Да, я не был свободен, когда незадолго до дня демобилизации старшина принес стопку комсомольских путевок на стройки страны. Не спеша перечислял адреса: Сибирь, Кубань, Прибалтика…
А на Урале была деревня в сто дворов. В ней — клочок земли, на котором стоял один дом. Родной. Я вырос в нем. И отец. И дед. Как только услышал от старшины слово «Урал», так сразу увидел оградные ворота, потемненные дождями, почувствовал запах, различил цвет опилок от сухарины, которую распиливали с дедом. И он говорил:
— Не смотри, внук, на работу, сколько ее осталось. Скоро устанешь. Учись радоваться, что сделано. Смотри, как опилки постреливают, вона сколько их назолотило…
Да, не свободным сердцем я выбрал не Прибалтику, а Урал. Не янтарь из волны морской поехал добывать, а пошел строить новые корпуса Челябинского тракторного. Об этом меня попросили в райкоме комсомола. Я привык быть, где труднее. Так воспитан. И так счастливо несвободен от этой воспитанности…
А еще: я никогда не освобожусь от суровой памяти: три моих деда сложили головы — в 1905, в 1917, в 1941 годах. Все за тот же клочок каменистой уральской земли, на которой я завод отстраивал…
