Перед отъездом на Печору Журавский написал записку в Императорское Петербургское общество
естествоиспытателей: «Нельзя изучать фауну тундры, не вникая в её флору и неогеологию, почему мне и приходится ввести в программу своей экспедиции нижеследующие исследования: 1) орнитология, 2) ихтиология, 3) лимнология и планктон, 4) энтомология, 5) флора тундры, 6) агрономический обзор тундровых сопок, 7) минералогия и палеонтология валунов, 8) метеорология, 9) общая геодезия, 10) гидрография, 11) фотографирование. Эти вопросы я склонен считать (для тундры) слишком тесно связанными, чтобы выпускать часть их из общей программы исследования».
Они плыли — сначала по Печоре, потом по её притоку Усе — в сером облаке комарья и оводов. Знойный, удушливый воздух размыл очертания горизонта, расплавил облака, и они растеклись по небосклону зыбким белёсым маревом. Крытый карбас не спеша преодолевал одну излучину за другой. Река то лавировала среди глухих синих лесов, то выводила к пышным пойменным лугам.
Проводник Никифор Хозяиноз принял на себя обязанности капитана.
— Двадцать вёрст выше гора Адак будет,— сообщил он на восьмой день плавания,—Адак — рыбное
место. Много рыба, много камень…
Ещё в университете, листая исторические акты, Андрей установил, что Уса входила в цепочку торгового пути XII века: Волга — Кама — Печора— Уса — Обь и что первое упоминание о ней принёс в Москву «вогулич Фролка Атыкаев», представив в качестве доказательства крупный самородок серебра. Правда, позднейшие путешественники такими дарами не баловали, зато сообщали, что поблизости от впадения Адзьвы к реке подходят горы и дальше она «бежит по камню».
Вскоре было решено разделиться. Журавский с оленьей упряжкой пошёл на север, в сторону горы
Адак, где находилась Шом-Щелья; Никифор с остальными членами экспедиции поплыл по холодной порожистой Адзьве туда, где, по слухам, высилась гора Тальбей.
Встреча их произошла на исходе второй недели, когда отряд Хозяинова, измученный бессонными ночами и искусанный оводами, пристал к подножию Тальбея. Журавский нёсся к карбасу, держа на весу, как драгоценность, два серых невзрачных камня.
— Лигниты, братцы! — кричал, он восторженно.— Бурый уголь в Большеземельской тундре !..
Все последующие трое суток, несмотря на усталость, экспедиция ползала по скалам и уступам, долбила грунт, находя всё новые и новые доказательства теперь уже реально существующего месторождения бурых углей — лигнитов. На прощальном ужине, сидя у костра, студенты дали название новому хребту застывшими волнами уходившему к Полярному кругу: Адак-Тальбей.
…Федосий Николаевич Чернышев был ошеломлён неожиданным открытием, но прятал свою радость за миной дотошного брюзги . В первый же день он засадил всех четверых за обработку минералов и составление отчёта, причём страшно гневался, если кто-нибудь проявлял нерадивость. Все топографические замеры, все найденные минералы для него ровно ничего не значили, если не были привязаны к определённой точке на карте.
Чтобы утвердить Адак-Тальбей как географическое понятие, нужна была абсолютная ясность во всём. Поэтому встал вопрос о новой экспедиции: установить южную оконечность хребта и выяснить, соединяется он с Уралом или имеет общую платформу с Пай-Хоем и Новой Землей…
