«За 11 месяцев предприятия Свердловска послали на фронт минометов в 42 раза, реактивных снарядов — в 30, авиабомб — в 17, патронов в 18 раз больше, чем за такой же период прошлого года».
Лет двадцать спустя после войны одним уральским автором было сказано: «Что может мой Урал? Он может все: машины дать, чтоб путь к руде пробить. Машины дать, чтоб ту руду добыть. Машины дать, чтобы руду расплавить. И из литья опять машины ставить». Если вспомнить, что во время войны к прежним отраслям на Урале добавились десятки новых — танкостроение, моторостроение, производство пластмасс, кабеля, мотоциклов, приборов для боевых машин, резиновых изделий и т. д.,— то поэтические строки не покажутся преувеличением. Они перекликаются с документом военной поры. Вот что писали уральцы в новогоднем отчете в 1942 году (трудно удержаться, чтобы не привести эту цитату целиком):
«Хвалят фронтовики наши танки. Действительно, хорошие машины, и сделаны они целиком на Урале. Руду нам давала гора Высокая и гора Благодать. Металл для танков прокатали доменщики, сталевары и прокатчики Свердловска, Нижнего Тагила, Серова, Первоуральска, Алапаевска и Кушвы. Наши редкие металлы сделали броню неуязвимой. Красноуральск, Кировград, Ревда, Каменск-Уральский снабдили танкостроителей медью и алюминием. От других заводов области танки получили моторы, пушки, приборы, радиопередатчики, боезапасы… Грузим мы танки на железнодорожные платформы, сделанные в Нижнем Тагиле, засыпаем в топки паровозов уголь, добытый егоршинскими и богословскими горняками,— и получай фронт новую грозную машину! В атаку поведет ее крепкий уральский парень — танкист, одетый в наше арамильское сукно, обутый в сапоги фабрики «Уралобувь».
