…Как-то вечером выехали на квартиру, где пьяные супруги устроили дебош. Действовал я, как мне казалось, быстро и решительно: взял заявление, предложил соседям прийти в отделение милиции для дачи объяснений, а разбушевавшихся мужа и жену посадил в машину, считая свою задачу выполненной до конца. Но Рим нерешительно топтался у подъезда дома. «Чего он медлит? Адресов столько, что до утра хватит ездить!» — подумалось мне.
Рим подошел и, виновато глядя в сторону, тихо спросил: «Коля, а как же ребятишки?». Я вначале не понял вопроса, но когда дошло, горячая волна стыда захлестнула меня. Я сразу вспомнил двух мальчуганов, испуганно глядевших на нас из кухни. Как же я, дежурный инспектор, офицер, человек, поставленный для наведения порядка и справедливости, мог забыть о детях!
Да, такому в институтах не учат. Это особая наука, наука жизни и человечности. И тот, кто не постигнет азы этой школы, просто не вправе работать в милиции. Но об этом я подумал значительно позже. А пока я стоял перед Римом, сконфуженный его замечанием, заливаясь краской стыда. Спросил, наконец:
— А что же нам с ними делать?
Рим помолчал, а потом так же тихо сказал:
— Я попрошу соседей, чтобы они за ними посмотрели, покормили, а завтра сообщим инспекторам детской комнаты.
— Правильно! — обрадованно поддержал я, чувствуя, будто камень свалился у меня с сердца.
В Риме поражала какая-то необыкновенная доброта, искренняя забота о детях, удивительная скромность.
В то время он еще жил с родителями. Но когда женился младший брат, Рим ушел в общежитие, чтобы не стеснять молодую семью.
