно известить меня о Вашем решении, т, к. в ближайшее время я набираю штаты в связи с заказом на зеркало 2,5 метра диаметром.
Д. Максутов».
Павел принял приглашение. Жизнь, работа и неуемное влечение к знаниям требуют от него с каждым днем все больше и больше знакомиться с теорией относительности Эйнштейна и физикой атомного ядра в том виде, в каком она тогда была. Интересы оптики и астрономии требуют от него углубленных знаний физики, химии, математики, но самым большим недостатком его знаний была их бессистемность. Он был знаком с рядом работ Циолковского. С 1930 года он пытается привести свои знания в систему, приступает к более глубокому изучению физики, а с 1932 года — математики и английского языка. Раньше он занимался немецким языком и, по примеру старшего брата Андрея, изучал французский язык.
«Дорогой брат! Какие новости у меня? Маленький триумф: помнишь, ты бился над вычислениями по моей схеме теневого исследования матовых поверхностей? Так вот, этот метод принят у нас в лаборатории и дает хорошие результаты, правда, пока что в деле изготовления точных оптических плоскостей (плоскости были когда-то ахиллесовой пятой Павла, теперь же он и эту задачу разрешил блестяще), но я думаю добиться признания его пригодности и для определения радиусов кривизны вогнутых и выпуклых поверхностей… В том виде схема одобрена начальником лаборатории. Но после того я изменил ее и получил еще большее одобрение… Оптика, по-видимому, еще не знает случаев использования в этом деле мнимых изображений светящейся точки!.. Возможность определения радиусов кривизны я чувствовал летом чисто интуитивно, теперь же (после стольких трудов!) сознательно обосновал. Но этого мало, я работаю теперь над более дерзкой проблемой практической оптики. Я тебе, кажется, говорил, что если мы имеем достаточно совершенные способы проверки вогнутых полированных оптических поверхностей с не так уж большим радиусом, то для выпуклых вообще и для вогнутых с большим радиусом (порядка десятка метров и более) — мы способов не имеем. Так вот, в этом направлении я и веду исследование и, мне кажется, небезуспешно… Все это (в нашей лаборатории) до сих пор делается на ощупь… Мои же способы должны давать возможность исследования выпуклых поверхностей с любым радиусом, от самого малого и до бесконечности. …Посмотрим, как примет мои предложения наш ученый мир… Декабрь 1935 г. Павел».
Ухудшение здоровья детей заставляет покинуть Ленинград.
«Дорогой Ваня! Вот я и дома!.. При моем отъезде из Ленинграда институт заверил меня, что пошлет мне работу на дом: нужно изготовить 4 светосильных параболических зеркала, сделать которые там никто не берется. Предложено, что два изготовит профессор Максутов и два — я. На работе, о которой я тебе говорил при расставании на Ленинградском вокзале, я доказал, что могу преодолеть самые трудные поверхности (и не только с честью, а и с перекрытием ожиданий), поэтому эту работу, как тоже трудную, и дали мне. Вот только не знаю, как мне удастся наше неудобное жилище превратить в оптическую мастерскую… В Москве я успел посетить только ‘Мавзолей Владимира Ильича Ленина, т. к. день провел в ЦАГИ (по вопросам оптики)…
1 ноября 1936 г. Павел».
«Дорогой мой сын!.. Я рад, что ты с пользой служишь в Красной Армии. Долго тебе не писал потому, что очень занят (а когда я бываю «не очень занят»?)… все свободное время изготавливаю шлифовальный станок… Я должен по заказу института изготовить два светосильных зеркала… Надеюсь, что выполню… Очень много книг у меня оказалось здесь растащено и не знаю кем. Пропали ценные научные книги, ноты, учебники немецкого и французского языков.
12 декабря 1936 г.»
«Дорогой Ваня!.. Эту зиму я особенно занят: школа оставляет мало свободного времени… урываю время для работы со стеклами. Почти ничего не читаю. Времени нам дадено отчаянно мало! Надо бы повозиться со стеклышками с некоторой научной целью, а все некогда. Астрономию и радиолюбительство совсем забросил…»
«Дорогой Ваня!.. Стекла я закончил и отослал в конце апреля и тотчас же засел за описание моего метода оптического исследования матовых поверхностей (этот метод имеет важнейшее прикладное значение: 1. Он позволяет контролировать правильность обрабатываемой поверхности в процессе обработки. 2. Позволяет контролировать поверхности, которые не нуждаются в полировании). Вчера эту работу закончил, остается переписать в трех экземплярах и отослать в Москву в Наркомат оборонной промышленности, куда я писал об этом и который затребовал от меня материалы. Не без волнений ожидаю из Ленинграда известий — как они там оценят мою работу над стеклами… 9. 5. 37 г. Павел».
Совершенствуя свой метод, Павел приводит принципиально новые схемы, предлагает метод исследования длинных плоских поверхностей, метод, удваивающий и ускоряющий точность метода коммона, метод исследования поверхностей цилиндров, конусов, сквозных отверстий и глухих полостей.
«Дорогой Ваня! Посылаю тебе удостоверение, что ты был красногвардейцем. Новое мое изобретение пока еще никому не известно, т. к. мне необходимо еще проверить на практике самому… материал Москвою послан в оптический институт на заключение…
6 августа 1937 года. Павел».
…В 1937 году Павел трагически Погиб.
Он всегда был оптимистом. Какие еще яркие идеи обуревали этого человека, беспредельно преданного народу, к сожалению, мы не знаем…
БЫЛО ТАКОЕ ОБЩЕСТВО…
Леонид СУРИН
В архиве Юрюзанского музея революционной, боевой и трудовой славы среди множества документов хранится тоненькая книжечка из розоватой оберточной бумаги с портретом Владимира Ильича Ленина на обложке. Вверху напечатан лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Чуть пониже ленинского портрета другой лозунг: «Да здравствует союз рабочих и крестьян!» и символические изображения рабочего и крестьянина, которые скрестили молот и серп.
Так выглядел членский билет Общества смычки города с деревней, распространявшийся среди трудящихся Катав-И ваковского района Златоустовского округа более полувека назад.
Билет, о котором идет речь, принадлежал когда-то моему отцу, Николаю Федоровичу Сурину. Общество было по-настоящему массовой организацией.
Цели и задачи Общества были предельно ясны. Они кратко провозглашались в уставе, были напечатаны на третьей странице членских билетов и состояли из четырех пунктов:
1. На тесном союзе двух основных классов — рабочих и крестьян — строится вся Советская республика, и тем самым укрепляется главная теперь опора международной рабочей революции.
2. Размычка между этими двумя классами грозит крахом и гибелью нашей революции.
3. Наше Общество смычки должно стать Обществом смычки хозяйственной и культурной.
4. Ушедший вперед город помогает деревне нагнать город в своем развитии: эту задачу нам завещал Ленин 27 марта 1922 года, докладывая XI съезду РКП(б) о деятельности ЦК РКП(б). Ленин говорил: «Мы строим свою экономику (свое хозяйство) а связи с крестьянством».
