В начале 1897 года в России решено было провести первую всеобщую перепись населения, значительно позднее многих европейских государств. Многим деятелям она казалась невозможной
на такой большой территории, с многонациональным, неграмотным и полуграмотным населением.
В Екатеринбурге жило тогда уже более сорока тысяч человек. Следом за русскими шли белорусы и малороссы, татары. Уроженцев других государств в Екатеринбурге было сто человек. В газете «Урал» появилась заметка о переписи в селе Шарташ. Неизвестный автор пишет: «Когда я, в сопровождении сотских, вошёл в одну избу, величиною всего в квадратную сажень, то моментально шарахнулся назад, так как не было никакой возможности дышать тем промозглым, затхлым и спёртым воздухом, который наполнял «гноище» обитателениц — двух старых дев. Изумительно, до чего может быть выносливым человек! Кажется, в такой атмосфере нельзя пробыть и часу, а сёстры-весталки живут тут многие и даже очень многие годы. Правда, видом своим они напоминают скорее гномов — до того зелены и нездоровы их лица, а всё живут». Какой же вывод сделан в конце этой заметки ? А вот какой: «Трудно, разумеется, внушить нашему тёмному
бедному люду весь вред антигигиенических условий. Улучшение может проникнуть в эти углы тогда, когда меньший наш брат усвоит себе хотя бы элементарные познания грамоты».
При переписи происходили неприятные сцены, люди отказывались давать сведения. Один житель, например, выпроводил из квартиры счётчика-офицера, пришедшего в военной форме. Не открывали калитки, спускали собак. Иноверцы опасались, чтобы их не подвергли крещению в православную веру, боялись нового закрепощения и т. д.
